Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов - Валерий Большаков

Сгоряча Судоплатов решил было мчать в Минск на «Майбахе», в мундире группенфюрера, да показать немцам кузькину мать, однако профессионал живо пригасил сей молодеческий порыв. Красиво умереть – это, может, и важно, но пока не к спеху. Все там будем.

Наскоро собрав военный совет, Павел разложил план Минска.

– Немцы еще непуганые, – сказал он, – но зарываться особо не стоит. Надо связаться с подпольем, без них наша акция станет похожа на коллективное самоубийство. Проникнуть в город не сложно, гораздо труднее выбраться оттуда после акции. Митя! Оба миномета и весь запас мин передашь подпольщикам. Раз уж не пришлось аэродром обстрелять… Всю акцию проведем на площади Ленина, перед Домом правительства, где ныне окопалась администрация руководства СС в Белоруссии. Вниманию снайперов! Вот сбоку от Дома правительства стоит «Красный костел». С его крайней башни хорошо видна площадь вокруг памятника Ленину и весь проспект. Вторая точка – четырехэтажное здание напротив Дома правительства. С правой стороны тут развалины – немцы бомбили. С левой – барак на две семьи. Действовать будем так…

…Мчаться на «Майбахе» Судоплатову все же довелось – штаб отряда решил единодушно, что так будет и быстрей, и безопасней. Вел машину снайпер в форме шарфюрера, Толик Ефимов. Рядом с ним сидел Трошкин, изображавший адъютанта. За лимузином поспешал «Опель Блиц» с «олимпийцами» в фельдграу. Один из них – Костя Пехов – тоже являлся снайпером, чемпионом Московской области по стрельбе, а остальные представляли собой группу Репнина, посланную на усиление отряда Батьки Миная. Первым заданием группы стало прикрытие акции на площади Ленина.

До Минска добрались за три часа. Посты на дороге попадались, но лишь однажды, в Дзержинске, кортеж остановил некий служака, помешанный на орднунге. Правда, проявить бдительность фельджандарму так и не удалось – стоило опуститься пуленепробиваемому стеклу «Майбаха», как на служаку холодно глянул группенфюрер, неприятным голосом поинтересовавшийся:

– Что случилось?

Радетеля дисциплины аж в пот бросило. Вытянувшись во фрунт, он отрапортовал, что все в полном порядке, проезд свободен. Группенфюрер вяло кивнул и скомандовал: «Трогай!» И лимузин под эскортом «Опеля» проследовал дальше. Поздно вечером показались окраины Минска. «Майбах» и тут послужил «пропуском на колесах» – стоило фонарям постовых осветить лимузин самого фон дем Баха, как лучи резко отводились прочь, и только фары подметали светом улицу. Около неприметного переулка машины разделились – «Майбах» свернул, а «Опель» последовал дальше, высадив «солдат».

Притушив фары, лимузин почти неслышно проехал до нужного дома – бедной избенки с облезшими стенами. Ворота были открыты, и Толик с ходу заехал во двор. Хозяин, человек Батьки Миная, тут же затворил воротину. Скрылись с глаз… Судоплатов, вылезая из машины, сказал непринужденно:

– Душно сегодня, вы не находите?

Хозяин шумно вздохнул и выдал отзыв:

– Это что, самая духота в августе начнется. Здрасте, стало быть. Меня Федором кличут, Федором Ярновым.

– Нас привечать опасно, товарищ Ярнов.

Федор усмехнулся.

– А я бобыль, ни жены, ни детей. За кого мне бояться? А самому… Чего ж? Коли и доберется смертушка, то хоть знать буду, что не зря все. Перекусите?

– Не откажусь.

Павел, Толик и Трошкин, изображавший адъютанта, с удовольствием умяли по шмату сала с хлебом.

– Задерживаться у вас не будем, а то ночи короткие. Вы только машину прикройте, а то уж больно приметна.

– Все сделаем, товарищ командир.

– Тогда бывай, Федор.

Переодевшись в камуфляж, нацепив на головы черные лыжные маски, «судоплатовцы» покинули дом Ярнова, прихватив с собой оружие – винтовки и «Шмайссеры». Идти было недалеко, но двигаться следовало осторожно – комендантский час. Впрочем, и днем с такой поклажей, как у них, много не походишь. Когда за развалинами, оставшимися после бомбежки, показался Дом правительства, Минск давно спал – спокойно или тревожно, вздрагивая от каждого скрипа.

– Ну, я пошел, – шепнул Ефимов.

– Давай…

Судоплатов проводил снайпера взглядом – Толику предстояло занять место на башне костела Св. Симеона и Св. Елены, прозванного «Красным». Будет бить врага на пару с Костей Пеховым.

– Двинули, – тихо скомандовал Павел.

Трошкин кивнул, как будто командир мог его видеть.

Четырехэтажное здание, что стояло напротив Дома правительства, заселено было едва на треть – в брошенных квартирах ночевали офицеры СС. Соседство, что и говорить, опасное. С другой стороны, можно было не беспокоиться насчет облавы – кто ж подумает на эсэсовцев, славу и гордость Рейха? На чердак забираться не стали – квартира, выходившая на проспект им. Сталина, была свободна. Даже окна открывать не пришлось – все стекла выбиты, стреляй – не хочу. Жилплощадь этажом ниже тоже пустовала, но туда соваться не стали – только устроишься, а постояльцы снизу тут как тут, живо поинтересуются, кто это там ходит, у них над головой? От греха подальше, к богу поближе…

Судоплатов осторожно выглянул в окно, отодвигая край уцелевшей шторы. Светила луна, и в ее свете блестели рельсы, проложенные по проспекту Сталина или, как его переименовали оккупанты – Хауптштрассе. Трамваи, правда, не ходили. Наискосок, за проспектом, глыбился постамент – бронзовую фигуру Ильича немцы недавно сбросили. Огромный Дом правительства не был темен – десятки окон светились.

– Работнички… – буркнул Трошкин, обозревая здание в оптический прицел. – Товарищ майор, видите? Стоит наш «Опель»!

– Стоит? – оживился Павел. – Где?

– Справа от памятника.

– А, точно! Ла-адно… Ждем. Ты покемарь пока, потом меня сменишь.

– Ага.

Мебели в квартире не сохранилось, по крайней мере, целой, но матрацы нашлись. Будет удобно выцеливать фашистов с колен, опираясь на мягкое. А ночью можно и подремать. Судоплатов был взбудоражен – а кто останется спокойным в логове врага? Зато мысли текли быстро и четко, без той сумятицы, что идет от нервов. Если все их задумки сбудутся, они добьются не только ликвидации пары гадов – завтра состоится акция устрашения. Немцы должны постоянно, днем и ночью, испытывать страх. Они должны знать, что в зоне оккупации для них не существует безопасных мест, что никакие, даже самые высокие чины и звания их не спасут. Весть об этой акции разойдется по всей стране, вдохновляя и вселяя надежду. Пусть минчане знают, что наши тут, рядом!

Ближе к полуночи Павел расслабился. Изредка из подъезда доносились голоса и хлопанье дверей, хохот и топот, но быстро стихали. В двенадцатом часу и вовсе тишь да гладь. С улицы иногда доносились шаги патруля, однажды проехал, громыхая пустыми бочками, грузовик. И снова тишина. А толку? Не бывает безмятежных снов в оккупированном городе…