Я - истребитель - Владимир Поселягин

Проследовав за ним, я помог накрыть ветками часть кузова и направился к дереву, поправляя на ходу гимнастерку. Летный комбинезон я скинул, еще когда одевался после осмотра ранения, убрав его в кабину ЛаГГа вместе с парашютом. Очки для сохранности положил в сидор.

— Давайте поснедаем, товарищ старший сержант, — позвал меня Малютов к импровизированному столу, где на куске старого брезента была разложена еда. Банка тушенки, галеты, хлеб, нарезанное сало, лук, чеснок и пяток яиц.

— Иду, — ответил я, направляясь к столу и доставая на ходу из-за голенища сапога ложку.

Мы уже почти закончили, как в сгущающейся темноте послышались чьи-то голоса.

— Слышите, товарищ старший сержант?

— Да, слышу. Из леса идут, — ответил я, заметив, как Малютов подтягивает к себе карабин. — Пойду схожу, узнаю, кто это, а вы пока, товарищ ефрейтор, охраняйте технику.

— Хорошо, товарищ старший сержант.

Вскочив на ноги, я достал из кобуры маузер и направился было на звуки голосов, но тут же вернулся за недоеденным бутербродом.

Жуя хлеб с салом, я рассматривал освещенную серебристым светом луны дорогу и шедших по ней людей.

«Раз… два… пятеро! А что это они тащат в руках квадратное? Ящики с боеприпасами?»

В это время до меня долетело отчетливое:

— …рил я тебе, давай в селе заночуем. Так нет, давайте дальше пройдем, — говорил один.

— Сева, ты красный командир. Привыкай к суровой мужской службе, поспишь и на земле, — ответил другой звонкий голос.

— На земле? Уж лучше на сеновале, как в прошлый раз. А к службе я и потом могу привыкнуть.

— Да хватит вам! Давайте искать место, где заночуем, а то и так дотянули, — послышался третий, еще один голос, в котором отчетливо прослушивались командные нотки.

Кто это, понять было не сложно. Выпускники училища, следующие согласно направлениям в свои части. Но вот каких родов войск, я никак определить не мог. То, что они были в пилотках, я рассмотрел отчетливо, как и чемоданы в руках, а вот принадлежность? В это время они остановились, закрутив головами.

— Салом пахнет.

— Ага, с чесночком, — откликнулся другой и отчетливо забурчал животом.

Я торопливо дожевал бутерброд и крикнул:

— Стой, кто идет?

— Свои. Советские летчики! — ответил тот самый, что говорил с командными нотками.

— Летчики? О даже как? Сержанты?

— Да, сержанты.

«Уже хорошо, я тут самый старший по званию!» — подумал я и вышел на дорогу, подходя к ним.

Сейчас, насколько я знал, училища выпускали не лейтенантов, что было совершенно правильно по моему мнению, а сержантов.

— Старший сержант Суворов, семнадцатый бап. Представьтесь.

— Выпускник Батайской военной авиационной школы сержант Морюхов, следую в часть согласно направлению.

— Выпускник Батай…

Сержанты Морюхов, Горкин, Валиков, Булочкин и Лапоть шли в Минск, в штаб ВВС фронта, где должны были получить распределение в части. Вернее они ехали, но поезд попал вчера под бомбежку, и пять друзей отправились пешком.

— В Минск? Да его немцы не сегодня-завтра возьмут. Они почти закончили окружение, — сказал я, когда услышал, куда они направляются.

— Может, успеем? — спросил Валиков.

— Куда, в мышеловку? Ладно, завтра решите. Пойдем, у нас тут техника, там переночуете с нами. Кстати, я про вашу школу что-то запамятовал, вас на чем учили летать?

— И-16 и на И-153, товарищ старший сержант.

— Истребители, значит, — пробормотал я.

— А вы, товарищ старший сержант, на чем летаете? На СБ или ТБ? — спросил Морюхов, первым следовавший за мной.

— Не угадал. Я истребитель, сопровождаю бомбардировщики. Осуществляю прикрытие. Да вот во время перебазирования полка нарвался на «юнкерсы», сбил два, да бронебойную пулю в мотор словил, теперь технику эвакуирую. Малютов, свои! — крикнул я ефрейтору, заметив, что показалась темная масса машины.

— Ух ты! Двоих?! А что у вас за самолет? — продолжил задавать вопросы Морюхов.

— На ЛаГГе летаю. Это все?

Ну да, как же, все. Вон как окружили меня. Как я и опасался, они засыпали меня вопросами.

— Ладно, садитесь, расскажу. Ефрейтор, еще есть что поесть? А то тут товарищи летчики голодные.

— Есть, последнее, но им хватит. Сейчас я организую.

