Новые записки Шерлока Холмса (сборник) - Дэвид Маркум

Шерринфорд сделал шаг вперед, и Холмс пожал ему руку. Затем Шерринфорд пожал руку мне и крепко обнял сыновей, попросив их:

– Передайте привет маме.

– Обязательно, – тихо отозвался Зайгер.

Мы вышли из камеры, и мальчик с мрачным видом закрыл дверь. Внизу он передал ключи стоявшему на пороге Тенли. Ворт сидел за столом в своем офисе, пристыженный и смущенный. Я кивнул ему, и вся наша компания вышла на улицу. Тенли вернул Ворту ключи и практически сразу последовал за нами.

Забравшись в экипаж, Тенли спросил:

– Ну, господа, что дальше?

– Мне нужно отправить парочку телеграмм, а потом, вероятно, следует вернуться на ферму, – предположил Холмс.

Неутомимый Гриффин развернул лошадь, и уже через пару минут мы подъехали к почте. Холмс спрыгнул и направился внутрь. Мы с Зайгером, Вильямом и Тенли остались в двуколке, радуясь тому, что дождь прекратился. Впрочем, по-прежнему дул холодный промозглый ветер.

Уже через минуту мой друг вернулся. Как только он забрался в экипаж, мы отправились в поместье Холмсов. Незадолго до прибытия Тенли спросил:

– А что вы запланировали на завтрашний день, мистер Холмс?

– Если вы с Гриффином сможете подъехать сюда к девяти утра, то мы, пожалуй, допросим мисс Софию.

– Прекрасно, – ответил Тенли.

Мы вылезли из пролетки, помахав ему рукой.

– Увидимся утром, – сказал он на прощание.

Пока они разворачивались и выезжали, дверь открылась, и мокрый двор озарился светом. Мы вошли в дом. Оказалось, что Роберта устроила целый пир. Зайгер передал матери слова отца, и все дружно принялись за еду.

Долгие годы я считал Холмса одиноким человеком, полностью погруженным в расследования и собственные размышления. Но тем вечером мне открылась его иная сторона – я увидел человека, которого по-настоящему ценят и почитают родные. А поскольку я был другом Холмса, то и сам ощутил на себе это расположение. Вечер прошел довольно сдержанно – в основном это было вызвано отсутствием Шерринфорда и ужасными событиями, которые привели к его аресту. Впрочем, несмотря на это, все были настроены оптимистично и полагали, что водворение главы семьи в тюремную камеру – временное неудобство, и не более того. Теплую атмосферу дома ничто не могло сокрушить.

Когда позднее мы поднимались по лестнице в свои комнаты, я сказал Холмсу:

– Рад, что мне выпала честь познакомиться с вашей семьей. Прекрасные люди.

– Так и есть, – ответил он. – А мне следовало бы ценить их больше. Быть может, имеет смысл почаще навещать их.

– Ну конечно, Холмс, – искренне согласился я.

Мы подошли к моей комнате.

– Спокойной ночи, старина.

Мой друг прошел дальше по коридору. Оглянувшись через плечо, он сказал:

– И вам, Уотсон, спокойной ночи.

Часть пятая

Лагерь

Утром мы проснулись довольно рано. Роберта уже успела приготовить плотный завтрак, за который я принялся с большим энтузиазмом. Меня нисколько не удивило, что Холмс лишь едва притронулся к еде, – кажется, он вполне удовольствовался несколькими чашками крепкого черного кофе. Вильям не отставал от меня, а вот Зайгер ел еще меньше, чем дядя. Он выглядел усталым и вел себя довольно беспокойно, постоянно поглядывая на Холмса.

Когда все наелись, Вильям отодвинул стул от стола и поднялся. Затем он пожелал нам удачи, пояснив, что хотел бы нас сопровождать, но кому-то нужно вернуться к делам на ферме. Помахав нам рукой, он вышел. Между тем беспокойство Зайгера все нарастало, и наконец он выпалил:

– Дядя, можно переговорить с вами и доктором Уотсоном? Снаружи, – добавил он, покосившись на мать.

Роберта улыбнулась, но ничего не сказала. Поблагодарив ее за прекрасный завтрак, мы вышли во двор. У Зайгера с собой был потрепанный рюкзак, с которым он не расставался на протяжении всего завтрака.

Холмс достал часы:

– Тенли будет здесь минут через десять. В чем дело, Зайгер?

Теперь, когда все внимание дяди было обращено на племянника, мальчик вдруг потерял уверенность. За неловкими мгновениями молчания наконец последовали его слова:

– Дядя, я обнаружил кое-что важное, но, скорее всего, этим поставил под угрозу вашу деятельность.

Холмс велел ему продолжать.

