Уборка в доме Набокова - Лесли Дэниелc

Я оказалась единственной посетительницей и села за угловой столик, откуда видно было улицу и стоянку. Какой-то мужчина прибивал что-то к стене над доской, где перечислялись сорта мороженого.

На подавальщице было платье из коричневой мешковины, а может, из конопли, а на бирке значилось имя: Пенитенс. Положив мне мороженого, она вернулась к своему занятию — полировала металлические креманки и составляла их в аккуратные стопки по шесть штук.

Если вылить на мороженое медленную струю сливок, получится тонкая лакомая корочка. Это открытие сделал Сэм. Он — единственный известный мне человек, который разобрался, что происходит, если полить мороженое сливками. Я практиковалась за угловым столиком «Нашей веры» — медленно выливала сливки на кофейное мороженое, потом разбивала корочку кончиком ложки. Внутри мороженое было мягким, подтаявшим, а затвердевшие сливки приобрели легкий шоколадный привкус, но без сладости, которая помешала бы насладиться совершенством текстуры.

Я вскрыла Марджин конверт, из него вывалилась целая пачка блестящих мягких обложек. На них седовласые пожилые модели гуляли, держась за руки, по взморью или ехали в открытых кабриолетах, закинув головы назад, улыбаясь, а на заднем сиденье маячила корзинка для пикника.

Я подумала: а прочла ли Пенитенс хоть одну такую книгу? Ничего такого не имея в виду, я вообразила себе, как сползает с нее платье. Под ним — целомудренное белье, предписанное верой, вообразить себе его в точности я не могла: никакого эластика, парочка пуговиц, подвязка. Ложка за ложкой отправляя в рот мороженое, я разложила обложки в порядке предпочтения, предпочтения Пенитенс, то есть всю фривольность долой. Подумала, подходит ли она по возрасту в читательницы таких книг. Может, она еще и не стара, но одета как богомолка, спешащая на встречу со старостью.

Ухаживать за Пенитенс должен человек серьезный, порядочный. Человек, которому по душе простые культуры, упорядоченное существование. Какой именно? Работяга, мастер своего дела, чтобы за ним — как за каменной стеной, а еще он должен пробудить в ней огонь желания. Возможно, университетский преподаватель (во мне университетские преподаватели никогда не пробуждали огня желания, но я своими глазами видела, как многие мои однокурсницы отдают свою невинность человеку за кафедрой). Пусть у него будут серебристо-седые волосы.

Он полностью посвятит себя ей (а именно это, по словам Марджи, женщинам и нужно), заставит ее снять эти нелепые одежки. Его страсть, его любовь, его предупредительность высвободят ее тайные инстинкты и вытолкнут ее в великий современный мир.

Я уставилась на деятеля на стремянке, на заднюю часть его джинсов, и подумала: вот ведь несправедливость, на мужчинах джинсы всегда сидят так хорошо — прямая линия ягодиц превращается в линию ног, и штанины так выгодно подчеркивают все мышцы бедер. Покрутила в голове досужую мысль: почему муж Пенитенс (если этот столяр ей муж) ходит в обыкновенной одежде, а не в мешковине, почему мужчинам в этой секте разрешено одеваться по-человечески.

Потом вернулась к делу: разложила обложки по прилавку вокруг креманки с мороженым, размышляя, какая из них придется по вкусу Пенитенс. Красный кабриолет — слишком материалистично. Ее старозаветным мозгам нужно что-то другое. На одной обложке пара стояла перед увитой плющом стеной, которая вполне могла быть стеной библиотеки Вайнделлского университета. «Зрелая любовь зрелых людей». Придумавший это заглавие наверняка коллекционировал палиндромы.

В книге, главной героиней которой будет Пенитенс, все произойдет так: герой слезет со стремянки, отстегнет кожаный пояс с инструментами, положит ватерпас на стойку, уберет дрель в футляр. Его заинтригует незримая красота Пенитенс, ведомая только ему, его поразит мысль о роскошном теле, скрытом под нелепыми тряпками.

Пока я думала, столяр слез со стремянки. Марджи бы сказала о нем: «Сногсшибательный зад». Он стоял, глядя на панно, которое только что повесил. Деревянные планки — я знала, что это мутовки от старинных маслобоек, — расположены полукругом. Оконечники мутовок, гладкие и вытертые, напоминали головы, а деревянные колечки на узких шеях казались простенькими украшениями. Если посмотреть вот так, мутовки напоминали африканскую скульптуру, вроде тех длинных простых изваяний, которые собирал Модильяни. Столяр сотворил очень красивое панно — солидное, уравновешенное.

