Гунны. Грозные воины степей - Эдвард Томпсон

В наших источниках нет никакой информации, позволяющей предположить, что в первые месяцы 450 года Аттила уже планировал кампанию против Западной Римской империи в целом. В то время его единственной целью были вестготы, обосновавшиеся в Тулузе, и их уничтожение было выгодно западноримским землевладельцам[68].

Когда Аттила заявил, что выступает союзником Валентиниана II – «как блюститель дружбы римлян», по выражению современника, – у нас нет причины сомневаться в его словах. Но если он пока оставался другом Валентиниана, то это вовсе не значит, что он по-прежнему был другом Аэция. Согласно имеющейся у нас информации, для того чтобы привести свои планы в жизнь, Аттиле необходимо было сначала избавиться от Аэция. Возможно, Аттила хотел сместить Аэция с поста командующего и занять это место, но уже не номинально, а реально (выше мы говорили о том, как Аттила получил эту должность). Если бы правительство Западной Римской империи признало Аттилу командующим в Галлии вместо Аэция, гунн смог бы управлять Западной Римской империей изнутри. Однако опять следует подчеркнуть, что у нас не хватает информации, чтобы понять, чем руководствовался в своих действиях Аттила.

В любом случае мы не можем предполагать, что нападение гуннов на Вестготское королевство было простым желанием оказать услугу Валентиниану III или королю вандалов и аланов Гейзериху. Не в обычаях гуннов было подвергать опасности свое положение в Европе только ради того, чтобы угодить чужеземцам. О реальной причине их кампании можно только догадываться. Следует добавить, что еще до начала наступления отношения гуннов с двором Западной Римской империи претерпели изменения. Выработав план нападения на Тулузу и получив поддержку Гейзериха, Аттила (примерно в то время, когда вел переговоры с Анатолием и Номом) послал сообщение Валентиниану III, заверив его, что не в обиде на западных римлян (Аэция он не упоминал), а его кампания направлена только против вестготов. Одновременно он предложил королю вестготов Теодориху I (павшему в 451 г. в битве на Каталаунских полях. – Ред.) растогнуть договор с Западной Римской империей, который в 439 году заключил Авит. Сейчас самое время поговорить о Юсте Грате Гонории.

Гонория, дочь римского императора Констанция и Плацидии, сестра Валентиниана III, жила в собственном доме в Равенне; возможно, это был дворец. Управляющим у нее был некто Евгений. В 449 году Гонория вступила в сожительство с Евгением (в Константинополе говорили, что она забеременела от него). Когда любовную связь обнаружили, Евгения убили. Гонорию заставили обручиться с уважаемым богатым сенатором по имени Геркуланий, который, возможно, не мог не подчиниться этому решению. Представив будущую жизнь с ненавистным мужем, Гонория пришла в ярость и решилась на отчаянный шаг. Весной 450 года она отправила одного из своих евнухов по имени Гиацинт к Аттиле, умоляя его спасти ее от ненавистного брака и пообещав за это деньги. Она дала Гиацинту кольцо с печаткой для передачи Аттиле, чтобы убедить варвара, что просьба действительно исходит от нее. С самого начала Гонория руководствовалась политическими мотивами. Ее план первоначально состоял в том, чтобы сделать императором Евгения и править в качестве императрицы. Вне всякого сомнения, что, обращаясь с просьбой к Аттиле, она исходила из тех же соображений, рассчитывая, что в качестве супруги Аттилы будет править в Галлии.

Очень скоро известие о том, что сделала Гонория, достигло Валентиниана III. По возвращении от Аттилы Гиацинта арестовали, подвергли пыткам и только после того, как он все рассказал, казнили. Феодосий II тут же направил Валентиниану послание, посоветовав отдать Гонорию Аттиле, чтобы не давать гунну предлога для дальнейших притязаний на империю. Но Валентиниан поступил иначе. Мать Гонории Плацидия, которую тридцать пять лет назад выдали замуж за вождя варваров, гота Атаульфа, предложила отправить Гонорию к ней, обещая присмотреть за принцессой. Валентиниан согласился, и дальнейшая судьба Гонории остается для нас неизвестной. Аттила воспользовался возможностью, предоставленной ему Гонорией; он тут же потребовал ее руки. Желание самой принцессы упрочило его позицию.