– Прошлой ночью, – сообщил Зайгер, – мне никак не удавалось заснуть. Я не стану сейчас тратить ваше время и объяснять, какой логикой я руководствовался и сколько раз заходил в тупик в своих умозаключениях. Скажу лишь, что в итоге пришел к выводу, что мистер Морланд должен иметь к этому некое отношение. В общем, я прокрался к выходу, выбежал из дома и направился в сторону полей Морланда.

Холмс бросил на меня взгляд, а затем снова посмотрел на племянника. Глаза, прикрытые козырьком, засверкали.

– И что же ты обнаружил? – спросил он.

– Что и ожидал, – ответил Зайгер, открывая рюкзак. – И даже больше.

Он вытащил из рюкзака узел белой ткани с бурыми пятнами. Косясь на дом, будто беспокоясь, как бы за нами кто не наблюдал, Зайгер положил рюкзак на землю и принялся разворачивать свою находку. Оказалось, она представляла собой нечто вроде ритуального балахона, практически полностью покрытого уже засохшей кровью. Когда одеяние уже было почти развернуто, Зайгер остановился и осторожно высвободил из ткани два предмета.

Одним из них был кинжал с тонким узким лезвием длиной порядка шести дюймов. Выглядел он довольно старинным. Рукоятка была выполнена из железа, и на ней виднелась гравировка из грубовато нанесенных рун. Все лезвие было в крови. Но вот вторая находка Зайгера оказалась куда более мрачной.

Много лет назад я уже сталкивался с таким предметом, но никак не ожидал увидеть его здесь, в самом центре Йоркшира. Передо мной была Рука Славы: нечестивый амулет, которым пользовались ведьмы, практикуя черную магию. В начале восьмидесятых мы с Холмсом оказались замешаны в уничтожении группы таких любителей темных религиозных практик. Помню, даже несмотря на все ужасы войны и событий на разных материках, свидетелем которых мне случалось оказываться, я был потрясен тем, насколько может опуститься человек.

Должно быть, я раскрыл рот от изумления, потому что детектив и его племянник обернулись ко мне. Я сглотнул и спросил:

– Холмс, что это все значит?

Мой друг не ответил и потянулся за белой мантией. Забрав ее из рук Зайгера, он развернул одеяние до конца. Пробежав по нему своими длинными тонкими пальцами, он наконец нашел то, что искал. На задней части мантии, в том самом месте, куда Вилкису нанесли смертельную рану, зиял длинный рваный прорез. И эта часть одеяния сильнее всего пропиталась кровью.

– Так вот что было на Вилкисе в момент убийства, – произнес Холмс, просовывая палец в дыру. – Это что-то вроде униформы, которую надевают для выполнения ритуалов. И по какой-то причине после смерти его переодели в обычную одежду. – Он перевернул одеяние, чтобы рассмотреть чистую линию воротничка. – Пока он еще был в этой одежде, горло ему не перерез́али. Как мы и предполагали, это тоже сделали после его смерти.

Затем сыщик поднял нож, поворачивая его в утреннем сиянии солнца из стороны в сторону.

– Думаю, можно с уверенностью утверждать, что это орудие убийства, – сказал он. – Ширина лезвия соответствует отметкам на теле. – Повернувшись к Зайгеру, он спросил: – Где ты это нашел?

– В одной из конюшен Морланда. В той, которую не используют. Узелок лежал в пустом стойле, под соломой.

– Но как ты понял, что искать нужно именно там?

– Да я не сразу туда пошел, – признался Зайгер. – Естественно, в дом я проникнуть не мог и потому решил обследовать строения во дворе.

– Неужели ты не боялся, что тебя могут поймать? – недоуменно спросил я.

Лицо Зайгера озарилось выражением, которое наверняка заставило дядю гордиться им.

– Когда я провожу обыск, меня не могут поймать.

– Но почему ты решил обыскать владения Морланда? – спросил Холмс.

– Я просто подумал, что у него есть серьезные причины подставить отца, ведь тот не продает ему ферму. А если бы Вилкиса хотел убить кто-то из лагеря, они не стали бы вовлекать в это нашу семью.

– Необязательно, – возразил Холмс, – но сейчас это не имеет никакого значения. Ты искал именно это? – уточнил он, поднимая мантию и предметы, которые были в нее завернуты.

– Не совсем, – ответил Зайгер. – Поскольку мне было известно, что на момент смерти на Вилкисе была другая одежда, я и решил ее поискать – ведь наверняка убийца куда-то ее убрал. Если мое предположение было верным и Морланд оказался причастен к этому делу, значит, именно у него следовало ее искать.

Конечно, от одежды могли избавиться: спрятать ее в полях, зарыть или даже сжечь. Впрочем, терять мне было нечего. Разве что полноценный сон. И поглядите, что мне удалось найти! – Он с гордостью указал на мантию и добавил: – В сущности, я не предполагал, что обнаружу именно это. Я думал, что искать нужно костюм, похожий на тот, в котором был Вилкис в момент обнаружения тела.