Сроку давности не подлежит - Сергей Кузьмин

Мы просим и вместе с нами просят около 10 тысяч спасенных заключенных всех национальностей, чтобы преступления и невероятные зверства гитлеровцев не остались безнаказанными».

Этот документ большого политического и социального накала еще и еще раз обличает звериную суть фашизма.

На заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге был допрошен начальник лагеря Освенцима Рудольф Фердинанд Гесс. Этот палач имел темное прошлое. В 1923 году за участие в убийстве был осужден и отсидел много лет в тюрьме. После прихода Гитлера к власти с 1933 по 1938 год был начальником блока заключенных в лагере Дахау, а затем адъютантом начальника лагеря Заксенхаузен. В 1940 году Гесса назначили начальником лагеря в Освенциме, а закончил он свою служебную карьеру, возглавив 1-й отдел главного административно-хозяйственного управления СС, который ведал концентрационными лагерями.

От методичности и страшного цинизма, с которыми Гесс давал показания на суде, кровь стынет в жилах, но я вынужден их привести.

Он сообщил на суде, что с 1 мая 1940 года, когда его назначили начальником лагеря в Освенциме, по 1 декабря 1943 года «было истреблено путем отравления в газовых камерах 2 миллиона 500 тысяч жертв и по крайней мере еще 500 тысяч человек погибли от голода и болезней. Таким образом, общая цифра погибших достигает 3 миллионов, то есть 80 процентов всех лиц, посланных в Освенцим в качестве заключенных. Остальные заключенные попали в число отобранных для использования на принудительных работах на промышленных предприятиях. Среди казненных и сожженных лиц имелись русские военнопленные, которые были изъяты гестапо из лагерей для военнопленных. Эти военнопленные были доставлены в Освенцим в армейских эшелонах офицерами и солдатами регулярной германской армии.

Массовое истребление путем отравления газом началось летом 1941 года и продолжалось до осени 1944 года. Я лично осуществлял наблюдение за казнями в Освенциме до 1 декабря 1943 года.

Благодаря своей инспекторской должности, занимаемой мною в лагерях в течение долгого времени, мне известно, что массовые казни продолжались так же, как и раньше. Все массовые казни путем удушения в газовых камерах проводились по непосредственному распоряжению Главного имперского управления безопасности».

Затем этот людоед рассказал, какие усовершенствования по истреблению людей он ввел по сравнению с другими лагерями. При уничтожении заключенных в лагере Треблинка применяли газ моноксид. Гесс считал, что этот метод не очень эффективен. «Поэтому, когда я устроил в Освенциме помещение для уничтожения, — продолжал Гесс, — я применил „Циклон“ — кристаллизованную синильную кислоту. И люди умирали в течение 3–5 минут. О наступившей смерти мы узнавали потому, что находившиеся в камере люди переставали кричать.

Другое усовершенствование, которое мы провели по сравнению с лагерем Треблинка, было то, что мы построили газовую камеру так, что она могла вместить 2 тысячи человек одновременно, а в Треблинке 10 газовых камер вмещали по 200 человек каждая.

Жертвы мы выбирали таким образом: в Освенциме два дежурных врача осматривали заключенных, прибывавших эшелонами. Пригодных к работе направляли в лагерь, остальных же немедленно посылали па истребление. Маленьких детей истребляли всех, так как они не могли работать…

Еще одно усовершенствование, которое мы ввели по сравнению с Треблинкой, — продолжал Гесс. — В Треблинке жертвы всегда знали, что они умрут; у нас жертвы думали, что их подвергнут санитарной обработке. Конечно, часто они догадывались о наших действительных намерениях, и иногда начинались бунты. Очень часто женщины пытались спрятать своих детей под одеждой, но, конечно, когда мы обнаруживали их, мы отправляли их в камеры уничтожения. Нам было приказано проводить все это истребление тайно, но ужасающий тошнотворный смрад от постоянного сжигания трупов заполнял всю территорию, и все население, проживающее в окрестностях, знало, что в Освенциме проводилось истребление людей».

Верховный народный трибунал Польской республики, рассмотрев дело по обвинению начальника лагеря Освенцима Гесса в совершенных им преступлениях, 2 апреля 1947 года приговорил его к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение.

В декабре 1947 года в Кракове было рассмотрено дело группы палачей Освенцима. Двадцать один палач был приговорен к смертной казни.

