Умереть снова - Тесс Герритсен

Детектив Пирсон и Сара уже были знакомы и разговаривали о смерти Джоди, а потому Джейн и Фрост предоставили Пирсон право задать несколько первых вопросов.

– Сара, эти телефонные звонки, возможно, не имеют никакого отношения к убийству Джоди, – сказала Пирсон. – Но такое совпадение поразительно. Джоди в последние недели не упоминала имени Леона Готта?

– Нет. Ни в последние месяцы, ни в последние годы. После того как она потеряла Эллиота, у нее не было причин говорить с его отцом.

– А какого мнения она была о Леоне Готте?

– Она говорила, что худшего отца, чем Леон Готт, не придумаешь. Джоди и Эллиот прожили вместе около двух лет, и она много слышала от него про Леона. О том, что он любит оружие больше семьи. О том, как он взял Эллиота на охоту, когда тому было всего тринадцать лет. О том, что Леон приказал сыну потрошить оленя, а когда тот отказался, обозвал его пидором.

– Ужасно.

– Жена Леона после этого ушла от него и забрала Эллиота с собой. Это лучшее, что она могла сделать как мать. Жаль только, что она не сделала этого раньше.

– Эллиот часто общался с отцом?

– Редко. Джоди говорила, что Леон в последний раз позвонил Эллиоту на день рождения, но разговор получился коротким. Эллиот старался быть вежливым, но ему пришлось повесить трубку, когда отец принялся поливать грязью его покойную мать. Месяц спустя Эллиот уехал в Африку. Он мечтал об этом путешествии, несколько лет его планировал. Слава богу, что время отпуска Джоди не совпало с этой поездкой, а то бы и она…

Сара уронила голову, уставилась в свою нетронутую чашку чая.

– А после исчезновения Эллиота Джоди общалась с Леоном? – спросила детектив Пирсон.

Сара кивнула:

– Несколько раз. Леону, чтобы понять, каким поганым отцом он был, понадобилось потерять сына. Моя сестра была доброй, она пыталась утешить его. Они так никогда и не нашли общего языка, но после заупокойной службы в память об Эллиоте она отправила Леону открытку. Даже напечатала и поместила в рамочку самое последнее фото Эллиота, снятое в Африке. Она отправила фотографию Леону и очень удивилась, получив от него письмо с благодарностями. Но после этого они не общались. Насколько мне известно, между ними несколько лет не было никакой связи.

До этого момента вопросы задавала детектив Пирсон, а Джейн слушала молча. Теперь она не сдержалась:

– А другие фотографии Эллиота в Африке у вашей сестры остались?

Сара посмотрела на нее недоуменным взглядом:

– Есть несколько. Он отправил их со своего сотового из Африки. Его камеру так и не нашли. Так что эти фото, снятые на телефон, – единственное свидетельство того путешествия.

– Вы их видели?

– Да. Типичные туристские фото. Снимки из самолета, достопримечательности Кейптауна. Ничего особенного. – Она грустно рассмеялась. – Эллиот был не ахти какой фотограф.

Детектив Пирсон, нахмурившись, посмотрела на Джейн:

– Вы не случайно спрашиваете про его африканские фотографии?

– Мы говорили с одним свидетелем, который был в доме Готта около половины третьего в воскресенье. Он слышал разговор Готта по телефону: тот говорил кому-то, что хочет иметь все африканские фотографии Эллиота. Судя по времени звонка, это был разговор с Джоди. – Джейн взглянула на Сару. – Зачем Леону могли понадобиться эти фотографии?

– Понятия не имею. Чувство вины?

– В связи с чем?

– В связи с тем, что он мог бы быть отцом получше. В связи с ошибками, которые он совершил. С людьми, которых обидел. Может быть, он наконец-то вспомнил о сыне, которого столько лет игнорировал.

Именно это сказал им и Джерри О’Брайен: Леон Готт в последнее время был одержим исчезновением сына. С возрастом приходят сожаления и мысли о том, что ты мог бы сделать, но у Леона не было ни малейшей возможности залечить разрыв с Эллиотом. Один в доме, не считая собаки и двух котов, неужели он вдруг понял, какой неадекватной заменой любви к сыну были эти зверюшки?

– Мне больше нечего вам сказать о Леоне Готте, – сказала Сара. – Видела я его всего один раз, на заупокойной службе по Эллиоту шесть лет назад. И с тех пор больше никогда.

Последние проблески дневного света умерли, и за окном наступила темнота. В теплом сиянии лампы лицо Сары сбросило несколько лет, она стала выглядеть моложе, живее. Может, это произошло потому, что она вышла из роли убитой горем сестры и теперь участвовала в разгадке ее последних часов, пытаясь понять, почему они были связаны с Готтом.

