Берег мечты - Гиррейру Виктория

— На этот раз он не устоит передо мной и утешится в моих объятиях, — сказала себе Эсмералда.

Руфину купил облюбованное ею платье, она надела его и сочла себя достойной самого короля. Затем она придирчиво осмотрела себя в зеркале и решила, что станет ещё привлекательнее, если подведёт глаза, подрумянит щёки, накрасит губы. «Он и думать забудет о кислой простокваше», мечтала она, наводя красоту.

План действий у неё сложился давно. Она попросила Гайде шепнуть Гуме, что на его лодке мелькнула подозрительная тень, а всё остальное уже было её личным делом.

Едва услышав о чужом человеке на своей лодке, Гума бегом побежал к ней. Лодка была его единственным достоянием. Потеря лодки стала бы для него окончательной катастрофой. Неужели вор задумал её увести, воспользовавшись похоронами?

Вора на лодке Гума не обнаружил, он нашёл там Эсмералду. Но в каком виде! Посмотрев на неё, Гума хоть и кусал губы, но всё же, расхохотался.

— Ну и ну! Вид как у заправской портовой шлюхи! Ты с ума сошла, Эсмерадда?

Гума уже хохотал в голос, просто корчился от смеха, глядя на вульгарную глупую попугаиху.

— Ну, надо же учудить над собой такое?! — простонал он. — Что за дурь на тебя нашла?

Большего оскорбления, большего удара нанести он не мог. Эсмералде хотелось, и зарыдать, и поколотить это чудовище! Толстокожее, бесчувственное чудовище! И она накинулась на него с кулаками:

— Вот тебе! Вот тебе! Получай!

Гума насилу справился с расходившейся девицей.

— Тихое помешательство перешло в буйное, — констатировал он, схватив её в охапку. — А теперь марш отсюда! И чтобы ты больше никогда не показывалась мне на глаза в таком безобразном виде! Поняла?

Он вынес её с лодки, поставил на ноги и дал хорошего шлепка.

— Иди! Иди! Хорошо, что все тебя знают, никто не пристанет!

Эсмералда шла по набережной, глаза у неё зло блестели. «Погоди, Гума! Ты мне за всё заплатишь! Этого я тебе не прошу!» — повторила про себя она.

Эсмералда успела забыть, что назначила свидание Руфину. Он ждал её и не дождался. Отчаявшись, он отправился в «Маячок», надеясь там встретить Эсмералду. И встретил. Но лучше бы не встречал. Мало было ему Селминьи! Похоже, теперь и Эсмералда задумала идти по той же дорожке. Так вот для чего ей понадобилось платье! А он-то, дурак, ничего не понял!

Руфину подошёл к Эсмералде и так резко дёрнул её, повернув к себе, что платье затрещало по всем швам.

— Ты была для меня всем на свете! — сказал он. — Но такой я тебя знать не хочу! Ты потеряла мою любовь!

Повернулся и вышел. Но на эту потерю Эсмералда не обратила никакого внимания.

Ливия томилась, слушая пошлости сеньора Викториу Виану. Самодовольный партийный лидер на них не скупился. Для Ливии этот вечер был продолжением рабочего дня, и она честно трудилась, украшая разговор любезностями и улыбками, прикидывая про себя, как скоро можно будет отсюда уйти. Она и Алешандре обменивались понимающими взглядами, когда гость позволял себе очередную грубость, и всячески помогали её сгладить, словом, вечер можно было считать удачным. Особенно украшало его изысканное меню, хотя Адма была страшно недовольна Ондиной, которая посмела уйти на похороны, не доделав десерт.

Но, не дожидаясь десерта, Феликс увёл Виану в свой кабинет. Он с нетерпением ждал, что же скажет ему дорогой лидер.

— У меня не может быть соперников, — хвастливо заявил Виану, — на каждого более или менее видного человека есть досье, компромат, я могу убрать любого. А что касается выборов, то тебе стоит подождать годика четыре. На этот раз я решил поддержать другую кандидатуру.

Он ещё долго хвастался своими досье и в подтверждение даже пересказывал кое-какие факты.

