Последний грех - Алексей Котрунцев

С разбитой головой один из «стариков» лежал в луже крови, а двое других, словно, перепуганные леопардом, макаки, спасались от разъяренного новичка. Взлохмаченный, с безумными глазами, Пашка сжимал оторванную каким-то образом, кроватную дужку и бешено махал ею в воздухе. Карпыч даже опешил, новичок опять удивлял.

— Ты что творишь, гондон?! — Глаза усача налились кровью. — Брось железяку!

Но Пашка ничего не слышал. Преследуя обидчиков, грозился выместить на них все зло, причиненное ему самому. Пацаны же, завидев ненавистного дотоле Карпыча, бросились к нему, как к отцу родному. Но и дебошир не отставал. С железякой, он стремительно несся на усача. Адреналин вытеснил страх, безумие дало силу.

И все-таки у Карпыча ее было больше. Расставил толстые, как ветви дуба, пальцы, он перехватил дужку, рванул ее на себя и ребром ладони вмазал Пашке по переносице. Вскрикнув, пацан полетел вниз. Уже на полу, не понимая, откуда взялась пелена на глазах, стал стряхивать ее рывком головы. И опять, вскочив, побежал. Карпыч поднял бровь: «Точно, бешенный! Ну, сука, держись!». Он замахнулся ногой, но Пашка, вопреки здравой логике, не устранился, а бросился на удар. Повиснув на толстой голени, пацан со всей силы вцепился в нее зубами. Карпыч вскрикнул, дернулся и вырванной дужкой огрел мальчишку по затылку. В голове раздался звон, свет померк, и зубы непроизвольно выпустили голень.

Ресницы слиплись. Прижавшись кончиками, высохли, как волокна старой кисти. Не беда — видеть этот мир не было никакого желания. Он бы так и лежал с закрытыми глазами, если бы не звуки. В комнате кто-то был: возился, сопел и что-то перекладывал. Любопытство взяло верх, слипшиеся ресницы расстались.

Потолок. Бетонные стены. Тусклая лампочка. Опускаясь по сантиметру, взгляд увидел тень. Повернуть голову не удалось, стены предательски заходили перед глазами, пришлось вновь сомкнуть веки. Выждав минуту, Пашка все же повернул голову и повторил попытку. Свечение лампы и белый халат. В очках, невысокий, средних лет мужчина крепил на треноге капельницу. Пашка не чувствовал, но видел, что второй ее конец уходил в его руку. Она же стальным браслетом была прикована к железному уголку кровати.

— Что, очухался?!

Мужчина был не знаком. Похожий на доктора, он деловито возился с капельницей и молчал. Говорил кто-то другой. Едва слышный звук шагов. Секунда. Пашка увидел лицо: худое, с лживой улыбкой и тесьмой на лбу. Человек присел на кровать, рукой дотронулся до его лба.

— Температуры, вроде, нет. А мы уж думали, ты умер. Потому что, после того, что ты натворил, жизнь твоя будет тяжкой.

Пашка приподнял голову и поморщился. Слова не трогали, в потревоженных ребрах будто кольнули иглой.

— Да-да! Лучше бы ты, как крыса, подох в теплотрассе! — Мужчина перестал улыбаться.

— Я…. не просил! Может, если б умер, легче бы было.

— О! Да вы посмотрите на него — заговорил! — Марк всплеснул рукам. — Э, нет, милый мой, сдохнуть так легко мы тебе не дадим. Ты правильно сказал, умер и никакого наказания. А наказание ты получишь. Не сомневайся. И не такое, как у Карпыча. Кстати, ты знаешь, что ты ему вену едва не перегрыз? «Скорую» вызывали, швы накладывали. А соседа по спальне, за что ему ты голову проломил?!

— Я и другим хотел.

— Да ты, я посмотрю, еще не остыл. — Марк сделал изумленное лицо. И уже утверждающе покачал головой. — Не остыл. Поэтому и наказание для тебя будет другим.

— Что, бить будете?

— Нет. Битье — это не мой метод. Я работаю по-другому.

Пашка ждал.

— Хочешь узнать как?

— Нет! Я все равно жить здесь не буду. Или убегу, или убью кого-нибудь!

— Какие мы грозные! Убью! Кого ты убивать собрался? Может, друга своего Максима?! Он, кстати, хотел тебя повидать.

— Врете опять! Вы все тут врете! Вы…

Слова давались с трудом. Привстав на локтях, он кидал их Марку в лицо, но силы были на исходе. Намереваясь произнести что-то еще, Пашка открыл рот, замер и замертво рухнул на подушку.

— Зачем вы его возбуждаете? — Доктор неодобрительно посмотрел на Марка. — Сотрясение, это вам — не понос. Ему покой нужен. Вот оклемается немного, тогда и будете выяснять, кто прав, кто виноват. Видите, вырубился начисто.

