Неизбежность (СИ) - Мила Гусева

и замечает в отражении россыпь мелких синяков на шее. Визуальное доказательство, что она по собственной воле подпустила его так близко, как никого и никогда прежде. Позволила касаться тех мест, которых никто раньше не касался — и не только на теле, но и в душе. Она хотела бы счесть это неправильной, чудовищной ошибкой… Но почему-то не может.

Быстро воспользовавшись феном, Аддамс тщательно расчесывает длинные волосы, черным водопадом струящиеся почти до поясницы. Когда она выходит из ванной, уже облаченная в пижаму, Ксавье встречает её восхищенным взглядом.

— С распущенными волосами ты еще красивее… — выдыхает он, неотрывно следя за каждым движением.

— Будешь много болтать — отправишься спать на диван, — твердо заявляет Уэнсдэй и поспешно забирается под одеяло. — И даже не пытайся меня обнимать, иначе останешься без руки.

Он беззлобно усмехается, но благоразумно оставляет этот выпад без ответа — молча встает с дивана и отправляется в ванную.

Изрядно утомленная длинной дорогой, Аддамс засыпает, едва коснувшись головой подушки.

А когда просыпается следующим утром, едва не шипит от возмущения.

Конечно, Ксавье проигнорировал предупреждение — его широкая ладонь собственнически покоится на её животе, а размеренное дыхание щекочет шею. Она недовольно возится на постели, выпутываясь из объятий.

— Черт бы тебя побрал, Торп…

— И тебе доброго утра, Аддамс.

Он сонно потирает глаза и улыбается с раздражающе довольным видом. Отчаянно желая хоть немного отомстить за столь наглое поведение, Уэнсдэй быстро спрыгивает с кровати и решительно сдергивает с него одеяло.

— Вставай, — заявляет она ледяным тоном, не терпящим возражений.

— Я смотрю, по утрам ты сама любезность… — Ксавье вальяжно потягивается, явно не торопясь выполнять её указания. — Отдай одеяло, садистка. Холодно же, ну…

Он даже осмеливается ухватить уголок одеяла и настойчиво потянуть обратно. Но Уэнсдэй категорически не намерена отступать — закатив глаза, она вцепляется в мягкую белую ткань с удвоенной силой. Ксавье чуть ослабляет хватку, и она уже мысленно празднует победу, но в следующую секунду он резко дергает злополучное одеяло на себя. Не сумев удержать равновесия, она позорно валится на кровать.

Ксавье реагирует молниеносно, разом избавившись от сонливой расслабленности — переворачивает её на спину и нависает сверху, вжимая Уэнсдэй в мягкую постель своим весом. У нее вырывается возмущенный вздох.

— Какого черта ты…

Он не дает ей договорить, впиваясь в приоткрытые губы глубоким жадным поцелуем. Аддамс пытается его оттолкнуть, но безуспешно — она находится в максимально невыгодном положении. Его руки скользят выше по выступающим ребрам, сминая шелковую ткань пижамы. Несильно сжимают грудь, пропуская между пальцами соски.

Тело предательски отзывается на каждое откровенное прикосновение. Уэнсдэй ненавидит себя за это, но инстинктивно выгибает спину в стремлении продлить тактильный контакт.

Горячие губы перемещаются на шею, прикусывая ледяную кожу и оставляя новые отметины поверх старых. Ксавье начинает настойчиво стягивать с нее верх пижамы, коленом раздвигая стройные ноги. С судорожным вдохом она подается навстречу, обхватывая его бедра своими и ощущая твердость напряженного члена. Импульс острейшего желания мгновенно пронзает все тело, и Уэнсдэй разом забывает о главной цели их визита в Детройт.

Ее пальцы впиваются ему в спину, и Аддамс безжалостно врезается заостренными ногтями в разгоряченную кожу, царапая до кровавых полос.

— Я должен был догадаться, что ты любишь пожестче… — самодовольно шепчет Ксавье, опускаясь поцелуями к обнаженной груди и обхватывая губами затвердевший сосок.

