Сроку давности не подлежит - Сергей Кузьмин

По мере нарастания ударов, наносимых советскими войсками по гитлеровской военной машине, гитлеровцы все больше начинали понимать, что их человеконенавистническая деятельность подходит к концу. И они старались любой ценой уничтожить следы своих преступлений.

Уже в сентябре 1944 года началась эвакуация Освенцимского лагеря. Вначале заключенных вывозили железнодорожным транспортом в другие концлагеря. Потом тех, кого не успели эвакуировать по железной дороге, гнали пешком на запад. Несколько десятков тысяч измученных, едва державшихся на ногах людей в январе 1945 года покинули лагерь. Это был настоящий марш смерти. Слабых, утративших способность идти с достаточной скоростью эсэсовцы безжалостно пристреливали.

В лагере остались только больные и те, кто из-за слабости уже не мог передвигаться, а также часть больничного персонала из заключенных. Все они подлежали уничтожению. В это время гитлеровцы уже жгли все. Горели огромные костры документов администрации лагеря, поджигались склады, уничтожалось лагерное оборудование и бараки.

20 января 1945 года были взорваны железобетонные крематории № 2 и 3. Эсэсовцы из автоматов убивали больных, лежащих на больничных койках. В ночь на 27 января мощный взрыв уничтожил последний крематорий.

Это был финал преступной гитлеровской деятельности в Освенциме, последний акт страшной освенцимской трагедии.

Концлагерь Аушвиц-Биркенау перестал существовать.

К моменту начала работы нашей комиссии здесь остались только следы одного из самых страшных преступлений в истории человечества. Мы увидели несколько бараков заключенных, развалины крематориев и газовых камер, ряды колючей проволоки, сторожевые вышки. Но мы уже знали, что пришли на крупнейшее в мире кладбище, всю поверхность которого покрыл пепел зверски уничтоженных и сожженных людей. Я смотрел на горы кирпича и камня — остатки разрушенных крематориев. Все они были просмолены до черноты дымом от сгоревших людских тел. Сколько же прекрасных, неповторимых жизней закончилось здесь. Сколько ужаса, людского горя, нечеловеческих мук и страданий вобрали в себя эти камни, хилые березы, болотистая земля.

Это жуткое, безмолвное кладбище и сейчас передо мною. Но скажу честно, гораздо больше, чем скорбь и жалость, мое сердце тогда переполняло жгучее чувство ненависти к фашистам. И в сознании невольно возникал лозунг тех последних военных месяцев: «Добьем фашистского зверя в его собственной берлоге!» Сохранить все виденное здесь в памяти народов, облечь свидетельства живых и мертвых узников в строгую форму неоспоримых юридических документов, способных стать важнейшей частью обвинительного материала на недалеком уже суде над фашизмом, — в этом я видел смысл своей деятельности по расследованию преступлений гитлеровцев в Освенциме.

Работать нашей комиссии было очень нелегко. Каждый день приносил все новые и новые подробности гитлеровского изуверства. А сколько душевных сил нужно было иметь, чтобы внешне спокойно и обстоятельно беседовать с оставшимися в живых узниками — главными свидетелями обвинения на предстоящем судебном процессе над фашистскими преступниками. И до этого мне не раз приходилось беседовать с жертвами гитлеровских концлагерей. Но привыкнуть к виду людей, вернувшихся к жизни буквально с того света, я так и не смог.

Способность к состраданию — это, пожалуй, самая человеческая из всех человеческих черт. На страдания обрекают людей другие: люди, звери, обстоятельства. А сострадание может родиться только в собственном сердце. Во имя его человек переступает через собственное страдание, показывает чудеса героизма и самопожертвования.

Читатель этой книги, разумеется, поймет, что подобные мысли возникли у меня гораздо позже, а тогда, в холодные мартовские дни, во время бесед со спасенными людьми, сердце мое переполняло безграничное сострадание к ним, ступившим уже одной ногой за край жизни. Многие из дававших свидетельские показания не дождались победы, еще меньше дожили до Нюрнбергского процесса. Но мы всегда благодарны им потому, что человечество узнало всю страшную правду об ужасах фашистского террора прежде всего из их свидетельств, которые они давали, несмотря на очень тяжелое, почти катастрофическое физическое и моральное состояние.

