Золотой тюльпан. Книга 2 - Розалинда Лейкер

— Халс так тосковал по дому вдали от Харлема, — сказал Хендрик, — и ему настолько не понравился Амстердам, что он написал лишь левую половину картины, а потом уехал домой, поручив кому-то закончить полотно. Но можете быть уверены — знаменосец в кружеве и серебре, белых сапогах с золотистыми шпорами, оранжевом поясе, материи которого хватило бы на женскую юбку, — находится в законченной Халсом части картины. Знаменосец всегда притягивает взор, и Халсу не хотелось перемещать его и тем самым умалять его великолепие.

Питер после того, как к нему официально обратились с предложением стать знаменосцем, согласился, что ему следует дать ответ перед всем отрядом и выбрал момент примерно через час после начала трехдневного званого обеда. На этом пиршестве, где присутствовали только старшие и младшие офицеры, еда и выпивка с речами и тостами, прерывались время от времени музыкой и пением.

— Вы оказали мне большую честь, господа, — сказал Питер, встав со своего места и окидывая взглядом сидящих за столом. — Но я вынужден отклонить почетное назначение знаменосцем, которое было предложено мне.

— Ты тоже женишься? — весело крикнул кто-то за столом.

Улыбаясь, Питер покачал головой.

— Пока что, нет. Причина в том, что в следующие месяцы я буду все реже и реже бывать в Амстердаме, а ведь бывают такие важные случаи, когда присутствие знаменосца необходимо.

Послышался ропот разочарования, но причину посчитали уважительной. Питер снова сел на свое место и часа два-три наслаждался приятной беседой и отличной едой, прежде чем собрался уходить. Когда он уже вышел в прихожую, один из офицеров-приятелей, видевший, как он поднялся из-за стола, поспешил вслед за ним.

— Ван Дорн! Подожди минутку. Ты уже уходишь?

— Завтра я собираюсь возвращаться в Харлем. Надо немного поспать.

— Я не задержу тебя долго, но ты, кажется, знаешь Хендрика Виссера.

Питер поджал губы.

— Я знаком с ним.

— Прекрасно. На последнем собрании, на котором ты не смог присутствовать, было принято решение, что давно пора заказать еще один групповой портрет отряда. Среди нас появилось множество новых лиц, включая и капитана. Предложили, чтобы именно ты встретился с художником, обговорил условия и все такое прочее.

Питер кивнул, радуясь законному предлогу нарушить запрет появляться в доме Виссера, наложенный на него.

— С удовольствием. Интересно, почему выбрали мастера Виссера?

— Кое-кто видел его работы в доме ван Девентера и где-то еще.

— Я зайду к нему завтра перед тем, как выехать из Амстердама, и пришлю затем письменный отчет из Харлема.

На следующее утро в доме Виссера Грета радостно встретила появление Питера.

— Вы так долго не были у нас, господин! Входите.

— Как поживаешь, Грета? — поинтересовался ван Дорн.

— Я просто счастлива. Мой возлюбленный вернулся с моря, и мы обручились. — Возбуждение просто переполняло ее, и Питер сделал вывод, что помолвка состоялась совсем недавно.

— Великолепная новость. Прими мои поздравления!

— Но я не оставлю это место, потому что после того, как мы поженимся, он снова уйдет в море.

Питер понимающим взглядом посмотрел на девушку.

— Нелегко будет вам обоим в разлуке, но я уверен, что эта семья очень рада твоему решению остаться.

— Не знаю, как они будут управляться без меня. — Затем она хлопнула себя по губам. Потеряв от радости голову в связи с новым поворотом в своей жизни, Грета утратила в это утро присущее ей благоразумие. — Не обращайте на меня внимания, господин. Я забываюсь. Я скажу хозяину, что вы здесь.

— Тебе лучше упомянуть также и о моем деле, — Питер вовсе не был уверен, что иначе Хендрик захочет видеть его. — Передай, что я пришел заказать ему от имени городской стражи групповой портрет.

Вскоре Питера провели в мастерскую. Хендрик был один, но погружен в работу. На его полотне люди сидели за столом, а богато одетый человек поднялся на ноги с выражением ужаса и тревоги на лице, и Питер предположил, что сюжетом является пир Бальтазара. Краска густым слоем лежала на полотне, где художник изображал украшенную драгоценными камнями парчовую мантию, и Хендрик соскребал ее ножом, стремясь придать ткани своеобразие.

— Что там с этим групповым портретом? — не поздоровавшись, грубовато спросил Хендрик, не отрывая глаз от картины. Когда Питер объяснил, что требовалось от него, художник фыркнул. — Я не рисую по заказу. Я выбираю лица по своему усмотрению.

— Я помню, Франческа говорила мне это. — Питер сделал намеренную паузу. — До того, как на наши встречи был наложен запрет.

— Зачем же вы тогда пришли? — с хмурым видом спросил Хендрик.

— Я пришел относительно заказа. Я подумал, что вам, возможно, будет удобно рисовать отдельные лица в подходящее вам время, и когда будет настроение. Я смогу устроить так, что времени окажется довольно много.

Хендрик погрузился в размышления, вспоминая, что Рембрандту понадобилось четыре года, чтобы написать группу военных, выходящих в ночной дозор, хотя большую часть фона и одежду рисовали его ученики. Он брал и другие заказы между выписыванием лиц и важных деталей.

— Офицеры будут приходить в удобное для меня время? — переспросил Хендрик.

— Я выскажу от вашего имени это условие.

— Хм-м. — Хендрик вновь задумался. Полотно будет слишком большим, чтобы установить его в студии, но он жил недалеко от церкви Зейдеркерк, где Рембрандту позволяли работать над крупными вещами, и так как семья Виссеров тоже посещала ее, он был почти уверен, что подобная привилегия распространится и на него. Это означает, что он может нанять какого-нибудь художника написать все, кроме лиц и деталей, которые он захочет изобразить сам. Парень не будет болтаться под ногами, чего никак не удавалось избежать в собственной мастерской.

И все же его привлекал не столько сам заказ, а возможность выбора. Он устал рисовать исключительно для Людольфа, забиравшего все, что бы он ни написал. Историческое полотно, которое он сейчас заканчивал, первоначально заказал кто-то еще, но оно приглянулось Людольфу. Пришлось придумывать причину задержки, пока писалось второе, для заказчика, желавшего именно этот сюжет, и Хендрик не удивился, когда у него забрали работу и передали кому-то еще. Если бы Людольф заплатил, как делал раньше, это немного подсластило бы пилюлю, но в нем неожиданно проявилась скаредность, незаметная прежде. Групповой портрет городской стражи — самая последняя вещь, которую Людольф пожелал бы видеть у себя на стене.

— Я принимаю заказ, — твердо объявил Хендрик.