— Чему там сотрясаться? Если бы там мозги были, а то — дерьмо полное. Он же — гаденыш целое побоище устроил, людей покалечил. Ну и сам, конечно, поплатился.

Марк встал с кровати.

— В отношении этого паршивца у меня нет никаких иллюзий. Боюсь, Эдуард Сергеевич, ваша помощь в отношении него нам еще понадобится.

— В смысле?

— В прямом! Пацан этот бешенный какой-то. — Пальцами Марк принялся массировать виски. — Представьте только, на Карпыча, на этого мамонта, которого все, как огня, боятся, с железкой кидался. Причем натурально так, не блефовал. Камикадзе прямо. Я уверен, рецепт в его случае стопроцентно показан.

Доктор вздрогнул.

— Что вы… имеете в виду?

— Вы же сами все понимаете.

Доктор понимал, но верить отказывался…

В приют врач приходил раз в неделю или по вызову. Где его нашел Хозяин, никто не знал, но, как к врачу, вопросов к нему не было. Без этого молчаливого человека мальчишкам пришлось бы совсем туго. Как и любые дети, они тоже страдали простудой, аллергией или даже поносом. Не говоря, уже про другие, сугубо профессиональные болячки. И лечить их кому-то было нужно. К счастью, пока доктору или, как его звали пацаны, дяде Эдику все было по зубам. Он назначал таблетки, делал уколы и иногда ставил капельницы. Что было бы в тяжелом, операбельном случае — никто не знал. Сами пацаны в силу возраста еще не представляли, что кого-то из них могла забрать «костлявая с косой», а Карпыч с Марком и думать на эту тему не хотели. Уж очень мрачные мысли выходили. Одно знали точно: рисковать никто не будет — и в больницу маленького мученика не повезут. Тогда что?!

Как-то в разговоре с Хозяином Марк спросил, что делать, если клиент сильно покалечит живую игрушку. Так, что без операции в стационаре будет не обойтись. Хозяин вскинул бровь: «Не знаю. Надо подумать».

После консультацией с «дядей Эдиком» решение вопроса вышло мрачноватым. Хозяин передал Карпычу упаковку с тремя ампулами и инструктаж: «До поры, до времени — спрячь понадежнее». Запомнить или хотя бы прочесть название на ампулах усач не мог. Да и незачем было. Все, что нужно, он услышал на словах: в ситуации, когда уже терять нечего, просто распечатать ампулу, набрать шприц и сделать инъекцию. Препарат должен был снять любую боль. Быстро, надежно и, самое главное, навсегда. Пока коробка была запечатана.

Доктор снял очки и пальцами помассировал переносицу.

— Извините. Можно поконкретнее: какая помощь?

— Доктор, ну что тут не понятного?! — Марк, сложил руки на груди, нервно прошелся по комнате. — Я наблюдал за этим ребенком. Наблюдал больше двух дней и сделал вывод, что в таком состоянии он… Он нам не подходит. Психика расшатана до предела. И знаете…

Подыскивая слова, Марк на секунду замолчал. Доктор предпочитал слушать.

— Вы же знаете нашу специфику. Дети должны быть обучаемыми и послушными. А этот, что?! Убью! Убегу! Разве это дело?

— К чему вы клоните?

— Нельзя ли выписать ему… что-нибудь успокоительное? Только не мятные капли, а по-настоящему эффективный и современный препарат. Чтобы влили и, всю его дикость, как рукой сняло.

— Мм, — доктор облегченно зашлепал губами. — Препарат-препарат. Пожалуй, это возможно. Но в его состоянии препараты, кроме тех, что я назначил, противопоказаны.

— Думаете, — Марк кивнул на наручники, — это — лучше? Он же, как псих, себя калечит и других. Вот увидите, очнется и начнет башкой в стену долбиться — суицид показательный устраивать.

— Вероятно, у мальчика помимо физического, было сильное психическое потрясение. Глобальный стресс. А про суицид, думаю, вы несколько преувеличиваете.

— Отнюдь. Поверьте, он всех тут готов переубивать. И себя в том числе. Только волю дайте.

— Да уж. Ну хорошо. — Доктор расстегнул свой чемодан. — В таком случае, имеет смысл рискнуть.

— Эдуард Сергеевич, ну, какой риск? Если уж на то пошло, не все ли равно, как он подохнет — сам себе башку проломит или от таблеток ваших.

— Будем надеяться, что этого не произойдет.

— Будем. Надежда, как говорится, умирает последней.

— Я выпишу, но…. — Врач предупреждающе выставил указательный палец. — Препарат для взрослых, а потому — настоятельно рекомендую, не злоупотреблять. И начать только через три дня. Кстати, он в ампулах. У вас есть кому колоть инъекции?

— А как же! Карпыч у нас на все руки мастер.

— Хорошо, — Доктор вытащил бланк рецепта и принялся писать. — Вот, держите. Здесь все указано. Покажете в аптеке, вам выдадут. Но предупреждаю: за раз колоть не более половины ампулы, а лучше — треть.