В феврале 1945 года в лагере Биркенау мы застали живыми не более 10 тысяч заключенных. Изможденные, шатающиеся люди-скелеты, искалеченные пытками, с глазами, в которых не исчез еще ужас пережитого. Среди заключенных — дети. Они напоминали стайку подбитых птиц. Это впечатление усиливалось их одеждой. Рукава не по росту надетых полосатых грязных, затасканных лагерных курток свисали с маленьких плеч и создавали впечатление подстреленных крыльев. В глазах — испуг. Ни улыбок, ни озорного любопытного взгляда. Маленькие старички.

Перед эвакуацией лагеря гитлеровцы сожгли 20 из 35 бараков-складов. В неуничтоженных бараках после освобождения было найдено около 350 тысяч комплектов мужской одежды, свыше 800 тысяч комплектов женской одежды, 5 с половиной тысяч пар женской обуви, 38 тысяч пар мужской обуви, много детской одежды, около 14 тысяч ковров, неисчислимое количество зубных щеток, кисточек для бритья, очков, различных инструментов и другого имущества, отнятого гитлеровцами у своих жертв.

Мы обнаружили целые склады чемоданов с наклейками всех стран Европы, горы искусственных челюстей, зубных протезов; подушек; огромное количество вещей домашнего обихода, детских игрушек и тонны женских волос. Сколько же награбленного имущества было отправлено в Германию за время существования лагеря? И сколько его было уничтожено на сожженных складах?

Сотни и тысячи транспортов отправили из Освенцима в Германию палачи с комплектами одежды, белья, с ювелирными изделиями и золотом, с предметами первой необходимости, с детскими колясками и даже с протезами инвалидов. Это было организованное в государственном масштабе мародерство — преступление, всегда осуждавшееся человечеством как одно из самых низких и подлых.

Как был обнаружен склад женских волос, расскажу подробнее. Случилось это 8 марта 1945 года, то есть в Международный женский день. Решили мы с Дмитрием Ивановичем Кудрявцевым к концу этого дня пойти немного «подышать воздухом», так как работали, не замечая суток, да и погода выдалась в этот день на редкость теплая, мягкая, такая, которая манит на улицу после трудного рабочего дня. Идем вдоль лагеря, обстановка вокруг тягостная, и каждый думает свою думу. Но все же сегодня 8 марта, или, как попросту у нас принято говорить, женский день. В этот день особенно остро охватывает тебя чувство глубокого уважения, почтения, какого-то благоговения и великой любви к женщине — бескорыстной дарительнице жизни человеческой.

Вот впереди блеснула водная гладь речки, отразился в ней разноцветьем закат. А что там темнеет на берегу? Подходим ближе. Огромный сарай, двери настежь и вывалившиеся наружу какие-то пакеты. Перелазим через них в сарай. Он забит тюками доверху. Глаза, привыкнув к темноте сарая, начинают различать предметы. Но что это? Из разорванного пакета вывалилась груда волос, еще и еще, а вот лежит великолепная женская коса. Русая, тугая, почти метровой длины. Сердце тревожно застучало. Что же дальше? Неужели?! Зреет страшная догадка.

Еще несколько разорванных пакетов, груда волос и поверх нее тоненькая детская косичка с бантиком на конце. Что это — быль или небыль? Сон или явь?.. Да, это быль и это явь. Мы попали на склад женских волос, снятых гитлеровцами с голов своих жертв перед их умерщвлением. Волосы были упакованы в особые пакеты с обозначением веса и подготовлены к отправке в Германию. Их оказалось 7 тысяч килограммов. Экспертная комиссия установила, что срезаны они были у 140 тысяч женщин.

Перед каждым из нас невольно встал вопрос — для чего фашистам такое количество человеческих волос? Почему они так тщательно упакованы? И только позже, когда была обнаружена секретная директива Управления СС по использованию женских волос, стало ясно — их гитлеровское правительство предназначало для промышленного производства. Текст этой директивы привожу с небольшими сокращениями (опущены второстепенные детали, не имеющие отношения к главному содержанию документа):

«Секретно

г. Ораниенбург, 6 августа 1942 г.

Главное административно-хозяйственное управление СС

Касается: использования срезанных волос. Комендантам концлагерей Арб., Ау., Бу., Да., Фло., Гр., Ро., Маут./Гу., На., Ни., Ной., Рав., Сакс., Штутг., Мор., СС — спецлагерь Хинценрт (Здесь даны сокращенные названия лагерей (Ау. — Аушвиц, Освенцим). — А в т.).

Начальник Главного административно-хозяйственного управления СС на основании представленного ему доклада приказал, чтобы все срезанные человеческие волосы, добытые в концлагерях, были соответствующим образом использованы.