Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

— То-то, — вздохнул один из лакеев. — Теперь сама поймёт, каково оно…

— Типун тебе на язык, — сердито ткнула его локтём Жанна. — Забыл, что она — не она?

— Да и впрямь… Не сердись, Жаннет, запамятовал.

— А ведь ей тяжелее нашего пришлось, — неожиданно подал голос пристроившийся у очага садовник. — Мы-то — что, у нас шкуры привычные…

И опять замолчал.

— Не верю я, — вдруг дерзко сказала молодая девушка, стоявшая особнячком у окошка и сердито хмурившаяся с самого начала обсуждения. — Даже если и так, и украли… Что-то не помню я, чтобы вдруг она сильно переменилась, пока мы из Фуа сюда ехали. Я одна здесь осталась из тех, кто с ней в замке был, я-то помню! Она ещё там норов свой показывала. Вот была настоящая госпожа! Вас, ничтожеств, в узде держала и правильно делала! А то ишь — взяли моду господ обсуждать! Не ваше это собачье дело!

Наступило молчание.

— Злая ты, Флора, — сказал Петер. — Сама, чай из простых, а нас презираешь.

— Я вам ни чета! — огрызнулась девушка. — И папаша мой не просто так в дворецких в замке служил, и я навидалась; уж какие бывают господа, я знаю!

Возмущённый конюх даже привстал чтобы урезонить зарвавшуюся девчонку, но вдруг грузно осел на лавку. В кухню быстро вошла матушка Аглая. Посмотрела в упор на бывшую доверенную горничную.

— Знаешь — и помалкивай. И следи за языком, у мэтра Карра такие живо укорачивают!

— Донесёте? — насмешливо фыркнула девица. И получила полновесную оплеуху. И ещё одну.

— Доложу, — кротко ответила матушка Аглая. — Уж тебя выгораживать не стану. Давно ты у меня за спиной имя хозяйское треплешь… Ещё раз услышу подобное — вылетишь.

Девушка в показном смирении опустила глаза. На щеках горели пунцовые пятна.

— Больше не повторится, матуш… госпожа Аглая.

И бочком, бочком протиснулась мимо, засеменила к двери. У самого выхода обернулась.

— Всё равно правда выплывет, вот увидите! А коли нет…На каждый роток не накинешь платок! Завтра все будут знать, что жена-то у нашего господина — блаженная!

— Зато не воровка, — отрезала домоправительница. И так посмотрела на бунтарку, что та аж голову в плечи втянула. И вышла, пятясь, будто боялась спиной повернуться. Знает кошка, чьё мясо съела…

Тётушка Аглая загасила яростные огоньки в глазах. Негоже на стальных-то злость вымещать из-за одной паршивой овцы.

— Приглядывайте за ней, — только и бросила коротко. Всем. — Да и сами-то… Чтобы я подобной болтовни больше не слышала!

Аглая прекрасно понимала, что разговоры будут. Но хоть под должным её присмотром, дабы направлять слухи и сплетни в нужное русло. Обвела взглядом притихшую компанию.

— Девочки, платье для госпожи готово?

Его светлость, конечно, распорядился сжечь все наряды постылой супруги, а заботу, в чём ей ходить, пока не пошьют новые, скинул на Аглаю. Ночную рубашку для её светлости подобрали быстро, такого добра хватало. Одной из статей расходов личной казны его светлости было содержание прислуги, и входило в него не только жалование. Слуги герцога одевались куда лучше лакеев некоторых господ, у которых, по выражению тётушки Денизы, «на брюхе-то шёлк, а в брюхе-то — щёлк!», и кладовые с новым ненадёванным платьем периодически пополнялись. И уж само собой разумеется, что была у слуг и повседневная одежда, и праздничная. Из такой-то и выбрали для герцогини несколько подходящих по размеру нарядных платьиц, подогнали на одной из девушек схожего телосложения, продумали, как украсить — широким воротником, лентами, дополнительными оборками… Ничего, день-другой походит, а за это время и первые обновки подоспеют: уж она, Аглая, потребует от госпожи Бланш, лучшей портнихи в городе, чтобы та всех своих мастериц усадила за работу! Ничего, подождут остальные клиенты, не рассыплются…

Жаннет поспешно встала.

— Первое как раз готово, матушка Аглая, осталось намётку снять да отутюжить. Простите, уж забежали сюда водицы испить, сидели ведь полдня, не разгибаясь…

— Знаю-знаю. — Домоправительница махнула рукой, давая понять, что больше не гневается, и подсела за общий стол. — Плесните-ка и мне вашей «водицы», больно хороша, раз даже её светлости понравилась…

Глава 4

Комендант Александр Карр не любил присутствовать на пытках, особенно, если объектом воздействия была женщина. Многих из невинных дочерей Евы оговаривали, в этом он не раз имел случай убедиться, но, к сожалению, условия выявления оговора были для испытуемых достаточно жёстки. Хорошо, что очередной Римский Собор пришёл после долгого разбирательства к выводу, что на самом деле настоящих ведьм, одержимых бесами, крайне мало, и ещё до пыток можно выявить их сущность особыми методами. Да и его светлость издал необычный указ: при ведении дознания — бить кнутом в первую очередь доносчика. Если тот от своих слов не отказывается — значит, не оболгал, претерпевает за правду. После чего выяснилось, что большинство объектов доносительства — просто жертвы: зависти, ревности, глупости или излишнего рвения прихожан. Таковы уж люди: красива — ведьма, умна — ведьма, стара и страшна — тоже ведьма, а кто же ещё? А на самом деле вся твоя вина в том, что ты — дочь Евы, и неизвестно даже, есть у тебя душа или нет.

У существа, которое сейчас обвисло на дыбе, души не имелось. В этом комендант был уверен так же, как и в том, что семья его брата, проживающего в мирном приграничном городке, погибла. Чудом уцелели племянник с крошечной племянницей: родители успели спрятать детей в подполье, чуть только заслышали крики и вопли на улицах. Дом подожгли, и хоть стены были каменные, тлела только крыша — дым начал просачиваться сквозь плотно прикрытую крышку погреба. Дети едва не задохнулись, а их слабых голосов снаружи никто не слышал. Хорошо ещё, что среди пограничного отряда, который первым обнаружил разорённое поселение, был менталист — он-то и уловил отголоски криков на ментальном уровне: в момент страха сигналы мозга усиливаются. Да и живых в округе оставалось немного, мысли мальчика почти не заглушались чужими…

Жажда возмездия боролась в коменданте со служебным долгом. Его светлость распорядился: к его возвращению женщина должна быть пригодна для допроса. Это означало, что применяемые к ней меры воздействия, учитывая деликатную конституцию преступницы, нуждались в строгой дозировке. Люди из простого сословия покрепче, а тут случай иной, чуть пережмёшь — получишь труп, для допрашивания непригодный. Всё, что может считать менталист-дознаватель — это последние пять-шесть минут перед умиранием, ибо он не некромант, трупы разговорить не может. Да и… особая статья эти некроманты. Внезаконники. Подчинялись они только церкви, и то неохотно, а уж на государственную службу подавно не желали идти.