НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

В Новочеркасске был заказан громадный чан из дерева. За цирком построили леса и под «двунадесятый» праздник, когда цирк не играл, перевезли чан в разобранном виде в Ростов. Шесть бондарей и десять плотников работали над чаном. Была выпущена заманчивая афиша, гласившая:

В том же Новочеркасске был сшит брезентовый ковер. Он был окрашен масляной краской. На цирковой барьер был поставлен второй барьер. Вода достигала аршина с четвертью глубины. Оркестр был убран, на его месте устроена сцена. На сцене была сделана мельница, и оттуда водопадом лилась вода. Сцена, мельница и водопад были построены своими силами, без инженеров. Сюжет пантомимы был несложен, так что много репетиций не потребовалось. Прошла пантомима при переполненном цирке. Публика дружно аплодировала и вызывала дирекцию. Старик Труцци и тут не удержался от фортеля. Он вышел на аплодисменты в старом фраке. Раскланиваясь, он стал отступать и как бы нечаянно упал в воду. Цирк не хохотал, а стонал и задыхался от смеха.

В пантомиме больше всего имели успех комические моменты и всякие трюки. Из прозрачного брезента был сделан костюм очень толстого человека. Костюм надувался воздухом и, когда падал в воду, не тонул. По арене, превращенной в бассейн, катались на лодках. Был сделан мост, который ломался, и люди сыпались с него в воду. Пантомима шла пятнадцать дней подряд. Ночью после представления приезжала пожарная команда и перекачивала воду обратно в бак, стоявший на возвышении за цирком.

Приблизительно в это время отец получил из Москвы письмо от Саламонского с предложением приехать к нему в цирк на зимний сезон на жалованье двести рублей в месяц. Отец ответил согласием. О своем скором переезде в Москву он сообщил Труцци. Рудольфо стал его отговаривать, предложил ему то же жалованье. Старик Труцци не советовал отцу переходить к Саламонскому. Энрико указывал, что в Москве работают два крупных клоуна — Танти Бедини и Анатолий Дуров. Конкурировать с ними отцу будет трудно.

Танти Бедини был талантливый артист. В России он работал второй сезон. Он первый в Москве вывел на арену дрессированную свинью, умевшую вальсировать, прыгать через барьер, стрелять из пистолета. История со свиньей нашумела на всю Москву. Подвыпившие московские купцы купили у Танти свинью за пятьсот рублей. Поджарили ее в одном из ресторанов и пригласили на обед Танти, угощая его «ученой свиньей». Танти ел охотно.

Вечером к изумлению купцов он выступал в цирке со своей свиньей. Тут и вскрылся его обман. Он надул купцов и продал им другую свинью, которую он начал обучать и которая уже умела танцовать и кланяться. Купцам в голову не приходило, что у Танти могут быть две свиньи.

Танти в это время был одним из наиболее, популярных цирковых артистов. У него было много подражателей, и, по мнению отца, его соотечественник Танти-Ферони был гораздо талантливее Бедини. Ферони был более смел, ловок и трудолюбив и, кроме того, был превосходным пантомимистом. Многие артисты говорили про него, что копия лучше оригинала.

Отец еще служил у Труцци, когда на гастроли к Труцци приехал Анатолий Дуров. Отца познакомили с ним. Это был молодой, здоровый человек среднего роста с бегающими глазами, веселый и остроумный. Дуров начал свою карьеру с подражания Танти Бедини. В Ростов он приехал за три дня до дебюта. На шести вазах привезли его животных: собак, петухов, кошек, крысу, дикого кабана, свинью. На свинье он разъезжал в колясочке по городу и на колясочке было написано: «Клоун Анатолий Дуров».

В день его дебюта отец был снят с афиши и был занят только в пантомиме. Первая гастроль Дурова прошла с большим успехом. Все номера с животными были блестящие. Но отца больше всего поразило чтение стихов с арены, причем чтение очень хорошо принималось публикой. Дуров выступал и как акробат: прыгал с подушки через десять человек, делая в воздухе сальтомортале. Подушка лежала на особого рода конструкции, сделанной конусом в пол-аршина с одной стороны и сходившей на-нет — с другой. Сверху приделаны были планки из березы, и они очень пружинили. Подушка ставилась посреди манежа. Дуров уходил к униформе, разбегался, ударялся о подушку, та пружинила и помогала ему сделать передний сальто[14] в-воздухе через несколько человек, доводя число их до десяти. Дуров ходил еще по арене на ходулях аршина в три вышиною.

Выступление Дурова занимало целое отделение. Для отца это было новостью. Говорил Дуров прекрасно, рассказывал, по словам отца, бесподобно. Его мелкие каламбуры были злободневны. Он затрагивал местные темы (городскую управу, освещение, мостовые), вызывая бурные аплодисменты. Разговоры его со свиньей были насыщены остроумными шутками и каламбурами. К сожалению, отец их не запомнил.

Через несколько дней по приезде Дуров начал репетировать новый номер — «Война животных». Но этого номера отец уже не видал, так как уехал в Москву. Во время гастролей Дурова отец как клоун не выступал. Дуров поставил условием своих гастролей, чтобы при нем ни один клоун не работал.

Труцци очень жалели, что отец уезжает, так как под руководством Энрико он начал дублировать почти все мужские роли в пантомимах, и из него стал вырабатываться хороший мимист.

Отец дружески простился с семьей Труцци и с артистами и уехал в Москву. Цирк Труцци вскоре тоже снялся и переехал в Тамбов.

ГЛАВА V

Цирк Саламонского. Ричард, Рибо. Алеша Сосин. «Люди воздуха» — семья Пасетти. Буфет цирка. Режиссер Каррэ. Пантомима «Жизнь мексиканских фермеров». Первый ребенок. Пантомима «Бой быков в Испании». Гастроли в Риге. Цирк Каррэ. Бернардо. Антре «а-ля-Беккер» и «Фотограф».

В Москве в цирке отца встретил артист Николь. Он помог отцу устроиться в номерах, где жили почти все артисты Саламонского. Отец привез с вокзала вещи и пошел знакомиться с Саламонским.

Нового директора своего он застал в буфете окруженным артистами. Слышалась немецкая, французская и итальянская речь. Никто не говорил по-русски.

Саламонский заговорил с отцом по-немецки. Отец ответил ему на том же языке. Саламонский спросил, русский ли он. Отец сказал, что русский. Тут кто-то по-французски прошелся по адресу отца. Отец попросил выражаться полегче, так как он знает и французский язык. Саламонский оторвался от карт, в которыe играл, и спросил отца, какие языки он еще знает. Отец ответил„ что владеет английским, но что лучше всего знает итальянский язык. Саламонский пригласил его сесть с ним за карты. Отец отказался. Саламонский потребовал бутылку коньяку и начал угощать артистов. Так произошло первое знакомство отца с директором одного из крупнейших цирков России.