Медленная смерть - Стюарт Хоум

— Видишь ли, Джок, — поучал сэр Чарльз, — я исследовал Неоизм годами. Пока ты на правильном пути, настала пора научиться конспирации.

— Но мне кажется, что вы продвигаете Неоизм! — возразил Грэхем.

— Ты знаешь, кто такой крот? — спросил Брюстер.

— Конечно, знаю! — изверг Джок. — Это маленький зверёк, который живёт под землёй.

— Нет, не этот крот! — фыркнул сэр Чарльз. — Я говорю про лазутчика во вражеском лагере. Может, со стороны похоже, что я поддерживаю Неоистов, но на самом деле я собираю о группе разведданные.

— Понятно, — шепнул Грэхем.

— Может, настала пора объединить усилия? — спросил Брюстер. — Мы можем причинить им немало вреда, атаковав с двух флангов. Я буду собирать информацию о противнике, а ты — применять её на практике.

— Да зачем, — уклонился от прямого ответа Джок. — Что вы можете сообщить такого, чего я не знаю?

— Столько всего, — подмигнул сэр Чарльз, — что ты мог бы просидеть здесь неделю, а я не передал бы тебе и десятой доли всей собранной информации.

— Ого! — впечатлился Грэхем.

— Для начала, — шепнул Брюстер, — давай взглянем на твоё сообщение, что имя Элиот, прочитанное задом наперёд с добавлением «Т», даёт Туалет. Переставив буквы в имени Стилетто, на выходе мы тоже получаем Туалет[51].

— Это, конечно, здорово, — возразил Джок, — но остаются лишние «С» и «Т».

— Я как раз подхожу к этому, — терпеливо разъяснил сэр Чарльз. — «Т» переносится в анаграмму фамилии Карен Элиот, чтобы получился второй туалет, а «С» означает самого Сатану, связующую опору всех оккультных действий!

— О Боже! — закричал Грэхем. — Всё обретает новый, ужасающий смысл!

— Далее, — продолжал Брюстер. — Посмотри, что ещё можно сделать с именем Стилетто! Это анаграмма Т. С. Элиот, где лишняя «Т» вновь переносится в перевёрнутую версию фамилии Карен, создавая алхимическую связь.

— Но! — запричитал Джок. — Я думал, автор «Бесплодной земли» был христианином!

— Нет, — опроверг его сэр Чарльз, — это чёрная пропаганда, распространяемая иллюминатами. На самом деле Т. С. Элиот оказался марионеткой тайного общества!

— Честное слово! — развёл руками Грэхем. — Думаю, вы напали на след.

Сэр Чарльз Брюстер не единственный строил планы на ходу из-за внезапного ускорения в темпах культурных перемен. Карен Элиот повела Джонни Махача на фильм с Чжоу Жунь-Фа[52], и пока сверкали пушки, её мозг работал со скоростью света. Пресыщенные зрелищем героического кровопролития, эти двое теперь вернулись домой к Элиот. Ходжес висел на трубке, работая устами Карен.

— Спартак! — рявкнул Ходжес. — Это Хирам. Слушай внимательно, я должен передать тебе инструкции наших тайных вождей.

— Готов, — пролаял Стивен Смит. — Огонь!

— Должна произойти большая интервенция Неоистов в Крисп-Стрит-Маркет в Попларе в субботу во время обеда, — выпалил Джонни. — Объяви о ней сегодня на закрытом осмотре «Нового Неоизма». Я позвоню тебе завтра и сообщу детали.

— Будет сделано! — уверил Спартак своего контролёра. — Жду звонка.

— До завтра, — ответил Ходжес и повесил трубку.

Карен вышла из кухни и передала Джонни кофе, прежде чем развалиться на диване. Она решила не ходить на открытие «Нового Неоизма», потому что не хотела давать даже намёки на связь с деятельностью членов Ложи ФСО. К тому же ей предстояло проделать немалую работу, подготавливая материал для интервенции Неоистов в Крисп-Стрит-Маркет в субботу.

— Может, перепихнёмся? — предложил Ходжес.

— Что-то меня на секс не тянет, — безучастно ответила Карен. — Всё равно Мария придёт минут через двадцать, она собирается тебя выебать. Я с удовольствием буду снимать вас в процессе, что скажешь?

— Скажу, что ты чертовски странная, — признался Джонни. — Я не против секса с Марией, но не хочу, чтобы ты его снимала на видео. Я не кусок мяса, знаешь ли. У меня есть чувства, я существую не для того, чтобы обеспечивать членом других людей.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросила Элиот.

— В девять встречаюсь с другом в Камдене, — объявил Ходжес.

— Ладно, тебе надо уйти отсюда в семь, — сообщила ему Карен, — потому что у меня куча дел. Вам с Марией вполне хватит часа, чтобы доставить друг другу радость. Мы с тобой встретимся завтра в обед. К тому времени я приготовлю плакаты, которые ты передашь Стивену Смиту. Ещё я передам для него дальнейшие инструкции.

