Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли

Пламенные поцелуи Адама не только возбудили Дорси, но и пробудили в ней новое чувство. Ощущение силы, уверенности в себе, всепобеждающей женственности. Если такой мужчина рядом с ней потерял голову — значит, она может все! Никогда прежде Дорси не испытывала ничего подобного… и подозревала, что вряд ли испытает впредь. Вот почему ей так отчаянно не хватало Адама.

Не только поэтому, конечно. Ей не хватало его дружбы, не хватало разговоров обо всем на свете, беззлобного поддразнивания и шутливого флирта. Не хватало его улыбки и смеха. Не хватало его смехотворной мужской самоуверенности и невыносимо сексистских взглядов. Не хватало даже той грусти, что охватывала ее всякий раз, когда Дорси готова была погладить его по взъерошенным волосам и тут же вспоминала, что этого делать не стоит…

Определенно, она скучала по Адаму. Скучала отчаянно. Беспрерывно прокручивала в памяти те поцелуи на крыльце. Не могла забыть, как сильные руки его скользили по ее ягодицам, как касались ее шеи влажные губы Адама. Каждый звук, каждый запах, каждое чувственное ощущение — все навеки запечатлелось в памяти. Ничего она так не желала, как испытать это снова! Все это — и, может быть, кое-что еще…

Но еще ей хотелось вернуть прежние беззаботно-приятельские отношения. И как же, скажите на милость, совместить любовь с дружбой? Быть может, это и возможно, но только не сейчас, когда в ней совмещаются три личности: Дорси Макгиннес, преподаватель социологии в «Северне», Мак, буфетчица из «Дрейка», и суперзвезда книжного рынка Лорен Грабл-Монро. Как она ухитряется вести тройную жизнь, Дорси сама не понимала. Так что, может быть, это даже к лучшему, что Адам исчез с горизонта.

Да, без него тоскливо — но что ж поделаешь?

Впрочем, до сих пор особенно тосковать не приходилось. Неделя пролетела как в тумане: у Дорси ни минутки свободной не было. Лорен Грабл-Монро взлетела на пик популярности: в понедельник она раздавала автографы в книжном магазине в Шомбурге, в среду выступала перед группой сексопатологов из Шампани, а в шесть утра в четверг уже мчалась на радиостанцию, где намечалось утреннее шоу с ее участием.

Это вчерашнее шоу оставило у Дорси неприятное ощущение: вот и сейчас, стоило об этом вспомнить, кошки заскребли по сердцу. К обычным вопросам радиослушателей (чаще всего они касались ее вымышленной биографии) Дорси уже привыкла, научилась непринужденно и остроумно на них отвечать; но в этот раз к стандартному набору вопросов приметалось нечто новое. Вчера наряду с хихикающими школьницами на радио звонили раздраженные домохозяйки и их мрачные мужья. Одна дама, прочитав книгу, впала в депрессию, другая подала на развод… Дорси не знала, что ответить: ей было очень не по себе. Неужели ее книга действительно разрушает семьи, приносит людям несчастье?

До начала смены оставалось десять минут. Ее форма висела в шкафчике; в рюкзаке прятались доспехи Лорен Граб л-Монро — сегодня утром она встречалась с репортером из местного еженедельника. Вроде бы все прошло нормально. Сразу после интервью Дорси помчалась на лекции в колледж, а после колледжа не успела заскочить домой — надо было нестись в «Дрейк»… Честно говоря, она уже не помнит, когда в последний раз была дома.

Она прикрыла усталые глаза — всего на секунду… а в следующий миг очнулась от недовольно-болезненного тычка в плечо. Распахнув глаза, Дорси обнаружила, что над ней стоит Линди Обри в похоронно-черном костюме: брови нахмурены, губы поджаты, вид самый зловещий.

«Что на этот раз не так? — удивилась Дорси. — В кои-то веки я не опоздала на работу — так нет, она опять недовольна!»

— Ты знаешь, сколько времени? — обрушилась на нее Линди.

— Без десяти четыре, — не задумываясь, ответила Дорси.

Линди покачала головой.

— Ошибаешься. Пять минут пятого.

Дорси бросила взгляд на часы. В самом деле, ей уже пять минут как пора быть за стойкой, а она даже не переоделась!

— Не может быть! — пробормотала она. — Я пришла без четверти четыре…

— И чем же занималась последние двадцать минут? — язвительно поинтересовалась Линди.

— Я… э-э…

«Спала», — с ужасом поняла она. Господи, что же это такое: присела, закрыла глаза — и вырубилась на четверть часа?!

— Я… должно быть… не заметила… забыла о времени…

Линди скрестила руки на груди.

— Дорси, с меня довольно, — заговорила она. — За последний месяц ты пропустила больше половины рабочих дней. Мое терпение на исходе.

— Но я всегда прошу кого-нибудь меня подменить… — слабо оправдывалась Дорси.

— Неважно, — отрезала Линди. — Я наняла тебя на тридцать часов в неделю, и ты согласилась работать тридцать часов в неделю. Понимаю, бывают разные чрезвычайные обстоятельства. Я готова давать своим служащим отгулы — два-три в месяц. Но ты переходишь все границы. Если ты не справляешься с работой, я найму на твое место кого-нибудь другого. Ты все поняла?

Дорси кивнула.

— Очень хорошо. Больше никаких прогулов. И никаких опозданий.

— Но…

— Еще один случай — и ты уволена. Если не можешь работать по расписанию, лучше не работай вообще. Во всяком случае — у меня!

Дорси покорно кивнула:

— Хорошо, Линди.

— Да, кстати, на этой неделе тебе придется поработать сверхурочно. В субботу вечером. Один из членов клуба устраивает у себя вечеринку, и ему нужен бармен. Начнешь работу в шесть вечера. Вот адрес.

И, не дожидаясь ответа (а что тут можно было ответить?), Линди сунула ей в руку листок бумаги с адресом.

— В шесть часов, — повторила она. — И не опаздывай!

— Не опоздаю, — заверила ее Дорси.

Линди уже собиралась повернуться и уйти, как вдруг взгляд ее упал на верхнюю полку приоткрытого шкафчика. Нет, не обручальное кольцо привлекло ее внимание — историю с обручальным кольцом Линди знала и хитрость Дорси одобряла. Хозяйка клуба не сводила глаз со стопки пухлых, мелко исписанных блокнотов — рабочих заметок для будущей диссертации.

Дорси порой сомневалась, стоит ли держать материалы в раздевалке «Дрейка», где они могут попасть в чужие руки. Но это было удобнее всего, а за сохранность своей тайны она почти не опасалась. Линди была помешана на неприкосновенности частной жизни — прежде всего своей, естественно, но и чужую уважала. Она никогда не задавала служащим личных вопросов, не совала нос в чужие дела. И не заглядывала в шкафчики своих служащих.

Бросив на Дорси последний предупреждающий взгляд, Линди повернулась на каблуках и пошла прочь. Она не сомневалась, что в шесть часов в субботу Дорси послушно явится по указанному адресу. А сейчас спешно переоденется и сломя голову помчится на рабочее место.