Жизнь в стёклах (сборник) - Елена Кочергина

– Ну а кто всё-таки стучит?

– Как кто? Он ! Тот, кто заплатил за все наши грехи. Мы теперь все святые, можем делать, что хотим! Ну, святость, конечно, не наша, а Его , но это неважно. Я же тебе говорю, только веруй, что Он нас выкупил, и будешь на Суде оправдан! Ну и ещё десять человек к нам приведи. Тогда уж наверняка спасёшься!

Сидоров был один из «стукачей» – так они сами себя называли. «Стукачи» собирались каждое воскресенье в местном кинотеатре и в изобилии получали там дары Святого Духа. Эти дары они употребляли: на писание брошюр о стуке, поездки для обмена опытом за границу, проповеди по ТВ, расклеивание листовок на столбах и подъездах, походы по квартирам и ловлю случайных прохожих в самых неожиданных местах. Иванова, к примеру, поймали в общественном туалете, где он забился в угол и пытался провалиться сквозь землю. Сидоров привёл его к себе домой, отмыл, одел, накормил и вручил ему современный перевод Библии. Всё это «стукач» делал чётко, сосредоточенно и очень серьёзно. Иванов даже заметил, что он периодически подсматривает в какую-то бумажку и шепчет себе под нос что-то вроде: «Так, пункт первый сделал, пункт второй сделал, пункт третий – провести духовный разговор. Так, начнём с подпункта “А”…» Иванову в общем-то понравился этот маленький тщедушный человечек с грустными бычьими глазами навыкате. А его педантизм вообще привёл Иван Иваныча в полный восторг. Сам он всегда жил не по плану, наобум, и вечно завидовал людям, которые способны хоть как-то дисциплинировать свою жизнь.

– А вы не пробовали найти источник стука, впустить того, кто стучит?

Сидоров обескураженно и немного укоризненно посмотрел на собеседника своими большими влажными глазами и испуганно замахал руками:

– Да ты что? Это невозможно, да и опасно, наверное! Мало ли что может случиться? Наш пастор нам это строго-настрого запретил! А иначе, какие же мы «стукачи» будем? В «привратники» нам, что ли, переквалифицироваться? Потом, у нас и так много дел. Бегаешь целый день как запаренная лошадь, вечером придёшь домой, рухнешь на кровать, уже и не до стука совсем. Я уже давно ничего не слышу, но это и не главное. Главное – продолжать верить, что он есть!

Иванов быстро втянулся в эту новую жизнь, полную ярких впечатлений и новых знакомств. Целая армия «стукачей» с искренней любовью смотрела на него своими бычьими глазами и готова была принять его в свои ровные, правильные ряды. Он чувствовал, что обрёл семью, которая всегда позаботится о нём. Он любил говорить с ними о стуке, и с удовольствием замечал, что чем чаще он это делает, тем реже слышит стук, когда остаётся один. Вскоре, написав о стуке свою первую брошюру, он вообще перестал его слышать. Страх ушёл вместе со стуком. Наступили блаженные времена.

Стрелки на часах показали полночь. Иванов неожиданно проснулся. Что могло его разбудить? Темнота, как вата, обволакивала всё вокруг, и нигде не было слышно ни шороха мышки, ни тиканья часов, ни шума ветра за окном. Мир затаил дыхание. Иванов тревожно вслушивался во тьму, но ни одного даже робкого звука не прорвалось сквозь блокаду ночи. Вдруг он понял: разбудил его не шум, а, наоборот, полное его отсутствие. За годы, прожитые в городе, он совершенно отвык от тишины. Она звенела в ушах и была похожа на густой кисель. Словно парализованный, не мог он двинуть ни рукой ни ногой, не мог нарушить этот безмолвный покой. Смертельная тоска навалилась на него, вдавила его в постель, мешала вздохнуть полной грудью. Иванову чего-то ужасно не хватало. Словно он потерял что-то очень ценное и важное, без чего невозможно жить. Но что же он потерял? Что всегда заставляло его сердце биться и лёгкие дышать? «БУМ!» – Где-то глубоко внутри Иванова что-то ёкнуло. «Стук! Ну конечно же! Как же я сразу не догадался? Мне не хватает стука! Мне нужен был стук, чтобы жить! А теперь я стал трупом. Трупом, который двигается, говорит, что-то делает. Но уже не живёт. Я потерял жизнь в тот момент, когда из страха и малодушия променял этот неугомонный стук на мёртвую тишину. Суета, которой я себя окружил, не давала мне почувствовать холод могилы, где я был погребён. Лишь только теперь, оставшись один на один с самим собой, я наконец-то прозрел и понял всё. Я лежу под водой с тяжёлым камнем на груди, как сестрица Алёнушка в русской народной сказке, и не в силах сам выплыть на поверхность, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Но нет, я не один! В самой сердцевине тишины кто-то есть. Чьё-то незримое присутствие пронизывает собой ночной воздух…»

– ТУК! ТУК! ТУК! – В дверь постучали. Стук тихий и какой-то робкий. Но в полной тишине он звучит как громовой раскат. Иванов с тревогой вслушивается в эти до боли знакомые звуки.