— А что я буду с этого иметь? — сделал замечание Джонни.

— Пиздец, работай из любви к искусству! — взорвалась Элиот. — И если тебе ещё доведётся оттрахать меня, ожидание лишь сделает этот миг приятнее. К тому же, готова спорить, ты получаешь немалое удовлетворение, помогая ебать мозги всяким там художничкам!

Ходжес ухмыльнулся. Если бы Элиот знала, сколько радости ему доставила месть «Эстетике и Сопротивлению», она бы взбеленилась! Карен, наверно, думает, он слишком туп, чтобы извлечь из ситуации личную выгоду, но сука скоро узнает, что страшно просчиталась в оценках. Дайте пару дней — и не будет тайного общества, продвигающего Неоизм от имени Элиот, потому что каждому члену ФСО будет грозить длительный тюремный срок!

Джок Грэхем маршировал перед «Галереей Отпечатка Пальца». Он сделал себе плакате надписью «ДОЛОЙ САТАНИЗМ, УНИЧТОЖЬ НЕОИЗМ». Бывший арт-критик также раздавал наспех изготовленные листовки. Однако его действия желаемого эффекта не оказали. Ни единый знаток искусств не воспринял его предупреждения о заговоре всерьёз. Они считали, что он договорился с галереей устроить выставке скандальную рекламу.

Сама же выставка была забита. Посетители стояли локоть к локтю, пузо к жопе, лишь бы увидеть, что такое «Новый Неоизм». Линда Фортрайт еле сдерживала позывы на месте облапать Стивена Смита. Молодой художник уже смирился с фактом, что этой ночью будет удовлетворять именно эту хищницу от культуры.

— Я думала, возрождения Неоизма надо ждать лет через пять! — жаловалась Эмма Карьер из «Боу Студиоз» Рамишу Пателю.

— Я так понял, сэр Чарльз Брюстер планировал десятилетнюю подготовку, прежде чем взорвать бомбу Неоизма, — ответил режиссер. — Я собирался примкнуть к движению лет через восемь, а теперь поезд уже ушёл! — Похоже, ситуация вышла из-под контроля, — разглагольствовала Карьер. — Сэр Чарльз — человек слова, и если он сказал, что разработал рекламную кампанию на десять лет, значит, его просто смела волна.

— О да, полностью согласен, — принял её точку зрения Патель. — Брюстер внушает доверие, я раньше не встречал более надёжного человека. Проблема в чёртовом феномене культурной акселерации! Всё в наше время происходит так быстро, что люди, управляющие арт-сценой, не способны угнаться за событиями. Мир крутится с бешеной скоростью, фактически мы живём в условиях хаоса!

До Пембертона дошёл слух, что перед галереей бродит Джок Грэхем. Мужская половина «Эстетики и Сопротивления» вкалывала на кухне, уже не один час приготовляя еду и напитки. Спартак только что дал Дону разрешение покинуть рабочее место, чтобы он мог потолкаться среди гостей.

— Давай возьмём на чердаке пару банок краски, — предложил Пембертон Пенелопе Эпплгейт. — Можно будет пойти и швырнуть их в Джока Грэхема!

— Отличная идея! — захихикала Пенни.

Через две минуты «Эстетика и Сопротивление» выбежали на улицу. Грэхем как раз повернулся спиной, и Дональд сумел вывалить целую банку голубой краски на своего заклятого врага. Когда бывший марксист повернулся, Эпплгейт брызнула ему в лицо красной эмульсией. Джок уронил плакат и бежал.

— «Новый Неоизм» оказался воплощённой грубостью, — засмеялся критик из «Журнала Нематериального Искусства». — В нём нет ни грана интеллектуального содержания. Однако, если этот шаг был спонтанным, в нём есть наивное обаяние. По моему мнению, Джок Грэхем полный мудак и заслуживает куда худшего, чем заряд краски. Но если всё было спланировано, я испытываю лишь презрение ко всем участникам.

Джонни Махач приехал на Кэмденскую станцию чуть раньше, чем собирался. Он стоял рядом с билетным аппаратом, спиной подпирая стену. Ровно в девять Атима Шиазан налетела на него с распростёртыми объятиями. Долю секунды спустя бывшая активистка «Марксист Таймс» уже шарила языком во рту у бутбоя. Поцелуй получился долгим и медленным, полным страсти. Поприветствовав друг друга, они пошли в «Оксфорд Армс».

— Так странно снова видеть родителей, — вздохнула Атима, отрываясь от пинты. — Они не хотят выпускать меня из виду. Не поверишь, какие разборки были сегодня. Пришлось пообещать, что я вернусь в пол-одиннадцатого.

— Че-его! — брызнул слюной Ходжес. — Ты говоришь, что у нас всего час побыть вместе?

— Боюсь, да, — прошептала Шиазан. — Только не теряй головы, со временем всё наладится. Предки знают, что если давить на меня слишком сильно, я снова уйду от них.