Ныне территория бывшего концлагеря Аушвиц-Биркеыау постановлением Сейма Польской Народной Республики от 2 июля 1947 года объявлена музеем, охраняемым государством.

Освенцим и в наши дни потрясает любого, кто обладает единственным свойством, которое есть только у людей, — совестью. За 40 лет мимо руин самого страшного лагеря смерти прошли десятки миллионов людей. Мне рассказывали, как сравнительно молодой человек, ознакомившись с экспозицией мемориала, отказался ответить на вопрос о его национальности. Как выяснилось потом, он приехал из ФРГ. И ему было мучительно стыдно за то, что совершили в Освенциме его соотечественники в недалеком прошлом.

На Западе сейчас появилось немало опровергателей правды о фашистских зверствах. Находятся и такие, которые ставят под сомнение факт существования при Гитлере лагеря смерти в Освенциме. Некоторые из них даже приезжают в этот город, ставший печально известным всему миру. Бегло осмотрев экспонаты ужаса, выставленные для всеобщего обозрения, они заявляют, что все это — бутафория, коммунистическая пропаганда. Таким не дано права называть себя людьми. Они из породы тех, кто под нацистским флагом бросал в костры живых детей, перед отправкой в газовые камеры глумился над страданиями женщин, стариков, искалеченных. К этой же породе зверей принадлежат и превратившие полумиллионный город Хиросиму в полигон для испытания атомной бомбы, и вооружающие Израиль новейшим оружием для истребления арабов, и с величайшим цинизмом изображающие кровавую аннексию Гренады актом защиты прав человека.

К совести народов взывают руины Освенцима. И те, кто толкает мир к новой мировой войне, кощунствуют над памятью свыше 4 миллионов людей, погибших в лагерях смерти от рук фашистских палачей. Жертвы предупреждают всех живущих на земле: «Войны навсегда должны быть вычеркнуты из истории человечества».

Преступления нацистских медиков в Гданьске

22 мая 1945 года Совет Народных Комиссаров СССР разрешил Чрезвычайной государственной комиссии командировать Д. И. Кудрявцева, С. В. Семенова, П. И. Тарасова-Родионова, А. И. Зиминкова и меня для проведения расследования злодеяний гитлеровцев в Гданьске (бывший Данциг).

Еще раньше в Чрезвычайную комиссию поступили данные о том, что там гитлеровцы организовали какое-то производство на основе использования человеческих трупов. Но, откровенно говоря, все мы пятеро не предполагали увидеть того, что было в действительности. И хотя «за плечами» у нас были расследования фашистских зверств в Освенциме, Львове, Майданеке и в ряде других концентрационных лагерей, преступления, совершенные в Гданьске, потрясли нас своей чудовищностью.

До какой же грани человеконенавистничества надо дойти, какими моральными нормами руководствоваться, какой идеологии подчинить разум и талант ученого, чтобы под вывеской научного учреждения кощунствовать и творить то, что делали фашисты в Гданьске на базе старейшей уважаемой Медицинской академии, в которой гуманизм должен был быть основой основ работы.

Что же произошло в Гданьске?

В 1943 году нацисты построили на территории анатомического института Медицинской академии каменное здание, небольшое по площади, но с разного рода специальными приспособлениями — «Фармакологический институт Медицинской академии», по существу организованный в полупромышленном масштабе для производства мыла из человеческих тел и дубления человеческой кожи, сдираемой с умерщвленных людей.

Руководил этим делом уроженец города Киля директор анатомического института профессор Рудольф Шпаннер, заместителем его был доцент Вольман, офицер СС, ассистентом — Фосбек, старшим препаратором — фон Баргеи. Трупы подносили Рейхарт и Боркман. В должности препаратора работал Мазур, поляк, принявший немецкое подданство в 1944 году.

Когда мы приехали в эту фашистскую «академию», ни профессора Шпаннера, ни его подручных на месте, естественно, не оказалось: сбежали. Встретиться нам довелось только с препаратором Мазуром. Это был человек средних лет, белобрысый, тощий, с зализанными волосами на голове, длинными костлявыми руками, угодливый до приторности и производящий в общем какое-то гадливое впечатление.

Мы увидели специальные камеры-хранилища для трупов, чаны и ванны для вымачивания и дубления человеческой кожи, автоклавы для выварки жира из человеческих тел, транспортные устройства, специальные подводки электроэнергии, воды и разное лабораторное оборудование с колбами, ретортами, бутыли с реактивами, мешки с содой и т. д.