Пенитенс намотала свою дерюжку на кулак и встала с ним рядом.

Именно здесь в любовном романе он коснулся бы плечом ее плеча, жар его желания проник бы под грубую ткань и воспламенил бы ее нежную кожу. Воспламенил?

В реальной жизни столяр обсуждал с Пенитенс счет. Она жестом подозвала его к стойке, предложила мороженое, но он покачал головой.

«Дубина бесчувственная», — подумала я.

Столяр прислонил сложенную стремянку к стене рядом с моим столом и присел на корточки перед большой сумкой, которую я до того не замечала.

— Мне пересесть? — спросила я, все еще дуясь на него за то, что он пренебрег бедной Пенитенс и ее дерюжкой.

— Вам что-нибудь еще? — обратилась ко мне Пенитенс.

— Нет, — сказала я, краснея, как десятилетний мальчишка, которого поймали за неприличной мыслью: я воображала себе, как подвязка врезается в ее мешковатые панталоны из натуральной ткани.

— Два доллара, пожалуйста.

Она взяла пустую креманку и заглянула в нее.

Я положила на стойку три доллара. Она церемонно протянула один обратно:

— У нас не полагается давать чаевые.

Столяр положил ватерпас на столешницу со мной рядом и вытащил из-за уха карандаш.

— Что это такое? — поинтересовался он, указывая на рассыпанные по стойке картинки.

— Книжные обложки.

Я принялась запихивать их в конверт, стараясь делать это побыстрее, но без суетливости.

— Вы их рисуете?

— Нет. — Я закрыла конверт.

— Ну и хорошо.

Он положил футляр с дрелью на столешницу.

— Это почему?

Я засунула конверт в сумку.

— Больно уж уродские. — Стоя рядом с моим столиком, он продолжал собирать инструменты. Кожаный пояс съехал вниз по бедрам. Я старалась на него не смотреть. Рулетка — есть, молоток — есть, шурупы в неглубоком кармашке. — Вы у нас недавно? — Он обращался к моей макушке.

— Да. Вроде того. Два года.

— Вам тут нравится? — Он высыпал шурупы из пояса в коробочку.

— Иногда.

— Сами из Нью-Йорка?

— Да.

— Часто бываете у озера?

— Нет.

— Вот и зря: если тут и есть что стоящее, так это лес и озеро.

— Понятно.

Хорошо бы он уже ушел. Я инстинктивно взглянула на его руку — нет ли обручального кольца. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся всепонимающей улыбкой, вскинул стремянку на плечо и понес на улицу. Я видела в окно, как он крепит ее к боку своего пикапа, потом отпирает большой металлический ящик для инструментов, встроенный в багажник.

На боку машины было написано: «Холдер. Столярные работы».

Я медленно сосчитала до пятидесяти, потом вышла.

От самой двери я услышала Матильдин басовитый лай. Когда я вошла, она обнюхала меня и лизнула в руку. Похоже, мы становимся друзьями.

Я позвонила мистеру Дейчу, который знал всех землевладельцев в окрестностях своей фермы. Он поднял трубку после первого же гудка и, похоже, совершенно не удивился, что я расспрашиваю его про заброшенный охотничий домик. Выяснилось, что домик принадлежит некой Бабуле Брюс — та живет в доме для пожилых, вот ее телефон.

— Бабка-то еще бодрая, — сообщил мистер Дейч. — Перебралась туда только потому, что там хорошо кормят. Сама терпеть не может готовить.

Я позвонила Бабуле Брюс — автоответчик уведомил, что та в столовой. Я оставила сообщение, что интересуюсь домом у озера.

Потом полазала по сайту Вайнделлского университета, пытаясь сообразить, как ловчее сделать следующий шаг. Там был раздел «Исследовательские проекты», а в нем вкладка «Обзор тем». Если вы официально занимаетесь научно-исследовательской деятельностью — вот где пригодится моя бывшая работа в «Современной психологии», — вы можете подать заявку на проведение экспериментов в научно-исследовательский отдел. Я прочитала требования, вполне выполнимые, — в конце стояли флажки «Сохранить» и «Печать».

Описание проекта в одном предложении у меня получилось такое: «Требуются ассистенты для долговременного, финансируемого из частных источников исследования в области человеческой экологии (реакция испытуемых на определенные раздражители). График — два раза в неделю (вторая половина дня), продолжительность — от трех до шести месяцев. Необходима физическая выносливость». Уфф. Звучит ужасно. Я поставила значки доллара в начале и в конце. Повесила объявление в разделе «Исследовательские проекты», а еще в списке вакансий в разделе «Подработка/факультативные занятия/волонтерская деятельность».