Сам не зная как, он оказался у двери. Со страхом смотрит он в глазок. Да, там стоит Он, Тот, который стучал. Ивановым вновь овладела паника. «Что Он от меня хочет? Зачем стучит в мою дверь?» Рука сама тянется к задвижке, но срабатывает многолетний инстинкт: «Зачем торопиться? Я ещё так мало о Нём знаю! Надо вначале поближе познакомиться. Негоже пускать в дом незнакомого человека! Вдруг это разбойник или вор? Общаться можно прекрасно и через дверь! А потом когда-нибудь, если всё пойдёт нормально, можно и впустить. Когда-нибудь потом, в будущем, главное – не сегодня, не сейчас! Уж больно Он какой-то сверкающий, страшный какой-то. А у меня и не прибрано совсем, и сам я давно не мылся. Стыдно в такой нечистоте принимать, опозорюсь ещё. Не понравится Ему у меня и уйдёт, хлопнув дверью. Вот устрою генеральную уборку, схожу в баню, тогда милости просим! А сейчас лучше не надо, только не сейчас, не сегодня…»

Со «стукачами» пришлось порвать. Какой из него теперь «стукач»? Бегает каждую минуту к двери, посмотрит в глазок, а потом чуть в обморок не падает от страха. Доползёт до кровати, очухается немного, выпьет для храбрости и опять к двери. Тут уж не до проповедей по ТВ и не до писания брошюр! Тут вопрос жизни и смерти. «Но что делать-то, делать-то что?»

– А делать вот что. Дела делать! – перед Ивановым стоял маленький человечек в сутане и с выбритой на голове плешью (хотя на самом деле плешь была настоящая), которого все почему-то называли святым отцом.

– Какие же дела?

– Как какие? Правильные! – Попов (или падре Попов) даже вспотел от волнения. – Деньги на костёл отдавать, молитвы читать, на мессу ходить, облатку есть! Отработаешь все грехи, и свободен! Если этого мало, можно и на сверхзаслуги пойти. Монахом стать или священником, Красный Крест основать или Папе помогать проповеди писать. Да мало ли, что ещё? Возможностей куча, только действуй!

– А как же Он, Тот, который за дверью?

– А Он подождёт. Сам посуди, зачем ты Ему такой нужен, без дел-то? У Него таких в чистилище знаешь сколько? На голову сыплются, уж не знают, на какие работы посылать! Всё уже там перекопали, пни повыкорчёвывали, горы по камешку разобрали. А всё потому, что здесь работать не хотели! Другое дело, если явишься с заслугами. Тут тебе честь и почёт! Жить будешь без бед, как у Христа за пазухой. Начни с малого, пожертвуй рублей сто на наш костёл и пятьдесят раз прочитай «Отче наш»!

Надо признать, что католичество в России особое – можно сказать, даже ортодоксальное. Ещё бы, нелегко заставить себя пойти в костёл, когда рядом сотня православных храмов! Так что падре Попов был настоящим экстремистом. Он безоговорочно принимал все новые и старые католические догматы, верил в непогрешимость Папы больше, чем сам Папа, рьяно отстаивал все отличия католичества от православия и считал, что надо нападать первому, чтобы выжить на вражеской территории. Для него линия фронта проходила где-то между входом в костёл и близлежащим сквером. Всех, кто по неведению или из любопытства попадал на его территорию, он затаскивал в своё логово и уже не выпускал из рук без тщательной обработки и поставления на «путь истинный».

Выйдя из костёла, счастливый Иванов пошёл домой. Ощущение лёгкости не покидало его целый день. Как приятно знать, что делать! Каждый человек в глубине души жаждет, чтобы им командовали, указывали направление, давали задания. Путь намечен, остаётся только идти по нему с гордо поднятой головой! Чтобы Иван Иванович не заскучал, его снабдили книгами. В одной из них была подробная инструкция, как сделать так, чтобы у тебя на руках появились язвы от гвоздей. Это было очень захватывающе, надо было представлять себе в красках, как ты впускаешь к себе Того, который за дверью, как обнимаешься с Ним, целуешь Его раны, пьёшь струящуюся тёплую кровь. Иванову воображать понравилось – и интересно, и безопасно, не надо никаких странных личностей в дом пускать… Другая книга была скучновата. В ней на целых пятистах семидесяти шести страницах шли рассуждения о том, почему Тот, который за дверью, существует на самом деле. «Глупо, я и так знаю, что Он существует! Надо только к двери подойти и в глазок посмотреть. Вон, стоит и даже знаки какие-то мне делает! Аж мурашки по телу бегут! Вообще, может, и стоит книжку-то эту почитать. Глядишь, и позабудешь о Нём хоть на часок-другой. Всё польза!»