Пока сержанты торопливо поглощали последние запасы ефрейтора, начал рассказывать о своих приключениях, с того момента как на У-2 вылетел утром двадцать второго июня на поиски севшего на вынужденную самолета капитана Ильина. Держался я строго выверенной с Никифоровым версии, но вот про Брестскую крепость рассказал. Как, мол, встретил израненного красноармейца, который шел из крепости за помощью и на последнем дыхании поведал об оставшихся там защитниках. Это произвело впечатление, и немалое. Кстати, несмотря на то что я доложил Павлову о крепости, никаких действий от него так и не дождался. По крайней мере я о них ничего не слышал.

— …ну вот меня и подловили на уходе. Удар — и винт замер, пришлось планировать и садиться на вынужденную, — закончил я рассказ.

— Да, у нас все смотрели, как вы сбивали этих гадов. А один, представляете, падал прямо на машину нашего дивизиона. А она полная снарядов была. Мишка, водитель, на подножке стоял, смотрел за боем, а как увидел, что самолет на него падает, так в кусты сиганул, что мы его только через полчаса нашли, он километра два отмахать успел, — влез в мой рассказ ефрейтор.

— А «юнкерс» что, в машину попал? — спросил Горкин.

— Да не, мимо пролетел, в лес упал, там и взорвался, — отмахнулся Малютов.

— Ладно, давайте распределять дежурство. Значит так, часы у кого-нибудь есть? Нет? Тогда воспользуемся моими. Первым Горкин. Охранять: машина, самолет, шесть человек. Время дежурства — два часа. Подъем в шесть утра. Выполнять.

Распределив сержантов на пять смен, я спокойно лег спать. Ни себя, ни ефрейтора в дежурство не включил, пусть молодежь послужит.

— Дежурный. Обеспечить соблюдение светомаскировки и тишины на охраняемом вами объекте! — приказал я сонным голосом. Бормотание со стороны сержантов, обсуждающих мой последний бой, а вернее представляющих себя на моем месте, сразу стихло.

— Товарищ старший сержант, шесть утра, — разбудил меня утром сержант Булочкин.

Зевнув, я приподнялся на руках и, отлипнув от ранца парашюта, который обнимал всю ночь, огляделся:

— Подъем!

Сев на парашют, я намотал портянки и одел сапоги. После чего, встав и вбив ноги до конца, направился к кабине грузовика, где слышался могучий храп.

— Просыпайся, ефрейтор. Подъем, — сказал ему, хлопнув по плечу.

Громко всхрапнув, Малютов зашевелился, протер глаза и выглянул из кабины:

— Что, уже утро, товарищ старший сержант?

— Утро-утро, — подтвердил я, рассматривая лесную дорогу, а вернее — пытаясь определить ее ширину.

— Малютов, у тебя точно инструментов нет?

— Ну что-то есть, но так… Мало, — смущенно отозвался ефрейтор.

— Доставай, плоскости снимать надо, не проедем мы тут, узко.

— Сейчас достану, — кивнул он и стал копаться в инструментальном ящике.

— Так, сержанты, сейчас крылья снимать будем, поможете. А то у нас сил не хватит.

— Поможем, товарищ старший сержант, — ответил за всех Морюхов.

Пока ефрейтор вытаскивал инструменты и складывал их на брезент, сержанты обступили ЛаГГ и принялись обсуждать его, восхищаясь красотой истребителя. Я же подхватил парашют и комбинезон, на котором спал, убрал их в кабину истребителя, после чего направился к инструментам.

— Вот это пойдет, остальное не нужно. Эй, молодежь! Начинаем! — окликнул я сержантов, пока Малюта убирал лишнее. У этого куркуля нашлось все что нужно.

Сержанты подошли и с интересом уставились на мой орден, сверкающий на груди.

— Товарищ старший сержант, а вам орден за пять сбитых дали? А почему этого в «Правде» не было? — спросил самый смелый, сержант Морюхов.

— За все дали. Ну, чего встали? Помогайте.

Правое крыло мы сняли часа за два. Левое — за полчаса, уже знали, что и как делать. Закрепив крылья в кузове, я спрыгнул на землю и спросил у помощников, пока ефрейтор заводил машину:

— Ну что вы, решили идти?

— Да, у нас ведь предписания, — ответил Морюхов.

Немного подумав, я сказал:

— Все авиационные части уже передислоцировались, так что идти в Минск вам смысла нет: или по дороге погибнете, или штаб не найдете, наверняка он сменил место расположения. Так что полезайте в кузов, доедете до моего полка, а там свяжутся с кем нужно. Но сперва документы, а то вчера ночью не видно ничего было, — велел я на всякий случай.

Метки от скрепок были на всех удостоверениях, так что, изучив предписания, приказал летунам залезать в кузов, сам сел в кабину и скомандовал:

— Поехали!

«А ведь сегодня тридцатое, а немцы Минск еще не взяли. Видимо, это я так повлиял, то есть мои разведданные, или все-таки другой мир?» — усиленно размышлял я, трясясь на ухабах.