Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич

При этом профессор В.О. Хлевнюк,[137] исходя из собственной, чисто умозрительной установки, что в сталинской тоталитарной системе существовал лишь единственный рычаг экономического управления и роста — жёсткое административно-репрессивное давление на руководителей всех уровней, заявил, что «дело Госплана» как раз и стало именно таким репрессивным рычагом. Кроме того, это дело должно было напомнить руководителям всех министерств и ведомств страны, что Госплан СССР не только координирует, но и контролирует деятельность всех правительственных структур и отстаивает «общегосударственные интересы» в борьбе с «ведомственным эгоизмом». Поэтому «беспринципное» сращивание госплановских структур с подконтрольными им органами в Совете Министров СССР представляет серьёзную угрозу всему государственному управлению. Иными словами, хотя «дело Госплана», конечно, не сводилось только к «делу Н.А. Вознесенского», а «дело Н.А. Вознесенского» не было лишь частью «Ленинградского дела», эти три громких процесса самым тесным образом были сплетены между собой и «гармонично» дополняли друг друга.

Между тем перестановки в верхнем эшелоне власти вскоре были продолжены. Уже в середине июня 1949 г., после очередной «опалы» В.М. Молотов вновь вернулся к своим привычным обязанностям куратора внешней политики, поскольку отныне именно он, а не А.Я. Вышинский стал опять вносить предложения в Политбюро по работе МИДа и Внешнеполитической комиссии ЦК и отвечать за их работу. Чуть позже ряд прежних позиций утратил и Г.М. Маленков, поскольку ему пришлось поступиться единоличным контролем над идеологией и поделиться властью в этой важной сфере с М.А. Сусловым, который вместо Д.Т. Шепилова вторично возглавил Отдел пропаганды и агитации ЦК и был назначен главным редактором «Правды». Затем подверглась коррекции и прежняя роль Г.М. Маленкова в Бюро Совета Министров СССР, поскольку после отставки Н.А. Вознесенского другие члены «семёрки» посчитали её крайне чрезмерной. В результате уже в начале сентября 1949 г. Политбюро ЦК принимает решение об очередной реорганизации Совета Министров СССР, в соответствии с которым Бюро СМ СССР было несколько расширено и переименовано в Президиум СМ СССР. Причём этим же решением поочерёдное руководство его заседаниями было возложено «на заместителей Председателя Совмина СССР тт. Берия, Булганина, Маленкова, Кагановича и Сабурова». В этой обновлённой команде, как считает Ю.Н. Жуков,[138] Л.М. Каганович, получивший по возвращении из Киева пост председателя Госснаба СССР, был призван не столько действовать, сколько олицетворять преемственность, представляя вместо В.М. Молотова старейших сталинских соратников. А вот новому главе Госплана СССР Максиму Захаровичу Сабурову, который по праву считался прямой креатурой Г.М. Маленкова, предстояло действительно пахать, тем более что он сохранил за собой и прежнюю, довольно трудоёмкую и ответственную должность председателя Бюро Совета Министров СССР по машиностроению.

Наконец, в декабре 1949 г., воспользовавшись очередной анонимкой, поступившей в ЦК, где первый секретарь МК и секретарь ЦК Г.М. Попов обвинялся «в бездушном отношении к людям, их заботам и нуждам», члены Специальной комиссии ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков, Л.П. Берия, Л.М. Каганович и М.А. Суслов добились его отставки и назначения на эти важные посты Никиты Сергеевича Хрущёва, которого на Украине сменил второй секретарь ЦК КП(б)У Леонид Георгиевич Мельников.

