Война Роузов - Уоррен Адлер

— На самом деле, — Барбара постучала себя в грудь оттопыренным большим пальцем, — я сама ненавижу себя за жестокость и грубость. Мне иногда кажется, что я — Иов[30] в юбке, — она опустила голову, на глазах блеснули слезы и покатились по щекам. — Я же не робот какой-нибудь, мне жалко детей. И даже Оливера. Я хочу, чтобы он ушел и оставил меня в покое. Больше ни о чем не прошу, — она смотрела в потолок, губы дрожали. — Наверное, можно было бы пойти на компромисс. Но я знаю, что буду жалеть об этом до конца своих дней. Придется пройти этот ад. Можете вы меня понять, Энн?

— Пожалуйста, Барбара, — мягко сказала Энн, присаживаясь рядом с ней на кровать и беря ее за руку с выражением сестринской нежности. — Не ставьте меня в положение, в котором мне придется делать какой-то определенный выбор. Все это и так разрывает мне сердце. Я люблю вас всех в равной степени. И в равной степени за вас всех переживаю.

— Я не чудовище, Энн, — прошептала Барбара. — Правда, не чудовище. В глубине души я знаю, что права. Оглядываясь назад… — она помолчала и вздохнула. — Я чувствовала себя подавленной. Беспомощной. У нас всего одна жизнь, Энн. Всего одна. Я не была счастлива.

— Не мне судить об этом, — ответила Энн, про себя осуждая Барбару. Как можно чувствовать себя несчастной с таким мужчиной, как Оливер? Это было выше ее понимания.

— Если бы только он покинул дом как обычный отвергнутый супруг.

— Наверняка все как-нибудь образуется, — Энн чувствовала отвращение к самой себе за эту дурацкую ложь и жалела, что не может быть откровенной. Она вполне могла понять страдания Барбары, так как знала, что такое чувство беспомощности. Но Оливер отличался от других мужчин, казался ей идеалом мужа. Причинять ему боль, как казалось Энн, можно было только из неприличного, упрямого своенравия. И все же она не испытывала ненависти к Барбаре, страдания которой, несмотря на все чувства, которые Энн питала к Оливеру, не могли не тронуть ее. Энн ощущала влажное тепло ее щек, сладкий, женский запах тела, она чувствовала упругость ее больших грудей. Каким-то странным, непостижимым образом ее близость напомнила Энн об Оливере, и Энн в свою очередь обняла Барбару.

— Женщины всегда все понимают, — прошептала Барбара.

Через несколько минут Барбара освободилась от объятий и встала с кровати, вытирая щеки рукавом своего халата.

— Вы настоящее сокровище, Энн. Хочу, чтобы вы это знали. Мы все у вас в долгу.

Энн чувствовала, что не заслужила ее благодарности.

Мысль установить рождественскую елку принадлежала Еве, и она вместе с Энн и Джошем старательно занималась этим в библиотеке.

— Меня не волнует, что происходит у нас в доме, — заявила Ева, заставив Энн выслушать длинный список удовольствий и развлечений, которым Роузы предавались на Рождество в былые времена, — катание на лыжах в Аспене,[31] солнечные дни на Виргинских островах[32] и в Акапулько.[33] Если же семья оставалась дома, то в библиотеке устанавливалась елка, а из Бостона приезжали обе четы бабушек и дедушек, и затевались грандиозный рождественский обед и чудная вечеринка с коктейлями для всех знакомых Роузов обоих поколений.

Вообще-то Энн не собиралась оставаться с Роузами на праздники, но они все казались ей такими заброшенными и несчастными, что она почувствовала себя в какой-то мере обязанной поддержать их.

Вечером в сочельник дети отправились на вечеринки к друзьям; Барбары, которая руководила приготовлением блюд и сервировкой стола для какого-то крупного обеда, тоже не было дома. Изнывая от желания занять себя чем-нибудь, Энн охотно ухватилась за возможность помочь Барбаре в приготовлении теста для мясных пирогов по ее особому рецепту, которые предназначались для фуршета, устраиваемого греческим послом для своих гостей. Барбара перед уходом оставила Энн самые подробные инструкции, которым та скрупулезно следовала. Все ингредиенты были уже готовы. Ей оставалось только смешать их. Она положила мясной фарш, лук, соль и перец в миксерную установку, стоявшую на рабочем столе, замесила тесто и добавила к нему вина и мясного бульона. Когда тесто достигло нужной консистенции, Энн вылепила из него семь прямоугольников, обвернула их фольгой и положила в холодильник, весьма довольная результатами своих трудов. Барбара очень беспокоилась, что приготовление может оторвать ее от празднования Рождества. Она была настроена провести этот день исключительно с детьми.

Энн с энтузиазмом вызвалась ей помочь и совершенно не расстроилась тем, что не проводит Рождество со своими родителями — эта идея не внушала никакого энтузиазма. Ее родители каждый год в сочельник напивались допьяна, и весь следующий день уходил у них на борьбу с тяжелым похмельем и на попытки справиться с приступами раздражительности, которые порой становились очень острыми.

Вымыв и убрав посуду, Энн налила себе в бокал вина и прошла в библиотеку, где стояла рождественская елка, убранная игрушками и сверкавшая мишурой. На полу вокруг подставки были разложены завернутые в бумагу рождественские подарки для всей семьи: Она заметила, что Барбара и Оливер, придерживаясь установившейся формы отношений, решили не обмениваться подарками. Зато она с удовольствием обнаружила, что оба приготовили подарки для нее. Пока она гадала о том, что бы такое мог подарить ей Оливер, огоньки электрической гирлянды, которые попеременно то включались, то выключались, внезапно задрожали и потускнели. Она была готова вытащить вилку из розетки, когда услышала в вестибюле знакомые шаги Оливера. Энн не видела его уже почти неделю, хотя Ева сообщила, что он собирается прийти на вручение подарков рождественским утром. Видимо, они договорились с Барбарой обойтись в этот день без конфликтов, чтобы не портить удовольствия детям.

— Вот это елка, — сказал он, подходя к шкафу для напитков и наливая себя двойную порцию виски. — За более счастливое Рождество, — сказал он, поднимая стакан. Она в ответ подняла свой бокал.

— Никого нет, — сказала она, чувствуя за своими словами скрытое намерение. Он допил виски и налил себе еще.

— Я посмотрел две итальянские картины: «С головой в грязи» и «Хлеб с шоколадом». В зале почти никого не было. Так, один или двое заблудившихся. Я бы посмотрел их по второму разу, но кинотеатр закрылся. Сочельник. Киномеханик, я полагаю, тоже хочет провести такой вечер дома с семьей. Дома с семьей. Какие скромные радости, — он вздохнул и налил себе еще виски. Затем поднял взгляд, словно только сейчас осознал присутствие Энн в комнате.