– Вы говорите, он звонил Джоди в половине третьего, – сказала Сара, обращаясь к детективу Пирсон. – Но в это время она была в Плимуте. На конференции.

– Мы пытались реконструировать последний день Джоди, – объяснила детектив Пирсон Фросту и Джейн. – Мы знаем, что в воскресенье она была на конференции библиотекарей. Конференция закончилась в пять часов, так что Джоди, вероятно, добралась до дома после восьми. И это объясняет ее такой поздний звонок Готту – в девять сорок шесть.

– Мы знаем, что в половине третьего он звонил ей насчет фотографий, – сказала Джейн. – И я предполагаю, что вечером она звонила ему по тому же делу. Может быть, сказать, что нашла фотографии… – Джейн задумалась. Посмотрела на Сару. – Где ваша сестра хранила фотографии Эллиота с того африканского путешествия?

– Это были цифровые файлы. Так что где-то в ее ноутбуке.

Джейн и детектив Пирсон переглянулись.

– А ноутбук пропал, – сказала Джейн.

Три детектива стояли, дрожа от холода и сырости, возле своих машин и тихо совещались.

– Мы пришлем вам наши записи и будем благодарны за ваши, – сказала Джейн.

– Конечно. Но я так и не могу понять, что мы ищем.

– Я тоже, – призналась Джейн. – Но ощущение такое, что в этом что-то есть. Что-то связанное с африканскими фотографиями Эллиота.

– Вы слышали, что Сара про них говорила: типичные туристские снимки, ничего примечательного.

– По крайней мере, для нее.

– И это снимки шестилетней давности. Кому они могут быть интересны?

– Не знаю. Я просто действую…

– По наитию?

Это слово заставило Джейн задуматься. Она вспомнила свой разговор с Маурой, вспомнила, как отвергала подозрения Мауры о связи найденного скелета с делом Готта. «Когда речь идет о наитии, – подумала Джейн, – мы доверяем только своему собственному. Даже если не умеем его толком защитить».

Детектив Пирсон откинула с лица прядь мокрых от дождя волос и вздохнула:

– Что ж, если мы поделимся информацией, это никому не повредит. Обычно парни не прочь воспользоваться моими записями, но мне в свои заглянуть не дают. – Она посмотрела на Фроста. – Не хочу клеветать на всех парней.

Джейн рассмеялась:

– Этот парень не из таковских. Он готов поделиться чем угодно, кроме своих чипсов.

– Ты их все равно подворовываешь, – пробурчал Фрост.

– Я отправлю вам по электронке, что у меня есть, когда доберусь до дома, – сказала детектив Пирсон. – А отчет о вскрытии тела Джоди можете получить прямо у коронера.

– Как зовут врача, который делал аутопсию?

– Я не знакома со всеми патологоанатомами. Такой крупный мужчина. С низким голосом.

– Похоже, это доктор Бристол, – сказал Фрост.

– Да, точно. Доктор Бристол. Он и делал вскрытие в прошлый вторник. – Пирсон достала ключи от машины. – Никаких сюрпризов не было.

16

Особенность сюрпризов – никогда не знаешь, когда тебе подвернется нечто, способное изменить ход следствия.

Следующий день Джейн потратила на поиски подобного сюрприза среди файлов, присланных ей Андреа Пирсон. Она сидела за компьютером, вокруг которого на столе валялись остатки ланча, и просматривала страницу за страницей свидетельские показания и заметки детектива Пирсон. Джоди Андервуд прожила в этом доме в Бруклине восемь лет. Дом она унаследовала от родителей, а район был известен как тихий и добрососедский. Ни врагов, ни бойфренда в настоящее время у нее не было. Никто из соседей в день убийства не слышал ни криков, ни громкого шума из ее дома – ничего такого, что указывало бы, что она сопротивлялась убийцам.

«Молниеносное нападение» – так об этом сказала Пирсон. Джоди мгновенно лишилась сознания и не имела ни малейшей возможности бороться за свою жизнь. Фотографии с места преступления подтверждали слова Пирсон. Тело Джоди было найдено в прихожей, она лежала на спине, вытянув одну руку в сторону двери, словно хотела подтянуться к порогу, выбраться за него. На ней были пижама в полоску и темно-синий халат. Один тапок остался у нее на ноге, другой лежал на несколько дюймов дальше. У Джейн были такие же шлепанцы: внутри бежевая замша, снаружи отделка овечьей шерстью, заказаны через «Л. Л. Бин»[17]. Теперь она уже не сможет их надеть, не вспомнив фотографию мертвой женщины.