Дьявол в Лиге избранных - Линда Ли

Мы втроем вошли и, как обычно, направились к Нашему Столику – одному из лучших. Но вместо Бетти, которая обычно обслуживала нас, появился не кто иной, как мать Никки Марлен, в фартуке, бумажной наколке и с блокнотом для заказов в руке.

– Что вам принести, девочки?

Это было таким потрясением, что весь мир вздрогнул, по крайней мере весь наш столик, который тогда и был для нас всем нашим миром.

– Мама, что ты здесь делаешь? – Никки с трудом выговаривала слова.

– Я сегодня здесь работаю первый день. Джимбо сам предложил мне. – Она склонилась ближе. – Он платит мне на целых двадцать пять центов в час больше, чем обычно платит официанткам. – И она кокетливо поправила свои короткие вьющиеся волосы.

То, что Марлен вела себя гораздо более легкомысленно, чем Никки, само по себе было тяжело, но Марлен, работающая у Джимбо и сообщающая всем вокруг, что она в восторге от лишних двадцати пяти центов в час (не говоря уже о кое-какой сверхурочной работе для Джимбо, которую она выполняла после рабочего дня, раз он сделал ей такое выгодное предложение), было больше, чем Никки могла вынести.

– Я тебя ненавижу, – прошептала Никки, выбралась из-за стола и выбежала из кафе.

Мы с Пилар переглянулись. С трудом преодолев неловкость, что-то заказали. За Никки мы не пошли, потому что обе знали, что нам нечего сказать в этой ужасной ситуации. Мать, которая ведет себя как Марлен, меняет кавалеров чаще, чем моя мать горничных (Кика не в счет), а теперь работает у Джимбо и все друзья это увидели? Это было ужасно.

Когда погрустневшая Марлен вернулась с нашим мороженым, я понятия не имела, что сказать. У Пилар же не было подобной проблемы.

– Здрасьте, – сказала она, пренебрежительно фыркнув. – А где моя карамельная крошка?

Пилар, мисс Сочувствие.

Напряжение в наших отношениях появилось, когда Никки увидела папин лимузин, но теперь я понимаю, что в тот день у Джимбо разрыв между нами стал неизбежен. Я начала понимать, что мы с ней из разных миров.

Теперь, сидя рядом с Никки, я очнулась от воспоминаний и, к собственному удивлению, предложила ей единственное, что могла.

– С завтрашнего дня, когда ты придешь ко мне на ленч, мы начнем делать из тебя самую утонченную леди в Уиллоу-Крике. – Нельзя было терять ни минуты. – Во время своего приема ты будешь сама элегантность. Никки Граут поразит весь Уиллоу-Крик. На следующий день будут выстраиваться целые очереди из желающих оказать тебе протекцию в Лиге.

– Правда? – Никки всхлипнула и высморкалась.

– Да, правда.

– Думаешь, у меня получится?

– Конечно, получится. – Еще бы. Ведь ее учителем буду я.

Никки обвила мою шею руками:

– О Фреди, какая ты хорошая.

– М-м, ну да.

Я высвободилась из объятий и уже задумалась над тем, как превратить эту расфуфыренную утку в прекрасного лебедя.

Глава двенадцатая

Я сразу поняла, что прокляну тот день, когда согласилась выступить в роли Генри Хиггинса[10] и сделать из Никки леди. Но что еще можно было предпринять, чтобы ее приняли в Лигу?

Одного-единственного чаепития хватило, чтобы доказать, что она не знает элементарных правил поведения, подобающего леди, – во всяком случае, леди в Техасе. В Бостоне куда ни шло. Или даже в Нью-Арке, Нью-Джерси. Не представляю себе, кто может оказать Никки протекцию – такой Никки, какая она есть.

В колонке плюсов, к счастью, тоже кое-что нашлось. Найти пять женщин, которые бы знали Никки требуемые пять лет, будет нетрудно – она училась вместе со многими из нас в школе и прожила в Уиллоу-Крике всю свою жизнь. Однако найти еще пять женщин, готовых подвергнуть риску свою репутацию ради нее, – вот это задача.

Для достижения поставленной цели мне придется взяться за разработку детальной стратегии, чтобы выиграть войну. А это, уверяю вас, будет война.

Я хотела взвалить на себя столь нелегкое дело по трем причинам.

Во-первых, у меня не было большого выбора. Какой еще юрист, по крайней мере юрист, у которого есть талант и мужество пойти против семьи Гордона, согласится делать это бесплатно? (Я вернулась к своей обычной манере и восприняла это как знак того, что прихожу в себя.) Даже если такие бы и нашлись, они наверняка взялись бы за мое дело исключительно в рекламных целях, чтобы привлечь внимание к себе, в результате чего я стану объектом газетных сплетен и разные недобросовестные журналисты будут чернить мое доброе имя. Уж лучше я перевоспитаю Никки Граут и добьюсь ее приема в Лигу избранных.

Во-вторых, мне было скучно. Красивая одежда, куча (теперь, правда, пропавших) денег, выходы в свет каждый вечер потеряли свою прелесть. Все это кажется очень привлекательным со стороны, но в действительности это нелегкий труд. На тебе должна быть безукоризненная одежда, украшения (красивые, но неброские, за исключением обручального кольца с бриллиантами), и нужно держать ухо востро, чтобы случайно не принять приглашение персоны нон-грата. Это изматывающая работа, не для слабонервных.

В-третьих, я не могу устоять перед вызовом. Моя мать говорит, что это от упрямства, от всегдашнего желания добиться своего. А что здесь такого? Не добиваться же мне чужого.

С учетом всей ситуации я разработала план из трех частей:

1) научить Никки вести себя, как подобает леди;

2) найти еще пять дам, которые согласились бы оказать ей поддержку;

3) подготовить большой прием Никки, после которого она сможет войти в светское общество Уиллоу-Крика.

Испугавшись вдруг, что мне этот план не удастся (хотя это так на меня не похоже), я сделала единственное, что могла, – пошла по магазинам. Кто так не делает? Это известный способ поднять настроение, один из наиболее доступных для женщин из нашей Лиги и, в отличие от йоги и медитации, совершенно естественный.

По пути в лучшие магазины Уиллоу-Крика на Хилдебранд-авеню у меня было твердое намерение накупить кучу всего. Я пыталась сконцентрироваться на новых летних фасонах, но сердце у меня было не на месте, и меньше чем через час я уже катила обратно в «Ивы».

По дороге домой я решила узнать, продвинулся ли Говард по найденному следу. Прошло две недели с тех пор, как мой муж ушел из дома и не вернулся. Если бы мне было свойственно впадать в отчаяние, я бы проглатывала подступающее беспокойство, как ковбой текилу. Но, будучи женщиной рассудительной, я просто позвонила своему юристу, чтобы узнать о состоянии дел. Говард сразу же взял трубку:

– Что я могу для тебя сделать, куколка?

– Ты говорил, что что-то обнаружил?

Он заворчал и выругался.

– Он изворотлив и осторожен, но его ищет целая армия лучших детективов. Пока мы проследили его передвижения до Карибских островов. Слушай, мне звонят по другой линии. Я перезвоню, когда станет известно что-то более конкретное. – И он повесил трубку, оставив меня, Фреди... Ну, дальше вы знаете.