Опасность в бриллиантах - Мэдлин Хантер

Но рукопись не смогла завладеть его вниманием. Вот еще одна сложность из-за вынужденной трезвости. Гораздо легче писать путеводитель по лондонским борделям, когда ты навеселе.

Мысли его перекинулись на изысканную миссис Джойс. Герцог решил обдумать то, что узнал сегодня, и понять, имеют ли эти откровения хоть какое-то значение.

Как выяснилось, она — притворщица, а если говорить напрямик — лгунья. Никакой капитан Джойс во время войны не погибал, это стало понятно за час, проведенный в подвале военного министерства над документами, выданными ему Сайксом. Каслфорд дважды прочитал список погибших и раненых, желая убедиться, что не пропустил имя.

Теперь он сомневался, существовал ли капитан Джойс вообще, хотя вполне вероятно, что он существует до сих пор, живой и здоровый. Это нужно будет выяснить.

Тем не менее, если он не ошибается, она никакая не вдова, а возможно, никогда и замужем не была.

Но причины для такой лжи у нее наверняка имеются. Вдовство дает независимой женщине определенную защиту. Кроме того, ей нужно основание для того, чтобы назваться другим именем. Если ее родственники жили в Лондоне и его окрестностях, она должна была как-то объяснить им, почему у нее теперь другое имя, а брак — единственный способ это сделать. Но зачем вообще менять имя?

Это может быть способ скрыть свою личность, чтобы тебя не сумели найти. Да только в последние годы она не скрывалась. У нее есть родственники в Лондоне, а сама она живет рядом с городом.

Если бы она хотела скрыться, то уехала бы куда-нибудь очень далеко, туда, где ее никто не найдет. Более того, живя в Миддлсексе, она часто ездит в Лондон. Ну и наконец, люди скрываются, потому что совершили что-нибудь дурное, а если она — преступница, он окончательно потеряет веру в то, что умеет разбираться в людях.

Скоро размышления привели его к самому простому и логичному объяснению. Должно быть, это старик Бексбридж настоял, чтобы она назвалась таким именем и превратилась во вдову. Девичья фамилия заставила бы родственников герцога заинтересоваться, если бы они узнали, что она живет на земле Бексбриджа под его покровительством.

Кроме того, они могли бы вспомнить фамилию девушки, служившей в их доме гувернанткой, но никто ничего не знал о миссис Джойс.

Каслфорд с самого начала предполагал тут любовную связь, и, похоже, его предположения подтверждаются. Сделав этот вывод, он снова почувствовал раздражение на старика Бексбриджа. Дафна от него зависела! Скорее всего она поступила к нему на службу невинной девушкой! И ее отец дружил с герцогом!

Кроме того, ее отца знали в том же графстве, где находится основное имение Бексбриджа, и если бы другие землевладельцы услышали о том, как непорядочно поступил с ней герцог, разгорелся бы скандал.

Что же удивляться, что совесть этого образца совершенства заставила его «быть искренне заинтересованным» в благополучии своей жертвы после того, как интрижка закончилась.

Глава 10

— Ты слишком рано, Хоксуэлл. Мы поднимемся на борт только через полчаса, — произнес Каслфорд, увидев своего первого гостя.

— Я специально подгадал так, чтобы прийти одновременно с тобой. Нужно перемолвиться словечком, точнее, несколькими. — Хоксуэлл шагнул с пирса на барку.

Каслфорд следил за тем, как слуги устанавливают на нижней палубе небольшие шатры, которые будут служить гостям павильонами. Это была не та его яхта, что стояла на причале у Тауэра и могла без особых приготовлений выйти в открытое море. Барку скорее можно было назвать большим шлюпом, предназначенным только для приятного путешествия по реке. На ней имелось много места для столов, кресел и кушеток, установленных на деревянном настиле, под которым пассажиры могли укрыться от дождя и солнца. А здесь, наверху, пологом обедающим будет служить лишь небо.

Слуги и команда быстро заканчивали приготовления. Несколько человек скатывали большой полотняный навес, иногда используемый для дополнительного укрытия, остальные развешивали вокруг столов фонари и зажигали их. Внизу в шлюпе имелся камбуз для гребцов и для приготовления пищи, поэтому слуги, топая, бегали вверх и вниз, изредка украдкой поглядывая на его светлость. Его появление здесь казалось им странным — обычно он или приходил поздно, или вообще не приходил.

— Ну, говори свои словечки, раз должен, — обернулся Каслфорд к Хоксуэллу. — Полагаю, ты пришел пожаловаться на то, что я вынудил тебя сегодня отправиться в Воксхолл-Гарденз. Зато я обещаю, что вкусно накормлю.

Хоксуэлл оперся о поручни, глядя на изысканный стол.

— Плохо уже то, что я знаю о твоих намерениях насчет Дафны Джойс. Но ты зашел слишком далеко, втянув в эту историю меня.

— Ты никак не можешь быть замешан в соблазнении. В нем принимают участие только двое: соблазнитель и та, кого он соблазняет.

Хоксуэлл показал на стол.

— Ты делаешь соучастниками всех нас.

— Я не собираюсь брать ее между рыбой и дичью и заставлять вас всех наблюдать, Хоксуэлл. Собственно, я вообще сомневаюсь, что мне повезет соблазнить ее сегодня ночью. — Он пожал плечами. — Разве только барка перевернется, а мы с ней окажемся на дне, где найдем потайную сухую пещеру, которую не сможем покинуть, пока не начнется отлив. — Он подошел к столу и немного поправил вазу с цветами.

— Какое у тебя живое воображение. Я представления не имел, что твой пропитой мозг может создавать такие живые картинки и образы.

— Если бы мой мозг был сегодня должным образом пропит, я бы счел твой тон, так напоминающий мне моего старого наставника, более терпимым. Ну а так могу лишь заклинать тебя не быть таким несносным весь вечер.

Хоксуэлл внимательно и строго посмотрел на него.

— Ты что, сегодня трезв? Будь я проклят! Ты перестал пить ради этой женщины?

— Ну, ты, конечно, мягко выражаясь, вывернешь это именно так, но нет, не перестал. К примеру, вон тот бокал с вином — мой. Но если хочешь знать, я решил, что когда она неизбежно станет моей, я предпочту наслаждаться ее прелестями в полном сознании, а не напиваться до бесчувствия всякий раз, как вижу ее.

Хоксуэлла это поразило, впечатлило, дьявольски ошеломило. Но внезапно он прищурился.

— Она сказала, что не подпустит тебя к себе пьяного, так?

— Ничего подобного она не говорила.

— Очень хорошо, все, больше ничего не говори. Даже если это и правда, ты же все равно не признаешься. — Хоксуэлл смерил герцога взглядом, каким оценивает своего бестолкового племянника старая тетка. — Ну и как оно, видеть мир без тумана в голове? Лично я после первоначального шока нашел его прекрасным.