Хозяйка Источника - Олег Авраменко

- Значит, лады, - подытожил Дионис. - Когда я закончу вербовку «уток», ты заберёшь меня вместе с ними.

- А как же Земля Аврелия?

- О ней не беспокойся. Александр создал могущественный орден, это так; но он допустил ошибку, создав его под себя. При любом другом гроссмейстере орден Святого Духа окажется нежизнеспособным и зачахнет сам по себе. Впрочем, за оставшееся время я приложу все усилия, чтобы ускорить этот процесс.

Я понимающе кивнул. На Земле Аврелия Дионис слыл знатным и могущественным вельможей и был главным советником неаполитанского короля, фактического повелителя всей Италии, который мечтал сокрушить орден моего братца и распространить свою власть на германские земли. Теперь, похоже, настал его звёздный час.

- Между прочим, - сказал я. - Через несколько часов моя коронация. Пожелай мне многая лета.

Дионис принял мои слова за намёк.

- Что ж, желаю удачи. И выспись хорошенько, у тебя измученный вид.

Он поднял руку в прощальном жесте, но я быстро остановил его.

- Погоди, у нас ещё есть время. Если, конечно, ты никуда не спешишь.

- Я-то не спешу. Просто я подумал, что тебе пора в постель. Негоже появляться перед подданными с воспалёнными глазами, да ещё в день коронации. С тобой всё в порядке?

- У меня бессонница, - честно ответил я.

- Отчего? Неужели мандраж?

- Да нет, кое-какие проблемы личного плана.

Дионис сокрушённо возвёл горе очи, как священник, принимающий исповедь у распутной вдовушки.

- Ты излишне сентиментален, Артур. И это твой минус.

- А ты слишком бесстрастен, - парировал я.

- Вовсе нет, - возразил кузен. - Просто я уравновешен и не позволяю своим чувствам возобладать над рассудком. Бери пример с меня.

Я вздохнул.

- Легко сказать - бери. Я такой, какой я есть, и, боюсь, уже неисправим. Моё двойное детство теперь сказывается лёгкой формой шизофрении - но, уверяю, вполне безобидной.

Дионис усмехнулся - уникальное явление.

- Надеюсь, твоя шиза не косит наши ряды?

Я понял, что он имеет в виду.

- Пока что нет. Все наши чувствуют себя прекрасно, особенно Брендон.

- Да, я слышал, что он влюблён.

- Вот как? - удивился я. - И от кого же ты слышал?

- От матери. Ей рассказала об этом Юнона, которой не так давно Брендон поверил свои сердечные тайны.

В этом не было ничего смешного, однако я рассмеялся.

- Тогда понятно. Это то же самое, что поместить во всех газетах вселенной заметку под рубрикой «Светские сплетни».

- Да, кстати, что она собой представляет? - спросил Дионис. - Меня интересует твоё объективное мнение. Ведь, как я понимаю, речь идёт о весьма вероятной королеве Света.

- Дана замечательная девушка, - ответил я, сознавая, что вряд ли смогу удовлетворить любопытство кузена по части объективности. - Она весьма незаурядная личность.

- Хороша собой?

- Настоящая красавица, и Брендон от неё без ума.

- Они любовники?

С моих губ готово было сорваться категорическое «нет!» С нотками неприкрытого возмущения, но я вовремя сдержал свой ребяческий порыв.

- Вообще-то я не имею обыкновения совать свой нос в чужую постель или подглядывать в замочную скважину, - сухо ответил я, стараясь не выдать своих чувств. - Брендон нравится Дане, они очень дружны, но я не думаю, что она согласится на близость с ним до брака.

- Да никак ты смущён! - заметил Дионис, слегка прищурившись. - Раньше ты не был столь щепетилен.

- Раньше я был немного другим человеком.

- Ну да, разумеется. Новое воспитание и всё такое. Впрочем, ладно, замнём это. Как там Пенелопа?

Этот вопрос он задал без всякого перехода, казалось бы - с вежливым безразличием. Однако я сильно подозревал, что Дионис неравнодушен к моей дочери, хотя никакими конкретными доказательствами его тайного увлечения не располагал. Бренда и Брендон считали мои подозрения беспочвенными, а Пенелопа и вовсе была поражена, что такое могло прийти мне в голову; но всё же интуитивно я чувствовал, что здесь что-то нечисто. А своей интуиции я доверял.

- Пенелопа довольна жизнью, - ответил я. - У неё появились новые друзья, знакомые, почитатели её таланта и даже поклонники. (При этом я внимательно следил за реакцией Диониса - полный ноль, он и бровью не повёл). Здесь никто не смотрит на неё косо из-за её происхождения, для всех она - сестра короля, правнучка великого Артура Пендрагона. И знаешь, Бренда говорит, что за последнее время Пенелопа сильно изменилась, стала более раскованной и общительной, реже впадает в меланхолию.

- Ещё бы! Ведь у неё появился ты.

- Не только это. В Экваторе она общалась на равных лишь с простыми смертными и немногочисленными родственниками; все прочие Властелины относились к ней свысока, пренебрежительно. А тут из изгоя она превратилась в важную персону, стала одним из главных лиц в Доме, пусть ещё только нарождающемся. Да и Брендону с Брендой дышится свободнее вдали от клеветников. Вот уже целую неделю я не слышал от них заверений, что между ними ничего нет, не было и быть не может.

- Бренда по-прежнему избегает мужчин?

Я кивнул.

- У меня постепенно складывается впечатление, что она боится их. Панически боится, хоть и скрывает свой страх под маской непосредственности и дружелюбия.

Дионис ненадолго задумался, будто колеблясь, потом заговорил:

- По-моему, всё началось с замужества Бренды. Странный был этот брак, и вовсе не потому, что она взяла себе в мужья неодарённого. Тогда она очень страдала…

- Да, Брендон говорил, что она очень болезненно перенесла смерть мужа.

- Нет, это не вся правда. Ещё болезненнее Бренда переносила само своё замужество. В тот период я несколько раз встречался с ней; она была очень плоха - тени под глазами, опустошённый взгляд, измождённое лицо, какая-то вялость, апатия. А с Брендоном вообще чёрт-те что творилось. Тогда он сильно запил, пригоршнями ел таблетки - и не только транквилизаторы, но и барбитураты, нейролептики, антидепрессанты и всю прочую гадость. И если говорить по правде, то только после смерти мужа Бренда понемногу начала приходить в себя, но так и не стала прежней беззаботной девчонкой.

Какое-то время я переваривал услышанное. То, что рассказал Дионис, совсем не соответствовало версии Брендона о романтической любви, которая так трагически оборвалась в результате нелепой авиакатастрофы. Самые разные мысли путались в моей голове, извиваясь, как змеи, кусаясь и жаля друг дружку.

- Ничего не понимаю! - наконец вымолвил я.

- Я тоже не понимаю, - признался Дионис. - Впрочем, у меня есть одна версия, согласно которой муж Бренды был сексуальным извращенцем, но она так безумно любила его, что не могла бросить.

- Это не похоже на Бренду, - покачал я головой.