В башне из лобной кости - Ольга Кучкина

53

Любопытная штука. Кругом навалом людской дряни: воры, убийцы, террористы, поджигатели, наркоманы, лжецы, обманщики, казнокрады, коррупционеры, продажные твари обычные и политические, ползущие и проползшие во власть, старшие по чину военнослужащие, до смерти мордующие младших, учителя, растлевающие учеников, отцы, допившиеся до белой горячки и насильничающие сыновей, матери, бросающие младенцев, врачи, не умеющие лечить больных, музейные хранители, ворующие музейные ценности, богатые, презирающие бедных, бедные, готовые растерзать богатых, белокурые, презирающие чернявых, чурки, мстящие русским, антисемиты, врывающиеся в синагоги, православные, вздымающие топоры и колья, если что не по нраву. А в отдельно взятой навозной куче – сплошь жемчужные зерна. Не одни мои родные и друзья. Ваши тоже. У всякого найдется верная дружба, искренняя любовь, честное сотрудничество. Не в настоящем, так в прошлом, не правда ли?

Санек, по кличке Опер, вызывал у меня такое же восхищение, что и Лика, несмотря на несвежесть впечатлений. Из него, лобастого, зубастого, глазастого, била энергия невиданной мощи. Через край. Он талантливо слагал газету. Он талантливо слагал слова в газете и за ее пределами. Его филологическая подкладка и филологическая одаренность позволяли ему совершать такие фокусы, что его можно было поставить в ряд с легендарным Веничкой, я не преувеличиваю, честное слово. Он изобретал все новые проекты. Один из них, совершенно неожиданный, добрался до стола президента, резюме поступило: пока не время. Пока Санек строил, достраивал и перестраивал дом. Ходил на сплав с парнями, которых годы проверили на вшивость, да и в миру палец в рот не клади, занимали посты, занимались бизнесом, и их капитализация, как теперь говорят, повышалась год от года, но любил он их не за это, а за то, как сплавлялись. Придумал сообщество «05», по имени раздавленной поллитры, легшей в основание встречи и клуба. Я терпеть не могла никаких партий, и мне всегда хотелось войти в какое-нибудь симпатичное сообщество – типичное женское противоречие. Мы сидели во французском ресторанчике, ели изысканную французскую еду, и я напросилась к ним в «05». Ладно, одобрил Санек, но мы там выпиваем и материмся, ты у нас будешь вроде Анны Ахматовой. Я согласилась.

Санька хватало на все.

Не успело иссякнуть время, как его убрали из руководства газетой Сплошные вести.

Первое, о ком я плохо подумала, – водила, стукнувший шефу. Парень ушел вместе со мной, лаконично разъяснил Санек. Я опять покраснела, как с диваном. В этот раз мы обедали в заведении под названием Последний рубль, куда Саня позвал известить. Я собиралась обрушить на него тонны сочувствия, не пригодились, мой друг вел себя истинно по-мужски, заметив, что на улице не останется и с голоду не помрет, предложения поступили, сплошь неинтересные. Все же занятно, как убирали моих друзей. Не оттого, что они мои друзья, разумеется, а оттого, что происходила смена эпох, то, что при другом раскладе я не признавала. Со мной бывает. Бывает со всеми. С утра – пессимист, к вечеру – оптимист, хотя личность одна и та же. Саня, происходит смена эпох и, значит, смена лидеров, важно ознакомила я его с обстановкой. Да что ты говоришь – его ирония водрузила меня на место. Сосредоточься на романистике, предложила я, тебе там светит. Я рассмотрю твое предложение, ухмыльнулся он, хотя я уже привык к деньгам, а их романистикой не заработаешь, и довольно об этом, ты не находишь, что отбивная великолепна. Я находила. Вход, выход, уход, исход. Мне везло на избранных и убранных. Ау, Санек, ты как филолог сечешь в этом лучше меня. Санек вдруг проявил наблюдательность: а что это девушка с лица сбледнула? Девушка без задержки перешла к своему: со мной, Саня, что-то неладное, ну не может быть, не должно так быть, чтобы чужая жизнь с такой резвостью перевоплощалась в мою, чтобы ежедневно и еженощно стоны, слезы и сопли, как будто у меня других занятий нету, если только это не любовь, а если не любовь, то что же, и зачем же, и почему же, и с какой стати.

Именно тогда Санек посоветовал: сама сядь и пиши роман, может, разберешься.

Выходило, нас обоих вынуждали прибегнуть к одному и тому же лекарству.

Жизнь вынудила.

54

Лика позвонила:

– Примерно через час пришлю е-мейл. Отсканирую и пришлю.

– А словами передать?

– Словами не передать.

– Настолько непечатно?