Феликс слушал его внимательно. Друг оказался врагом, и его нужно было изучить, как следует. В кармане у Феликса был маленький диктофон, который он включал, как только Виану начинал говорить. Компрометирующего материала на партийного лидера за этот вечер накопилось немало. После десерта Виану долго не задержался. Проводив его, Феликс сообщил, что на поддержку этого человека ему рассчитывать не приходится. Ливия шепнула Алешандре, что ему лучше побыть с отцом, очевидно, им есть о чём поговорить, а она будет только мешать их мужскому разговору. Алешандре, согласившись, проводил её до дверей, и они простились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

До чего счастливой почувствовала себя Ливия! Она не шла, а летела по ночным улицам, внутри у неё всё пело: Гума! Её ждал Гума! Ещё несколько минут, и она его увидит!

Гума в самом деле её ждал. Он хотел рассказать ей всё, что случилось в этот несчастный день, поделиться своими бедами, облегчить душу…

— Поцелуй меня, — сказала Ливия.

И Гума позабыл обо всём, он обнял Ливию, и поцелуй их длился вечность. Потом он повёл её на свою лодку, которая была для него родным домом. И очнулись они, когда восходящее солнце превратило море в сияющее золото.

Утром Августа Эвжения отправилась проверять, на месте ли Леонтина. Она была уверена, что та не ночевала дома. В прошлый раз Леонтина, уйдя из дома, исчезла ровно на четыре года. Вполне возможно, что она исчезнет и на этот раз. Но нет, Леонтина мирно спала в своей кровати. Августе и в голову не могло прийти, что мирным сном сестры она обязана Освалду. У Леонтины была одна особенность: стоило ей выпить два-три бокала вина, как она непременно находила себе прекрасного принца, иногда на ночь, иногда на год, смотря по тому, каким был принц. Так было и на этот раз, она очаровала красивого рыбака, и они уже было отправились в странствие по пляжу, но им помешал Освалду. Он обегал весь город в поисках Леонтины и, наконец, нашёл её. Она не сразу согласилась вернуться домой. Да и рыбак был с этим не согласен. Но Освалду сумел отшить одного и убедить другую.

— Ты был моим идеалом мужчины, — сказала печально Леонтина, когда они медленно шли рядом по ночному городу. — Ты научил меня видеть, слышать, наслаждаться красотой мира. Чего ты только не умел в молодости! Как ты пел! Как играл на гитаре! Как остроумно шутил! Но не это было самым главным — у тебя было благородство и доброе сердце. Я была уверена, что твоя жизнь будет яркой и необыкновенно интересной. И что с тобой стало? Ты женился на Августе, и куда всё подевалось? Ни один из твоих талантов не понадобился. Ты влачишь жалкое существование, и на тебя больно смотреть! Правда, и моя жизнь не лучше…

— Леонтина! Ты была для меня всегда только маленькой девочкой. Я слишком поздно понял, что люблю тебя!

Признание во взаимной любви смутило этих не слишком молодых людей, они смолкли. Но жизнь чудесным образом переменилась. Они перестали быть одинокими людьми с несложившейся жизнью, они были любящими, у которых всегда есть надежда на лучшее.

Но Августа и не подозревала о свершившейся перемене. Зато обнаружила другую — в комнате не было Ливии. Она не ночевала дома! Факт этот страшно возмутил Августу. Ужасные мысли о беспутных рыбаках зашевелились в её голове. Но, немного подумав, Августа сообразила, что её умная племянница наверняка проснулась в объятиях Алешандре. Августа обрадовалась, что желаемое, наконец, свершилось, и тут же позвонила в дом Геррейру. К телефону подошёл Алешандре, и, не скрывая торжества, Августа попросила Ливию.

— Но её нет здесь, — ответил он. — Она ушла вчера вечером и что же, до сих пор не вернулась? Нужно немедленно начать розыск. Я сам займусь этим!

Смущённая Аугуста повесила трубку. Кажется, она поспешила…

Освалду принялся её ругать. Как она смеет вмешиваться в жизнь взрослой женщины? Почему Ливия должна перед кем-то отчитываться? Это её дело, где и с кем она проводит время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Августа огрызнулась:

— Ливня должна думать в первую очередь не о себе, а о семье!

— Как ты, моя дорогая, — не без язвительности подхватил Освалду.

— Да! Как я! — воскликнула Августа.

Едва представив себе, что Ливия выкинула примерно такой же фортель, как её матушка, она едва не задохнулась, от гнева и возмущения. Неужели у неё никогда не будет денег, и она никогда не увидит Париж? Подлость, какая!