Очередной состав узкого руководства продержался у власти всего семь месяцев, поскольку, по мнению того же Ю.Н. Жукова,[139] успешное испытание атомной бомбы и переход от научно-конструкторских и опытных разработок к плановому производству атомного оружия «позволили изменить нарушенный ещё в конце войны традиционный баланс сил, восстановив прежнее преимущество сталинских наркомов». Первым отчасти вернул себе утраченное положение Анастас Иванович Микоян, получивший в конце января 1950 г. пост председателя Бюро СМ СССР по торговле и пищевой промышленности. А затем, в середине февраля 1950 г., Вячеслав Михайлович Молотов тоже сменил свою должность и возглавил Бюро СМ СССР по транспорту и связи, что позволило ему вновь участвовать в решениях важных экономических вопросов. Тогда же в конце февраля 1950 г. Министерство Вооружённых сил СССР было вновь разделено на два общесоюзных ведомства — Военное министерство СССР, главой которого был переназначен выдающийся советских полководец и стратег маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский, и Военно-Морское министерство СССР, которое возглавил главком ВМФ адмирал Иван Степанович Юмашев. Наконец, в апреле 1950 г. руководящая «семёрка» образовала узкое Бюро Президиума Совета Министров СССР в составе И.В. Сталина, его первого заместителя маршала Н.А. Булганина и пяти «рядовых» заместителей в лице маршала Л.П. Берии, Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича, В.М. Молотова и А.И. Микояна. Причём этим же решением Политбюро было чётко установлено, что «председательствование на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров СССР в случае отсутствия тов. Сталина осуществлять первому заместителю Председателя Совета Министров СССР тов. Булганину Н.А.».

Как считают ряд историков (Ю.Н. Жуков, М.В. Зеленов[140]), откровенное указание на то, что данное решение исходило лично от И. В. Сталина, являлось не случайным. Новая реорганизация Совета Министров СССР стала открытым вмешательством вождя в острую борьбу за его «наследство». Во всех иных случаях он действовал как бы закулисно, но спустя всего неделю, в середине апреля 1950 г., та же «семёрка» согласилась с настойчивым желанием Г.М. Маленкова вновь вернуться в Бюро Президиума Совета Министров СССР, ибо он не пожелал довольствоваться только положением второго лица в партии, и приняла ещё одно решение: «ввести в состав членов Бюро Президиума Совета Министров СССР тов. Маленкова Г.М.».

Возвращение второго секретаря ЦК в руководящий состав союзного правительства, вероятно, было связано с тем, что он, как ему тогда казалось, смог найти в лице Н.С. Хрущёва надёжного и верного союзника, которому он смог доверить текущие дела в Секретариате и Оргбюро ЦК. Тем более что в мае-июне 1950 г. он окончательно закрепил свои позиции и в центральном партаппарате, назначив руководителями ключевых отделов ЦК своих прямых выдвиженцев, в том числе генерал-лейтенанта В.Е. Макарова (Административный отдел) и генерал-лейтенанта Г.П. Громова (Отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов).

Наконец, в феврале 1951 г. произошло важнейшее событие, которое коренным образом изменило всю конфигурацию власти в стране, поскольку решением узкого руководства: 1) поочерёдное председательствование на заседаниях Президиума и Бюро Президиума Совета Министров СССР, рассмотрение и решение всех текущих вопросов было возложено на Н.А. Булганина, Л.П. Берию и Г.М. Маленкова; 2) все постановления и распоряжения Совета Министров СССР, принятые этим триумвиратом, издавать за подписью И.В. Сталина.

Последнее решение узкого руководства до сих пор остаётся трудноразрешимой загадкой для самих историков. В частности, ряд из них (Ю.Н. Жуков[141]) предположили, что речь может идти: 1) либо о добровольной передаче И.В. Сталиным своих огромных властных полномочий этому триумвирату; 2) либо о реальном отстранении тяжелобольного вождя, перенёсшего как минимум два инсульта, от всех реальных рычагов власти. В любом случае как по документальным данным («Журнал посещений кремлёвского кабинета И.В. Сталина»[142]), так и по свидетельствам ряда членов высшего советского руководства, в том числе Н.С. Хрущёва, А.И. Микояна, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича и А.Н. Поскрёбышева, за два года до своей смерти И.В. Сталин фактически отошёл от всех дел. Он практически не появлялся на работе в своём служебном кабинете в Кремле и время от времени проводил неофициальные встречи с руководящим триумвиратом и другими членами Политбюро на своей ближней (подмосковной) даче в Кунцеве.