Евангелие любви - Колин Маккалоу

Наконец Кристиану собрали другой чемодан, и они успели на вечерний вашингтонский поезд. Доктор Кэрриол, потрясая бумажкой со своими полномочиями, выбила им отдельное купе. И эта роскошь открыла Джошуа глаза на то, какое важное положение в министерстве окружающей среды занимает его спутница. Одно дело услышать название должности от человека, эту должность занимающего, и совсем иное – убедиться вот таким способом, насколько этот человек влиятелен. Проводник, не дожидаясь просьбы, принес им кофе и сандвичи, и Джошуа впервые в жизни ощутил всю прелесть путешествия.

Но в то же время и неодолимую, давящую тоску, которая обволакивающим серым покрывалом опустилась ему на плечи. Почему ни с того ни с сего у него возникло ощущение, что поездка в Вашингтон с этой женщиной навсегда изменит его жизнь? Обыкновенная командировка с целью переговорить с каким-то экспертом по статистике и попытаться донести до его сознания, что за цифрами, с которыми он развлекается на своем компьютере, стоят живые люди с душами, телами, чувствами и неповторимой индивидуальностью. Через неделю в это время он вернется в Холломен и будет заниматься привычными делами. Но он никак не мог себя заставить в это поверить. Было в сидевшей рядом с ним женщине нечто такое (а почему, собственно говоря, она села рядом, а не напротив, что было бы естественнее для человека знакомого, но не близкого), в чем она никогда бы не призналась, но что он чувствовал. Душевное беспокойство. Сильный внутренний импульс. И все было направлено на него. Но эти чувства были рождены не плотским влечением и даже не различием полов. О, Джудит Кэрриол и Джошуа Кристиан ясно сознавали друг в друге мужчину и женщину, но это ни на йоту не поколебало равновесия их рассудков. Они жили не ради телесных удовольствий, хотя нельзя сказать, чтобы относились к ним равнодушно. Джудит давно поняла, сколько энергии они отнимают, подсчитала ресурсы и сделала выбор в пользу рассудочного – работы. Джошуа не затронул ее душу.

Поезд замедлил ход и решительно въехал в кромешную тьму тоннелей под Манхэттеном. Только теперь доктор Кристиан обрел голос:

– Помню, я как-то читал рассказ о поезде, который в тоннелях под Нью-Йорком провалился в дыру во времени и был обречен вечно блуждать во мраке, переезжая из одного тоннеля в другой. И так до бесконечности. Здесь я в это могу поверить.

– Я тоже. – Голос Джудит сделался тусклым.

– Представьте хотя бы нас. Вот мы попали в такую ловушку, перед нами вечность, и мы приговорены здесь сидеть. Как мы себя поведем? Найдем тему для разговоров? Вы, наконец, станете откровенны со мной? Или скрытность так и останется для нас добродетелью?

– Не знаю. – Джудит вздохнула, пошевелилась и, подняв голову, взглянула на Джошуа, но тот в свете единственной качающейся над головой тусклой лампы показался ей таким худым и бледным, что она тут же отвернулась и перевела взгляд в пустоту перед собой. – Вообще-то не исключено, что было бы неплохо. Хотя не представляю, с кем могла бы провести вечность. Ничего пошлого я не имею в виду.

– Пошлого? – Джошуа словно размышлял над значением услышанного. – Почему вы употребили это слово?

Она пропустила его вопрос мимо ушей.

– Если бы мы очень захотели, то вытолкнули бы поезд из дыры в пространстве-времени. Я всегда подозревала, что истинное место бесконечности – в голове человека. Никаких границ, кроме тех, что возвели мы сами, но мы сами же можем их разрушить. – Слава богу, ей не надо было на него смотреть. Не только потому, что его взгляд тревожил. Джудит не знала, как много он способен прочитать в ее глазах. Она чуть приподняла голову, но продолжала смотреть прямо перед собой. – Вам это дано, Джошуа. Вы можете помочь людям найти выход из возведенных в собственных головах темниц и сокрушить стены.

– Я уже этим занимаюсь, – ответил он.

– С маленькой горсткой сподвижников. А как насчет всего человечества?

Кристиан замер.

– Мир за пределами Холломена мне неизвестен. И у меня нет никакого желания с ним знакомиться.

Они молча сидели и смотрели в окно, где бесконечно проплывала одна и та же чернота. Что есть вечность? Эта темнота? Или, наоборот, темнота и есть вечность? Тоска не отпускала, словно прилипчивый запах мускуса. И когда, наконец, поезд прибыл на тускло освещенный перрон станции Пенсильвания, Джошуа прищурился так, словно его осветили тысячеваттными прожекторами и пригвоздили миллионами нескромных, похотливых взглядов.

От станции Пенсильвания поезд шел с бесчисленными остановками, дергался, громыхал на стыках, но они все равно спали, неудобно пристроившись в разных углах длинного сиденья и положив ноги на сиденье напротив. И проснулись, только когда состав, скрипя, подъезжал к Вашингтону, и проводник, добавляя к общей какофонии новый звук, постучал в дверь купе.

Здесь была территория Джудит, и она повела своего спутника из массивного мавзолея Юнион-стейшн к нужной остановке автобуса. А доктор Кристиан, спотыкаясь, плелся за ней.

– Министерство окружающей среды недалеко отсюда, – объяснила она и махнула рукой в направлении, которое Джошуа определил приблизительно как север. – Но нам лучше сначала заехать домой подкрепиться.

Чудо из чудес: джорджтаунский автобус прибыл к поезду, хотя тот на час опоздал. День еще не вступил в свои права, а март только начинался, но было относительно тепло и солнечно. В этом году в стране ожидали раннюю весну. Но бутоны на вишне пока не набухли – пора цветения теперь наступала все позже и позже. «Небеса, вдохните в деревья жизнь!» – так, устав до смерти от зимы, молила про себя доктор Кэрриол. Дайте еще раз увидеть буйную пену цветения! Неужели я тоже жертва неврозов тысячелетия, о которых говорит Джошуа? Или я только его жертва?

Дом был ухоженным, здесь пахло свежестью. Уезжая, Джудит оставила приоткрытыми три окна – на фасаде, с противоположной стороны и в коридоре.

– Дом внутри еще не закончен, – извинилась она, проводя гостя через холл и показывая жестом, чтобы он пока не ставил чемодан. – Кончились деньги. Боюсь, мое убранство после ваших жилищ покажется скучным.

– Нет, нет, все прекрасно, – искренне одобрил Кристиан. В здешнем теплом климате ему понравилось легкое изящество мебели в стиле королевы Анны: парчовые стулья и диван, ковер, который выглядел так, будто на нем играли солнечные зайчики.

Они поднялись по лестнице цвета меда, миновали такого же цвета коридор и оказались у золотистой двери. За дверью открылась совершенно пустая, если не считать стоявшей у дальней стены широкой кровати, комната.

– Не знаю, будет ли вам здесь удобно? – с сомнением произнесла хозяйка. – Гости у меня останавливаются не часто, поэтому гостевая комната последняя в списке моих приоритетов. Может быть, лучше поселить вас в отеле? Конечно, за счет министерства окружающей среды.