Хроники Омура - Анна и Валентина Верещагины

– А ну-ка, ребятушки, скажите мне, готовы ли вы к посвящению!

Все разом загомонили, рассказывая о том, что они создали, но до определенной поры хранят в своих тайниках, и только Карделл загадочно молчал, пряча лукавую улыбку.

– Баламут, а ты что-нибудь создал? – обратился к нему Громт, а остальные умолкли, ожидая ответ товарища.

Рем таинственно блеснул темным глазом, неспешно отпил из кружки крепкого пива и огорошил всех своим ответом:

– Нет! Надо больно!

– Как это нет? – послышался грозный окрик, и повернувшиеся на вопль гномы узрели зашедшего в небольшой полутемный зал Карделла-старшего.

Рем остался совершенно спокоен, яростный взор и нервно сжатые кулаки папеньки не произвели на него должного впечатления. Нобур, громко топая башмаками, подошел к столику, который занимали юноши, включая и его сына. Гневно сопя, Карделл-старший ухватил отпрыска за ухо и обманчиво тихо полюбопытствовал:

– Как ты сказал? Ты не подготовил дар?

– Нет! – Баламут попытался гордо выпрямиться – но не получилось – батюшка держал крепко.

– Ах ты…– дальше последовала тирада, состоящая сугубо из слов, произнесенных на орочьем языке.

Громт и остальные друзья Рема пооткрывали рты, сам виновник родительского сквернословия недовольно поморщился.

– Я тебя отучу бездельничать, хмар ты этакий! – без перерыва разорялся Нобур, вытаскивая сына из-за стола.

Таким образом они вышли из таверны, родитель продолжал сыпать проклятия, сразу и на всех: на себя, мол, мало уделял времени воспитанию сына; на жену, которая потакала капризам отпрыска; на неудачный день, когда Рем появился на свет – явно боги были заняты другими делами и позабыли одарить его сына трудолюбием; но громче всего возмущался он по поводу взбалмошного характера Баламута – не гном, а вздорная человеческая девица, вечно ищущая приключения на свою филейную часть!

Рем угрюмо помалкивал и переставлял ноги, чтобы не упасть, а то еще больше осерчает родитель, да так и потащит волоком сына прямо по камню – не слишком приятный способ попасть домой. Только вместо уютного домика, одним концом, соединенного с небольшим углублением в скале, где разведен очаг, а перед ним стоят мягкие кресла, и матушка наверняка уже приготовила наваристую похлебку, батюшка тянул Баламута к кузнице. Вместо ароматного запаха мяса Рем ощутил жар горнила, и не плошку с похлебкой лицезрел он, только груды оружия и доспехов, ожидающих, когда ими займутся умелые руки. Распахнув дверцу, разъяренный Нобур практически закинул внутрь своего сынка и сильным пинком затворил створку, громогласно повелев:

– Не выпущу, пока не сделаешь стоящую вещь!

Дверь хлопнула, рискуя разлететься на мелкие щепки, но устояла, отрезая Рема и от заботливой матушки, и от приятного тепла очага, и от сытной и вкусной еды, и от мягкого ложа. Здесь был только жар негасимого горнила, твердость камня и металла. Вздохнув, Баламут зевнул и решил, что раз боги ждали его совершеннолетия, чтобы провести посвящение и узнать, на что он способен, то подождут еще денек. Лег на серый пол, прикрыл глаза от огня рукавом и спустя минуту захрапел.

Пробуждение у гнома получилось не их приятных – он почувствовал ощутимый тычок под ребра и услышал вопль родителя. Проморгавшись, сумел увидеть разъяренное лицо главы семейства Карделлов. Шумно выдохнув, с досадой подопнув что-то на каменном полу, Нобур махнул рукой и отправился на выход. И теперь, глядя отцу вслед, Рем сумел заметить матушку, стоящую на пороге. Она не шумела, как стая чудовищ, а молча наблюдала за сыном, и в ее глазах застыл немой упрек. Тихо прошла внутрь и поставила на скамью у входа блюдо и кружку, а затем также безмолвно покинула кузницу. Рем сглотнул – стало как-то неловко, стыдно глядеть на матушку, да что уж там, даже просто показываться с похмелья не хотелось. Вздохнул, сел на полу, запустил пятерню в растрепанные вихры и хрипло ото сна прокаркал:

– Мам, ты еще будешь мной гордиться!

Мысленно дав себе хороший подзатыльник, Рем Карделл с кряхтеньем поднялся и отправился творить великие дела. Первое, на что он нацелился – было хорошее купание, чтобы выветрить последствия бурной ночи из головы. Широкая подземная река, пересекающая поселение, стала его ванной, ее бурные ледяные воды помогли Баламуту взбодриться и выкинуть из головы все посторонние мысли. Обратно к кузне шагал собранный молодой гном, раздумывая, а что бы такое ему сделать? Ювелирное украшение? П-ффе! Этим пусть эльфы в своем Астрамеале занимаются! А он истинный гном, потому будет творить настоящее оружие! Вот только какое именно, опять же вопрос? На ум пришли давние мечты, когда Рем, будучи мальчишкой грезил о великих подвигах. Как он, сидя на великолепном скакуне, сражал врагов прекрасным клинком, уничтожал нежить во имя всего светлого! Пока однажды не проговорился Громту, а тот уж поднял дружка на смех – мол, какой из тебя борец с нежитью? Ростом два вершка – на коня, разве что со скамейки вскарабкаешься! А клинок? Это тебе не короткий гномий меч! Сиди лучше в горных чертогах, а хочешь меч – так сделай, да не один, а пару сотен или тысяч, и продавай – копи денежки! «А и сделаю! – загорелся идеей Баламут, закрывая дверь кузницы.

Покумекал и пришел к выводу, что обычная сталь тут не подойдет – нужно что-то более драгоценное. На ум сразу пришло белое серебро! И Рему опять пришлось покинуть кузницу, чтобы перешерстить все свои запасы. Каждый уважающий себя гном с детства имел тайник, в который методично приносил нужные мелочи: монеты, украшения, оружие. У Баламута мечей в коллекции не водилось, зато был десяток кинжалов – авось сгодятся! У каждой вещи была своя история о том, как она попала к Рему Карделлу – гном помнил каждую.

Без сожалений взял все кинжалы и сундучок с украшениями, вынул все самоцветы и бросил все на переплавку. Пока изящные украшения и тонкие кинжалы превращались в тягучую серебристую «водицу» Баламут усиленно думал, вспоминал легенды и свои детские мечты. Меч победителя нежити, а то и самого навьего зверя (если снова надумает явиться на Омур) должен быть крепким, чтобы не сломаться от сильного удара врага, выдержать натиск зубов и когтей навьев. Белое серебро – подходящий материал!

Меч должен быть легким, чтобы ложился в руку хозяина, становился его частью и позволял быстрее уничтожить противника. Клинок прямой и обоюдоострый, чтобы разить плотные панцири и толстые шкуры, с легкостью срубать головы и острые шипы. Рем так и вообразил, как отчаянный воин косит нежить, словно траву, проторяя дорогу тем, кто позади него.

О правильном балансе оружейник тоже не забыл – не поленился, взял пергамент и огрызок