– Настолько печатно. Потерпите час. Кое-что занятное закачаю. Да, забыла, полезла в словари, нашла вашу пайдейю. Что же скрыли, что пайдейя по-гречески, а по-латыни культура, всего-навсего?

– А вот чтоб не слышать, что всего-навсего.

– Ну-ну.

Лика положила трубку, а я принялась гадать, что такого занятного она закачивает. Привычка к плохому – плохая привычка. Час потерплю.

Смерклось.

Олеся встречается с Викой.

Коллега Швецовой Володя Винокуров и ее подруга Женя собираются пожениться.

Экспертиза установила причину смерти Ирины Хмельницкой.

Руководитель канала вызывает Бахрушина: их собкор в Париже Столетов общался по телефону с помощником президента.

Олеся приносит колдуну деньги.

Любовница режиссера Грановского обворовала его и сбежала.

На пустыре обнаружен труп мужчины с ранениями.

Выяснилось, что Гамаюн жив, а его смерть и последующие похороны – инсценировка.

Захаров и Зверев нашли Костенко бездыханным.

Алине трудно, ее нервы на пределе. В коллективе ходят сплетни, что Беляев причастен к похищению жены Бахрушина.

Виталик продает Баринову всю информацию о французской герцогине Орели де Буа.

Настя доводит до сведения Пьетро, что у нее новый муж.

Возвращаясь с работы, Маша видит дверь в квартиру полуоткрытой.

Команда Пастуха должна сопроводить в Москву свидетеля с документами, изобличающими продажных чиновников.

Вся страна на стреме. Одна я прозябаю в невежестве. Страна знает, что Женя и Володя идут в ЗАГС, что Ирина Хмельницкая умерла, а Гамаюн совершенно жив, хотя считалось, что его больше нет с нами, что у Насти новая половина, а бедняга Пьетро в отставке, что Костенко бездыханен, так же, как труп мужчины с ранениями, а у французской герцогини Орели де Буа, вернувшейся с работы, полуоткрыта дверь, или дверь не у Орели, а у Олеси, у которой нервы на пределе, как у меня. Страна живет одной жизнью, я – другой. Получается, я ровно диссидент в своей стране, по горло погруженной в то, во что ее погрузили. О, одиночество, как твой характер крут. Программа телевизора клонила к потере рассудка. Ребята, что происходит? Защищает ли нас наша черепушка от насильственного вторжения, таранящего мозг. Или процессы, протекающие под черепушкой, сами по себе таковы, что позволяют нам, а вернее, заставляют нас заболевать головушкой. Или всеобщая болезнь головы – не патология, а нормоз-тормоз.

За окном моего одиннадцатого этажа небо сгустилось столь странно, что стало походить на пики горного хребта. Предвестье грозы сформировалось сплошной тяжкой облачностью. Я сидела на диване перед выключенным телевизором и, глядя не в телевизор, а в окно, не видела родной панорамы города, а лишь эти вздыбившиеся иссиня-сизые горы. И оттого, что город исчез, а мой высокий дом оказался внезапно один, посреди гор, мне сделалось сильно не по себе.

Взору Джона внезапно открывается панорама улицы, по которой космический ураган несет газеты, оконные рамы, мебель, детские игрушки и самих детей.

Мамочка. Мама. Ой.

55

Из Архивной службы Вооруженных сил Российской Федерации:

«В картотеках по учету офицерского состава, по учету политсостава и по учету награжденных В. И. Окоемов, В. И. Огинский, В. И. Огинский-Окоемов не значится. Личного дела офицера В. И. Окоемова (Огинского) на хранении в архиве не имеется».

Из Архива военно-медицинских документов Военно-медицинского музея Минобороны Российской Федерации:

«В архивных документах госпиталя, располагавшегося в г. Дюртюли (Башкирская АССР), сведений о лечении Окоемова (Огинского) Василия Ивановича (Иоанновича) за 1942–1943 гг. не имеется.

Документы госпиталей поступили на хранение не в полном объеме.

В общем алфавитном учете (неполном) раненых и больных, лечившихся в госпиталях в период Великой Отечественной войны, Окоемов (Огинский) Василий Иванович (Иоаннович) не значится.

Материалов, касающихся лично Окоемова (Огинского) В. И. в фондах музея нет».

Из Российского государственного военного архива:

«Сообщаем, что по Вашему запросу были тщательно изучены:

1. Коллекция личных дел офицерского состава войсковых частей НКВД-МВД СССР.

2. Картотека служебных карточек офицерского состава войск НКВД-МВД СССР.

3. Картотека учетно-послужных карточек рядового и сержантского состава войск НКВД – МВД СССР.

В учетных данных Российского государственного архива на личный состав пограничных, внутренних и конвойных войск НКВД-МВД СССР Окоемов (Огинский) Василий Иванович (Иоаннович) не значится».