Час отплытия - Мануэл Феррейра

словно пробудились от летаргии, вновь обретя давно утраченное присутствие духа.

Но следующий день принес разочарование. Утро настало душное, мрачное, ни единой тучки. Вся почва растрескалась, и жара была по-прежнему невыносимой — ни дуновения. Словно неугомонный чудовищный огонь пожирал внутренности земли.

Солнце выглянуло под вечер, и обнаженный остров опять покорно подставил свою спину адскому зною.

Шика Миранда, не теряя надежды, что опять пойдет дождь, взяла с собой дочь и кое-какие пожитки и пошла к нье Венансии.

— Это Шика Миранда. Она вместе со мной уехала с Сан-Николау на паруснике «Покоритель моря». Завербовалась на Сан-Томе, а вот теперь раздумала, — сказала Биа Диниш хозяйке.

— Почему же вы раздумали? — спросила Шику Миранду Венансия.

— Может, теперь пойдут дожди, сеньора, я решил» вернуться на Сан-Николау.

— Но на Сан-Томе у вас будет работа и еда, — возразила Венансия.

— Сеньора, зеленомысцам там приходится туго. Вербовщики ньо Фернандо и ньо Мойзес из кожи вон лезут, чтоб уговорить. Уверяют, будто мы будем там как сыр в масле кататься. А Той из квартала Монте-де-Сосегу работал на Сан-Томе, он рассказывал, что с зеленомысцами на Сан-Томе обращаются хуже, чем с рабами.

— Но ньо Жука Флоренсио божился мне, что условия контракта хорошие, — сказала Венансия.

— Одно дело обещать, сеньора, а другое — дать. Той сказал, что тут заключают один контракт, а когда приезжают на место — другой. Вот оно как все оборачивается, сеньора. Ньо Эдуардиньо утверждает, что там будет хорошо, а вот Той рассказал людям истинную правду. Завербованных везут в трюме, точно скотину, и на Сан-Томе с нашими земляками обращаются, как с рабами. Только ловкие молодые девчонки умеют там хорошо устраиваться.

— Но многие наши земляки зарабатывают на Сан-Томе большие деньги. Подумайте об этом хорошенько, — советовала Венансия.

— Не хочу я покидать родину, сеньора.

— А когда отплывает пароход? — спросила Венансия.

— Через два дня все подписавшие контракт должны явиться на пристань еще до рассвета. Никто не имеет права отказаться.

— А это чей приказ?

— Ньо Эдуардиньо. Обещайте, сеньора, держать в секрете, что я скажу: ньо Франсискиньо, Арманда Фигейра и кое-кто еще тоже не поедут. Они убежали в Мато-Инглез. Ньо Эдуардиньо сегодня опять предупредил: все, кто записались, должны обязательно ехать. Иначе их будет разыскивать полиция.

— А на сколько дней вы хотите у меня остаться? — спросила Венансия.

— Совсем недолго, сеньора. Когда пароход «Двадцать восьмое мая» уйдет на Сан-Томе, я вернусь в Монте-де-Сосегу. — Нья Венансия колебалась. — Сеньора, простите мою назойливость. Позвольте остаться. Я как огня боюсь Сай-Томе.

И Шика Миранда осталась у Венансии.

Нья Венансия велела служанке накормить Шику Миранду и ее дочь, а сама решила прогуляться по городу. Уходя, она предупредила Биа Диниш, чтоб та дала им что-нибудь легкое и совсем немного, так как они долго голодали и могут умереть, если накормить их досыта, — желудки не примут столько пищи.

41

На уходящей далеко в море эстакаде Венансия встретила доктора Франсу. Обычно в предзакатный час он прогуливался там, чтоб насладиться свежестью вечернего бриза. Заметив ее, доктор Франса из природной застенчивости попытался было уклониться от встречи.

— Добрый вечер, доктор Франса, — приветствовала его Венансия. — Погода и в самом деле чудесная. Приятно погулять у нас на Сан-Висенти, когда начинает спадать жара, не правда ли? Наша бедная родина, грабят ее все кому не лень, постепенно отнимая у нее самое ценное. Но ведь этой прогулки у нас не смогут отнять, не так ли, доктор Франса?

Доктор улыбнулся, размышляя над словами Венансии. Он был совершенно согласен с ней, но ему не хотелось останавливаться и поддерживать разговор, чтоб не прерывать своей обычной вечерней прогулки.

Постойте же, доктор Франса, не торопитесь. Выслушайте эту женщину. Не отворачивайтесь. Она отдает на ваш суд свою чистую душу и полное жалости к человеку сердце. Посмотрите на нее внимательно, доктор Франса. Разве вы не видите, что глаза ее светятся любовью к людям? Взгляните на ее лицо. Какое оно у нее доброе и озабоченное, оно обращено к свету, к жизни, как растение к солнцу. Выслушайте же ее, доктор Франса. Нья Венансия будет говорить с вами о засухе и голоде. Расскажет о завербованных на Сан-Томе, такого допускать больше нельзя. Вы думаете, что Венансия поведает о том, что известно всем? А известно ли вам, что люди стали прятаться от вербовщиков, что подписавшие контракт на изнурительные работы больше не хотят и думать о Сан-Томе. У них появилась надежда, едва первые капли дождя упали на землю. Возможно, они прячутся где-то здесь, поблизости. Выслушайте Венансию, доктор Франса, ведь ее голос — это голос самой совести. Голос щедрого на жалость к людям сердца. Выслушайте же ее. Вы убедитесь, как это вам будет полезно.

Необщительный, увлеченный только социологическими исследованиями, доктор Франса живет в мире книг, отгороженный от повседневных забот людей. Могло показаться, будто доктор Франса витает в облаках. Вовсе нет, он твердо, обеими ногами стоит на земле и проблемы народа были всегда его проблемами. Собранные им сведения о жизни архипелага не могли никого оставить равнодушным. Он не был человеком действия, прирожденным борцом, это верно, но идти против своей совести он не хотел. Верный своим принципам, Франса постоянно вел упорную борьбу. Доставалось ему и от правых, и от левых группировок. Он сам не раз сетовал на это.

Доктор Франса слушал речи Венансии, еще раз убеждаясь в том, что надо помочь народу. Судьба соотечественников-бедняков давно беспокоила доктора Франсу и настойчиво призывала к действию. Но ведь он может сделать так немного…

42

— Наша страна переживает тяжелое время. Ежедневно голод косит десятки людей. Например, на Сантьягу от голода умерло около девяти тысяч человек. На Сан-Николау — восемь тысяч. На Санту-Антане — пять тысяч. На Фогу тоже пять тысяч. Сообщать вам статистику о высокой смертности на Сан-Висенти не нужно. Вы все прекрасно знаете о масштабах постигшего нас несчастья, — начал свою речь доктор Франса, обращаясь к друзьям: Тенорио с Телеграфа, поэту Жасинто Морено, коммерсанту Жорже Вилсону — президенту одной из частных компаний в Минделу, — которые собрались в его кабинете.

— Похлебка, распределяемая среди голодающих членами Общества помощи голодающим, не может разрешить проблему безработицы и кризиса в целом, не смягчит даже незначительные последствия. Доказательством служат цифры. Приводить их здесь будет, пожалуй, излишне. Обстановка в стране всем известна, она не может никого ввести в заблуждение. В последние годы вошла в практику эта унизительная для каждого зеленомысца акция — вербовка голодающих на работу по контракту на Сан-Томе.