Новый Орлеан - Клейтон Мэтьюз

В конце концов, однако, она вернулась домой, а в первую годовщину их свадьбы ее супруг покончил жизнь самоубийством. Многим в Новом Орлеане вообще осталось неизвестным, что она была замужем, а многие предпочитали об этом не вспоминать. В присутствии Фейна, во всяком случае.

Но сам папаша об этом не забывал никогда. И всякий раз, когда дочь выходила из повиновения, попрекал ее неудачным замужеством.

Со времени этого закончившегося катастрофой брака Одри встречалась со множеством мужчин, с некоторыми из них была близка. Но до тех пор пока не появился Мартин Сент-Клауд, в мужья ни одного из них не хотела. В постели Мартин о себе не забывал, но одновременно был очень чуток к ее потребностям и желаниям. Но что не менее приятно, он был на взлете — важная особа, которой уготовано еще более видное положение.

Тот факт, что Мартин женат, особого беспокойства у Одри не вызывал. Она знала, что в браке он не очень-то счастлив. Иначе зачем ему проводить все свое время в ее постели? К Ракель Сент-Клауд Одри не испытывала ничего, кроме презрения. Ее муж может стать президентом Соединенных Штатов, а она пытается вынудить его оставить политику и вернуться к добыванию хлеба насущного в качестве жалкого адвокатишки!

Развод им можно организовать запросто, Одри ничуть в этом не сомневалась. Тем более что сегодня развод уже не так пачкает биографию политика, как прежде.

После бала Одри проспала чуть ли не до полудня. Проснулась в хорошем настроении. Бал удался на славу. А днем у нее свидание с Мартином.

Она приняла душ, облачилась в розовый брючный костюм и пошла обедать с отцом, поджидавшим ее в солярии, выходящем во внутренний дворик.

Рексфорд Фейн начал с разбавленного водой бербона, Одри — с «Кровавой Мэри». Она подняла стакан и предложила:

— Давай за вчерашний роскошный бал, пап.

Фейн улыбнулся ей через стол и поднял свой стакан.

— Бал был что надо, клянусь Богом.

— А еще давай за такой же успех завтрашнего парада!

— За это грех не выпить. — Фейн одним глотком осушил стакан и озабоченно добавил:

— Правда, тут все не так просто.

— А что случилось?

За обедом из холодных блюд Фейн подробно рассказал ей о предстоящей лежачей демонстрации и о дневнике, содержащем угрозы убить Мартина.

Поначалу Одри встревожилась за Мартина. Поразмыслив, решила, что покушение на его жизнь — если оно не удастся, конечно, — может здорово поспособствовать политической карьере сенатора.

— Большинство из этих угроз никогда не приводятся в исполнение, — рассуждал в это время Фейн. — А если и предпринимается такая попытка, то это обычно какой-нибудь псих, который собственный палец от задницы отличить не может.

— Значит, ты считаешь, что для Мартина реальной опасности нет?

— Думаю, нет. Его же будет охранять куча полицейских. — Фейн пожал плечами и устремил на дочь пронзительный взгляд. — Знаю, знаю, о чем думаешь. Если случится покушение, но попытка эта сорвется, то такое событие привлечет всеобщее внимание и акции Мартина поднимутся, так?

— Просто не хочу, чтобы Мартин пострадал.

— А я хочу? Если он не споткнется, далеко пойдет. В связи с чем, кстати… Как там у тебя с ним?

— Не знаю, о чем ты, папа, — заносчиво ответила Одри.

— Черта с два ты не знаешь! Думаешь, мне не известно о вашем гнездышке во Французском квартале? Не возражаю, чтобы вы там лепили куличики на матрасе. Лишь бы не попались. Чтобы кандидата в президенты застукали в постели с другой женщиной — это уж никуда не годится, клянусь Богом! Полагаю, ты знаешь, что старушка Ракель пытается вынудить его оставить политику?

— Да, Мартин мне говорил.

Одри не особенно потрясло отцовское разоблачение их тайного места свиданий. Она всегда подозревала, не испытывая, впрочем, никакой при этом тревоги, что он знает о квартире во Французском квартале. Если от Рексфорда Фейна и можно было что-либо скрыть, то совсем ненадолго.

— Пап, а развод может погубить кандидата в президенты? В наше время, сегодня? — поинтересовалась она. , — Зависит от обстоятельств. Разведенного у нас еще никогда не избирали, но времена меняются. — Он уставился на дочь блестящими, как у птицы, глазами. — По-моему, прежде всего надо решить один вопрос… нет, скорее, два. Получит ли Мартин развод? Если получит, то женится ли на тебе?

— На второй вопрос ответ утвердительный, — без всяких колебаний заверила его Одри. — Что касается первого.

Думаю, получит… Правда, потребуется предпринять кое-какие ходы.

— А тут тебе и карты в руки, клянусь Богом! — хмыкнул Фейн.

Одри уставилась на него, задумчиво покусывая нижнюю губу.

— Пап, а что ты имел в виду, что многое будет зависеть… ну в смысле, повредит ли развод карьере Мартина?

— Все будет зависеть от того, как это будет обставлено, — объяснил Фейн. — Если вина за развод, ну хотя бы большая ее часть, ляжет на его жену, думаю, для него все обойдется.

— То есть если Ракель застукают с другим и представят неопровержимые улики?

— Можно и так. Но как тебе это удастся? Не слышал, чтобы Ракель с кем-нибудь путалась…

— А по-моему, это можно устроить. Она ведь приглашена к нам завтра на прием после парада Рекса, она и Мартин, так?

— Да. Они приглашены. Вместе с дюжиной других гостей.

— Уверена, что Ракель подозревает насчет Мартина и меня. Но точно ничего не знает. Теперь давай предположим, что завтра вечером я не оставлю у нее никаких по этому поводу сомнений. Как женщина, думается, могу предсказать ее реакцию. Она будет оскорблена, она выйдет из себя, она захочет отплатить ему той же монетой. Другими словами, будет готова броситься на первого же попавшегося мужика. А мы ей такого мужика подставим и позаботимся о том, чтобы заполучить доказательства ее… супружеской неверности.

— Может получиться, по-моему. Будет очень глупо с ее стороны, но я поверю тебе на слово, что она поведет себя имен но так. А мужик для нее у меня есть. Лофтин. Смотрится не хуже других, трахать готов все, что движется, а главное, беспрекословно сделает, что прикажут. Теперь надо подумать, как застукать их так, чтобы Мартину было с чем идти в суд. Если же он этого не захочет, а, зная Мартина, могу предположить и такой вариант, мы подкинем наш материальчик в газеты. Некоторые из этих нынешних листков напечатают что угодно.

— Ну, пап, эта-то часть, по-моему, самая простая. — Она подмигнула ему. — Запиши их на магнитофон, и все дела.

Лицо Фейна приняло такое выражение, что Одри не удержалась от самодовольного смеха.

— А ты считал меня совсем дурочкой, пап? Думал, я не знаю, что ты прослушиваешь все комнаты в доме? И те, что на заднем дворе, тоже?