От звука его немного хриплого голоса и ощущения обжигающих губ у нее буквально вышибает из груди весь воздух. Возбуждение проходит по телу сокрушительной волной и концентрируется в одной точке — Уэнсдэй чувствует, как нижнее белье мгновенно становится мокрым. Ксавье с поразительной легкостью распаляет её, пробуждая самые темные желания, о которых она прежде и не подозревала.

Он запускает пальцы под резинку пижамных шорт и начинает ласкать клитор круговыми движениями. Надавливает чуть сильнее, и Аддамс приходится закусить губу, чтобы сдержать стон.

Внизу живота скручивается тугой узел, мышцы пульсируют, сжимаясь вокруг пустоты. Она отчаянно, безумно отчаянно хочет почувствовать его внутри. Желание настолько велико, что у нее начинает кружиться голова.

Уэнсдэй ощущает, как все тело бьет мелкой лихорадочной дрожью. Движения его пальцев на клиторе становятся все интенсивнее и грубее, удовольствие накатывает жгучими волнами. Она уже близка к пику наслаждения.

Еще несколько прикосновений.

Еще несколько секунд.

Ксавье резко прекращает ласки и приподнимается, глядя на нее сверху вниз с самодовольным любопытством.

Уэнсдэй задыхается от возмущения. И от безумного, безудержного, сумасшедшего… вожделения.

— Не останавливайся, — яростно шипит она, всеми силами стараясь унять сбитое дыхание, чтобы голос звучал хоть немного твердо.

— Когда ты злишься, ты еще сексуальнее… — зеленые глаза Ксавье ощутимо темнеют от едва сдерживаемого крышесносного желания.

— Самый банальный и пошлый комплимент, — презрительно фыркает Аддамс, стараясь не опускать взгляд на его маняще приоткрытые пухлые губы.

Но её действия кардинально отличаются от колких слов — когда его руки ложатся на её бедра, настойчиво стягивая шорты вместе с бельем, она покорно приподнимается, облегчая ему задачу.

Ксавье невесомо очерчивает теплыми пальцами изгибы её тела и, отстранившись, тянется к своим джинсам, небрежно брошенным на прикроватную тумбочку. Достаёт из заднего кармана квадратик из фольги и протягивает ей.

— Хочешь сама надеть? — его пальцы заметно подрагивают.

Аддамс не особо понимает, как это делается. Но признаться в собственной некомпетентности слишком унизительно. Поэтому она с непроницаемым выражением лица берет презерватив и уверенно разрывает серебристую упаковку. Ксавье откидывается на постель и тяжело дышит, неотрывно следя за её движениями. Пару секунд повертев липкий кружочек в руках, Уэнсдэй решительно склоняется над Ксавье. Он нервно сглатывает и с приглушенным стоном закрывает глаза, когда её пальчики скользят по напряженному члену, аккуратно раскатывая тонкий латекс.

Скептически осмотрев результат своих действий, Аддамс предпринимает попытку перекинуть через него ногу и устроиться сверху, но Ксавье не позволяет этого сделать. Резко садится и, перехватив её тонкие запястья, переворачивает Уэнсдэй на спину. Впивается в губы очередным безумным поцелуем и одним движением врывается в нее, входя до упора. Как и в первый раз, тело прошибает восхитительной болью. Она не может сдерживать протяжных стонов, когда он медленно толкается вперед раз за разом. Пульсирующие мышцы податливо расслабляются, и боль быстро отступает — похоже, её тело понемногу приспосабливается.

Но Уэнсдэй отчаянно не хватает той самой упоительной смеси болезненной жестокости и сногсшибательного наслаждения.

— Жестче, — это не просьба. Приказ.

Рука Ксавье мгновенно ложится на её горло, сильно сжимая и перекрывая доступ воздуха. Он увеличивает амплитуду движений, вколачиваясь в неё с беспощадной грубостью. Кислород догорает в легких, перед глазами возникают цветные вспышки, и это многократно усиливает