В долине солнца - Энди Дэвидсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ридер вырос в Кантоне. Его отец был человеком спокойным, работал плотником и бо́льшую часть жизни Ридера казался старым и уставшим. Мать его умерла вскоре после его рождения, и Ридера воспитывал мягкий и терпеливый отец. Они жили на небольшой ферме у шоссе, на земле, унаследованной от какого-то дядюшки или тетушки, умершей задолго до рождения Ридера. Его отец пытался обучить его своему ремеслу, это была долгая и обескураживающая битва.
«Углы тебе никак не дадутся», – заключил наконец его отец и дал Ридеру другую работу – красить, наносить трафареты на мебель и игрушки. Потом они вместе продавали свои изделия на местной ярмарке.
Здесь-то Ридер впервые увидел ее в тени брезентовой палатки ее отца: светлокожая, наполовину мексиканка, в голубом платье, рассматривала сломанные на солнце карманные часы в лотке старьевщика через дорогу. Он проследил за ней, пока его отец торговался с мужчиной из-за цены на скамеечку для ног. Она улыбнулась, прежде чем тронуться с места, сложив часы, и эта ее улыбка показалась ему воронкой в воде, которая затягивала его, беспомощного, через пыльные лотки, через закуток, где бородатые мужчины продавали со своих пикапов ржавое фермерское оборудование и глиняную посуду. Ее длинные загорелые ноги были все в солнечных пятнышках под кедровыми деревьями. Она пересекла шоссе и исчезла среди пыльных палаток и клеток с животными на продажу – утками, кроликами, овцами, собаками и лошадьми, среди горячего воздуха, наполненного неприятными запахами зверей и навоза.
На следующий месяц они с отцом вернулись, поставили свои столы и разложили эскадрилью своих садовых вертушек – в виде пересмешников, ящериц, кукушек, шмелей. Ридер сидел на деревянном складном стуле с кисточкой и банкой белой эмалевой краски. Он рисовал глаза пчеле, когда вдруг поднял взгляд и увидел ее: она стояла за тем же столом, где он впервые заметил ее месяц назад.
Она держала голубое мороженое в бумажном рожке и смотрела на него, улыбаясь.
Они пошли прогуляться.
Ее отец, сказала она, в этом месяце приехал продавать свиней. А в прошлом покупал коз. Она сказала ему, как ее зовут. Он сказал, как зовут его. На следующий месяц они снова встретились на ярмарке и гуляли по рядам темными вечерами, держась за руки, ели мороженое и то и дело останавливались, чтобы послушать ковбоев с гитарами, которые пели всякие гимны. Спустя несколько месяцев Ридер купил ей кольцо в лотке с дешевыми украшениями, которые сверкали на солнце, будто выброшенные на берег жемчужины.
Между их родителями не было ни ссор, ни неприязни. У Ридера не было своего ранчо, но он был хорошим мужчиной, а ее отцу с матерью больше ничего и не требовалось. В их паре царила лишь любовь, и он всегда благодарил за это судьбу.
Она вернулась к нему из дома и поставила холодную банку «Лоун Стар» ему на сгиб руки. Он открыл ее и сделал глоток. Затем принялся рассказывать, а она сидела и слушала, как всегда, как всю жизнь.
– Завтра, – сказал он наконец, – мы пойдем поговорить с некоторыми ребятами. Посмотрим, что получится.
– Поймаешь его? – проговорила она.
Это был вопрос, но Ридер уже пьянел и услышал в нем лишь утверждение, поэтому ответил:
– В кратчайшие сроки. – Хотя никакой уверенности в этом у него не было.
Прошло несколько долгих вдохов, прежде чем она сказала:
– Завтра ей исполнилось бы двадцать семь. Представляешь себе? Двадцать семь лет.
– Ты всегда знала, что это девочка, – ответил он.
– О да, – сказала она.
– Она тебе еще снится? – спросил он.
– Не особо, – сказала она. – Это было уже давно.
Он задумался на секунду, не врет ли она.
– А мне – да, – сказал он.
– Как снится? – спросила она. – Приятно или грустно?
Помолчав, он сказал:
– А разве не может быть то и другое сразу?
Она не ответила, а только нашла рукой его руку, и он почувствовал в ней силу.
Ридер допил свое пиво.
На юг помчался очередной поезд.
Четверг
9 октября
Тревис торчал на крыше мотеля, с замотанным лицом, в шляпе, и прибивал черепицу – это было единственное задание на этот день, которое женщина написала ему на бумажке, прилепленной у офиса. Он глянул на дорогу, услышав визг тормозов, и увидел, как школьный автобус завернул на стоянку и выпустил мальчика. Сэнди, с металлической коробкой для обеда в руках, стоял на гравии и изучал свои джинсы в том месте, где у него порвалась шлевка. Тревис прочитал по его губам: «Сукин сын». Сэнди поднял глаза и увидел, что Тревис смотрит на него. Тревис помахал рукой.
Лестница, прислоненная к крыше, сотряслась, когда мальчик стал по ней подниматься. Голова Сэнди появилась над краем крыши, и ветер взъерошил ему волосы.
– Что вы делаете там наверху? – спросил он.
– Крышу чиню, – ответил Тревис приглушенным повязками голосом.
– Мама сказала, вы работаете по ночам.
– В основном да. Но крышу ночью не могу починить.
– Что у вас с лицом, раз вы носите эти штуки?
– Осторожней на лестнице, – сказал Тревис.
Сэнди ухмыльнулся и оторвал руки от лестницы.
– Не дури.
– Боитесь высоты? – спросил мальчик.
– Не то чтобы сильно любил, – отозвался Тревис.
– А я не боюсь, – похвастался мальчик. Затем взобрался на крышу и устроился рядом с Тревисом. Сэнди указал на крылатого коня над офисом с кафе. – Вам бы коня тоже поправить. У него нога сломалась.
– Мой старик говорил, что для коня со сломанной ногой есть только одно лекарство.
– Да, и какое?
Тревис не ответил.
– А-а, я понял, что вы имеете в виду. Так почему вы не можете работать днем? Мама говорит, это потому, что у вас аллергия.
– И на что у меня аллергия? – спросил Тревис.
Сэнди пожал плечами.
– Тебе, наверное, кажется смешным, что я похож на мумию.
Мальчик только посмотрел на Тревиса со своего места в длинной тени крылатого коня, и Тревис отвернулся, ничуть не смутившись его пристального взгляда.
– Вижу, у тебя со штанами проблемка, – заметил Тревис.
Мальчик подцепил пальцем шлевку.
– Я не хочу об этом говорить, – сказал он.
Они
