Московский бенефис - Леонид Влодавец

— Ну, ладно! — сказала донья. — Я начинаю канонаду!

Она подпалила кресалом скрученную из просмоленной пакли веревочку и прицепила ее к палке, на которой было что-то вроде щипчиков. Подойдя к одной из пушек, она с помощью Роситы нацелила ее туда, где торчали из травы шляпы. Подсыпав пороху на небольшую дырочку, проделанную в пушке сверху, она прижала к этой дырочке тлеющую веревку… Сперва зашипело, потом порох, насыпанный на дырочку, фукнул ярким пламенем, и вдруг так бабахнуло, что даже стена затряслась. Дым окутал стену, а в той стороне, куда выстрелила пушка, кто-то заорал. Я взглянул туда и увидел, что из травы выскочили все, кто там прятался, и почему-то быстро побежали к обрыву. А весь луг вдруг загорелся, будто был сделан из пороха.

— Паклю зажгло, а она — траву! — захохотала донья. — Ишь подпалила им пятки! Огонь!

И подскочила к другой пушке… Ба-бах! Тут я увидел, как сразу трое из убегавших повалились на траву и тут же их догнал огонь, очень быстро сжиравший траву. На том месте, где он прошел, осталась только серая, покрытая пеплом земля да черные, похожие на обугленные дрова, тела убитых. Оставшиеся добежали до ступенек и, сгрудившись у них, стали толкаться, и в этот момент — тара-pax! — выпалила третья пушка. Тут я и вовсе удивился: только что пятеро стояли у края обрыва, а после того, как дым рассеялся, мы никого не увидели…

— Ура! — завопила донья, бросаясь на боковую стену, где было еще пять пушек. Однако палить было больше незачем. А получилось вот что: когда огонь добежал до самого обрыва, он повернул влево и быстро-быстро сожрал всю-всю траву на поляне вокруг нашей каменной стены. Искры полетели к нам во двор.

— Господи! — ахнула донья. — Скорее бочку с порохом со двора!

И тут произошло уж совсем чудо: одна из мортир, стоявших во дворе, вдруг сама по себе пальнула. Грохнуло куда как громче и послышался удаляющийся шум: у-ву-ву-у! — это бомба круто умчалась в небо и полетела куда-то за лес, к морю. Стало ясно, что искра попала в пороховую дырочку и подожгла порох. Кашляя и чихая от дыма, заполнившего двор, мы бросились катить в погреб пороховую бочку… Не успели мы добежать до нее, как вдруг из-за задымленного пылающего леса взвился огромный столб огня и дыма, много выше деревьев, а потом долетел такой грохот, что меня даже швырнуло на землю, и я написал в штаны.

— Да что это? — трясясь от ужаса, воскликнула донья. Эхо от окрестных скал долго еще громыхало вокруг. Голова кружилась, дым ел глаза. Пламя с треском и гудением сжигало деревья. Стволы вскипали, сок деревьев шипел и пенился, некоторые деревья лопались с громкими хлопками, похожими на пистолетные выстрелы… Бочку с порохом мы укатили, но искры все время летали по двору. Пушки стали накаляться от близкого жара и вскоре еще одна из них сама пальнула, а затем одна за другой открыли огонь все пушки на задней, левой и правой стенах.

— Содом и Гоморра! — в ужасе бормотала донья, не успевая отплевываться от летающей в воздухе сажи и прикрывать от искр лицо. Еще несколько времени — и на нас бы загорелась одежда, но вдруг подул сильный ветер, стал относить огонь от нашего дома. Дышать стало легче, пламя отходило к лесу. В короткое время огонь сожрал весь клин леса, отделявший дом от берега бухты, и понесся дальше, к скалам, сметая все на своем пути. Стало видно бухту, где вроде бы должен был стоять корабль, но его там не было…

— Ушли они, что ли? — спросила донья, наверное, сама у себя, потому что ни я, ни Росита не знали, куда делся этот корабль. До бухты от нас было не так уж и далеко, всего-то несколько раз по десять шагов, но корабль исчез. Лодки как стояли себе у берега, так и стояли, а вот корабля не было. Донья сбегала в дом и принесла какую-то штуковину, похожую на большую и длинную дубинку. Выставив один конец дубинки между зубцами, она приложилась глазом к палке и вдруг заорала:

— Он взорвался, взорвался!

— Так это от него был такой взрыв? — спросила Росита, глядя на бухту.

— Конечно! — восхищенно сказала донья. — Наша мортира его утопила!

— Та, что случайно выпалила? — спросила Росита недоверчиво. — Больно далеко.

— Да что ты! — донья зажгла свою палку с веревочкой и взбежала во двор, где стояли еще три заряженные мортиры. Она поднесла свой инструмент к дырочке, и мортира громко бабахнула. Опять послышалось: у-ву-ву-ву-у-у! — и вслед за тем на середине бухты, там, где раньше был корабль, встал большой столб воды.