На протяжении лета 450 года положение Аттилы постепенно осложнялось. Гиацинт приехал к нему с письмом и кольцом Гонории весной. Затем Аттила узнал, что 28 июля умер Феодосий II, а 25 августа короновался Маркиан. Затем он узнал, что Маркиан, не колеблясь, объявил о радикальных изменениях во внешней политике Восточной Римской империи. Одним из первых действий нового правителя была казнь Хрисафия, который более чем кто-либо был ответствен за политику уступок в отношении гуннов и выплаты им дани. Маркиан, не теряя времени, объявил о прекращении выплаты дани: Новый Рим (Константинополь) больше не будет посылать золото гуннам.

Столкнувшись с изменившейся ситуацией на Дунае, Аттила отправил два посольства: одно – в Равенну, второе – в Константинополь. Правительству Западной Римской империи сообщили, что Гонория является невестой Аттилы и в качестве приданого он требует половину империи. В случае если Гонории будет нанесен вред, Аттила отомстит за нее. В ответ на эти требования советники Валентиниана заявили, что Гонория не может выйти замуж за Аттилу, поскольку уже обручена с другим. Что касается половины Западной Римской империи, то она не может принадлежать Гонории: в Римской империи наследование трона идет по мужской линии.

Цель второго гуннского посольства, в Константинополь, заключалась в том, чтобы заставить императора Маркиана возобновить выплату дани, как это было при Феодосии. Правительство Восточной Римской империи заняло еще более жесткую позицию, чем правительство Западной. Оно категорически отказалось платить дань. Если гунны не развяжут войну, Маркиан будет дарить им «подарки», но если они станут угрожать войной, то их встретит отпор; Аттила должен понимать, что римские армии ни в чем не уступают армии гуннов.

К концу года возникла еще одна проблема. Завязался спор с правительством Западной Римской империи относительно правопреемства в руководстве рипуарских франков[69].

Недавно умер «король» (верховный вождь) франков, и между сыновьями вспыхнула ссора. Старший обратился за помощью к Аттиле, а младший к Аэцию. Приск, который в конце 450 года был в Риме, видел там этого молодого человека, принца из династии Меровингов[70] (видимо, это и был Меровей, основатель династии, позже сражавшийся на Каталаунских полях, дед первого настоящего коронованного в 481 г. франкского короля Хлодвига I. – Ред.), и отметил его длинные, золотистого цвета волосы.

Аэций встретил молодого принца как сына, вместе с Валентинианом II щедро одарил подарками и с готовностью согласился оказать помощь. Понятно, что теперь, в ноябре 450 года, Аэций и правительство Западной Римской империи пошли на полный разрыв с гуннами и где только можно искали союзников. Валентиниан III явно не собирался избавляться от Аэция. Однако, хотя отношения с Аттилой достигли критической точки, отсюда не следовало, что война неизбежна.

Аттила тут же задался вопросом, стоит ли начинать войну, приняв вызов императора Маркиана, и разгромить Восточную Римскую империю. Гунн, как мы уже говорили, решил начать наступление на Западную Римскую империю еще до восшествия Маркиана на трон, но резкий отказ нового императора платить дань и его бестактное заявление о военной мощи империи привлекло внимание Аттилы. Судя по информации наших источников, он долго мучился над вопросом, в каком направлении развернуть наступление, но в конечном счете решил начать более сложную кампанию. Создается впечатление, что Маркиан крайне неуместно продемонстрировал смелость и решительность. За несколько месяцев правления он подвел восточных римлян к краю пропасти и потерял почти все, чего Феодосию удалось добиться ценой упорных усилий за одиннадцать лет[71].

Решив действовать в соответствии с первоначальным планом, то есть напасть на вестготов в Галлии, Аттила изучил положение, сложившееся к концу 450 года. Кампания, которая поначалу планировалась как поход против вестготов, обосновавшихся в Тулузе, теперь была нацелена и на франков, поскольку, как оказалось, старший сын умершего короля, обратившийся за помощью к гуннам, практически не имел сторонников среди франков. Поэтому в целом рипуарские франки рассматривались Аттилой как враги. С другой стороны, не было полной уверенности в том, что война с западными римлянами так уж неизбежна, поэтому, вступив в Галлию, Аттила по-прежнему заявляет, что действует как «блюститель дружбы римлян». В то же время он не может не рассчитывать на возможность встретиться с оппозицией правительству в Равенне. И наконец, вандало-аланский король Гейзерих в Африке, самый умный политик столетия, будет очень доволен, если Аттила нанесет удар по вестготам, но практической помощи в этом деле ждать от него не приходится. Аттила понимал, что рассчитывать можно только на помощь, добровольную или принудительную, покоренных народов.