— Должно быть, бомба попала в крюйт-камеру… — сказала донья, — и все в минуту взлетело на воздух.

— А можно поглядеть? — спросил я, показывая на палку, в которую глядела донья.

— Гляди, — разрешила она, — вот сюда, где стеклышко.

Палка была деревянная, гладкая, покрытая блестящей краской. В том конце ее, куда показывала донья, было и вправду маленькое-маленькое стеклышко, а на другом конце стеклышко побольше. Я поглядел в маленькое стеклышко и увидел, что бухта оказалась как бы совсем рядом. Я мог разглядеть даже пузыри и рыб, всплывших после того, как в воду попала бомба. А еще я увидел много-много обломков от корабля, а также какие-то доски, бочки, ящики. Но живых людей не было. Берег бухты выгорел весь. Там, куда ушел огонь, висела огромная туча дыма, летели искры и вырывались языки пламени. А нам вроде уже никто не угрожал.

— Так и подумаешь, что нам Боженька помог! — сказал я и подумал, что белый Бог должен, наверно, рассердиться на нас за то, что мы вчера втроем вытворяли, а он нам помогает. Видно, он и вправду милостив.

— А ты еще сомневаешься?! — вскричала донья. — На колени! Молитесь!

Пока мы молились, в дальнем конце неба появились тучи.

— Похоже, будет буря с дождем! — воскликнула донья. — Собирайте ружья и несите в дом! А я разряжу пушки.

Пока мы с Роситой собирали ружья и таскали их в дом, грохнуло четыре пушечных выстрела. Донья выпалила из двух пушек и двух мортир. Потом она помогла собрать все, что нам могло пригодиться, и мы покинули двор. Дверь мы крепко заперли изнутри и побежали закрывать ставни на окнах. Едва последняя из ставень была закрыта, как хлынул такой дождь, что крыша нашего дома задребезжала.

— Да, поди-ка, сообрази теперь, что тут было раньше! — заметила донья, обводя взглядом выжженную округу. — Пожалуй, дядюшка мой не узнал бы теперь свои владения…

ДОПРОС ПЛЕННОГО

Запершись в доме, мы и вовсе почувствовали себя в безопасности. Дождь и ветер вряд ли позволили бы кому-нибудь из тех, кто уцелел, подобраться к дому и уж тем более залезть в сам дом. Мы помылись, отскребли лица от копоти и переоделись в чистую одежду, благо ее было хоть завались. Прожженные рубахи и штаны Росита сожгла в камине — не штопать же их! Мы расставили и разложили все оружие, и свое, и захваченное, прибрали в комнатах, где натопали сапогами. Росита с доньей при моей помощи сготовили славный обед из солонины, риса и разных приправ. Я помыл посуду, и мы уже собрались было вздремнуть, как вдруг донья спохватилась:

— Батюшки! Да ведь у нас еще и пленный есть! Куда же мы его сунули, не помнишь ли, Росита?

— Помню, почему же?! — отвечала Росита. — В кладовке он.

Все втроем мы отправились вниз. Росита указала на кладовку рядом с кухней, запертую на замок. Росита открыла дверь, донья подняла пистолет и сказала:

— Эй ты, вылезай!

— Сперва развяжите меня, канальи! — глухо простонал из темноты пленник.

Донья шагнула в кладовку с зажженной свечкой и осветила дядьку, лежавшего на полу.

— Ноги у тебя не связаны, вставай, — велела донья.

— Я ранен, неужто не помните, вонючие козлы?! — вскипел дядька. Я вспомнил, что его звали Рамон.

— Ладно, — сказала донья, взяла его за шиворот и рывком поставила на ноги. Рамон глухо застонал и привалился к стене. Нога у него была вся в крови. Мне стало его жалко, и я поддержал его:

— Обопритесь на меня, сеньор Рамон… — Руки у него были связаны, и мне пришлось поддерживать эту махину за спину.

— Единственная христианская душа нашлась! — проворчал Рамон. Осторожно ступая на раненую ногу и кривясь от боли, он добавил:

— Да и то черномазая…

Мне не было обидно, потому что я понимал: Рамону больно.

Из кладовки мы привели его в кухню и усадили на табурет. Донья внимательно разглядывала его, скрестив на груди руки.

— Кто ты такой? — спросила она мужским голосом.

— Человек… — буркнул Рамон, — Рамон меня зовут.

— Что это был за корабль, который мы взорвали со всем экипажем? — поинтересовалась донья. Рамон как-то странно поднял брови, но сказал спокойно:

— Морской корабль был…

— Почему на нем был английский флаг?

— Испанского не сшили…

— Ты пират?

— Я моряк и все… Ладно вам, сеньор, палача зовите…

— На тот свет не терпится?

— Почему? Я успею, это такое место, куда рано или поздно обязательно пускают…

— Я думаю, что тебе будет лучше попасть туда попозже. Сперва я узнаю, что ты за птица и как залетела на мой остров!