Другая Шанель - Альфонсо Синьорини

– О, Бой… О…

Бой поднимает подол ее платья, кончиками пальцев поглаживает узкую полоску кожи над чулочной резинкой.

– Ну же, смелее… О…

Когда наслаждение достигает апогея, Бой, обессиленный, падает в кресло. Коко идет в ванную. Что пробудило в ней такую вспышку страсти? Может быть, предчувствие перемен? Этьену про них с Боем все известно, значит… Нет, извращение какое-то… Но, похоже, именно от этого ее либидо так взыграло. Есть и еще одно обстоятельство… Что за листок лежал на столе у Боя? На нем было написано ее имя: Шанель. Кто его написал? И почему?

Коко встревожена, она чувствует, что развязка близка. Несколько дней подряд она проводит в ателье с Адриены. Там она окончательно убеждается, что помещение на бульваре Малерб им больше не подходит. Дела идут полным ходом, ее час наступил. Шляпки не просто раскупаются – клиентки записываются в очередь, чтобы получить нужную им модель. Взять хотя бы мадам Делакруа… Толстуха аж из Мулена приехала… Вспомнив визит своей старой знакомой, Коко дала себе слово извиниться перед ней.

Справиться с растущим объемом работы не так-то просто. Иногда Коко приходится отказывать кому-то из клиенток – просто потому, что она не успевает выполнить другие заказы. Верная Адриенн поддерживает ее во всем, но этого мало, штат нужно расширять.

Чтобы окончательно завоевать Париж, ей нужны деньги. Если Бальзан откажется поддержать ее, она справиться и сама (о Бое в эту минуту она не думает). Коко полна решимости идти до конца, чего бы это ни стоило.

…В каминной царит грозовая атмосфера. Лейтенант занят скручиванием сигары. Лист табака рвется в его руках. Коко чертит линии в альбоме, пытаясь набросать эскиз нарядного платья. Карандашный грифель с треском ломается. Ссора висит в воздухе, достаточно одного неловкого слова – и полетят искры.

– Я хочу, чтобы ты знал, – говорит Коко после долгих размышлений. – Для запуска моего нового парижского проекта я вынуждена обратиться за помощью к Бою.

– А кто тебе сказал, что я это позволю? – отвечает Этьен, не глядя в ее сторону и не повышая тона.

– Но я и не нуждаюсь в твоем разрешении. И то, что я так долго жила здесь, не дает тебе ни малейшего права распоряжаться мной.

Этьен не меняет позы, однако нахмуренные брови выдают его смятение. В отличие от Боя он не умеет сдерживать своих чувств.

– Ты все говоришь о самостоятельности, независимости, свободе… Ах, какие слова! Дорогуша, позволь я напомню: ты была… Кем ты там была в Мулене? Работала на подхвате во второразрядном ателье? Всем, что у тебя есть, ты обязана мне!

У Коко загораются щеки:

– Что ж, мне остается только поблагодарить тебя… Хочешь, я сделаю это прямо сейчас? Спасибо, милый! Заодно сообщаю тебе, что тема закрыта. Бедная девушка из Мулена уж как-нибудь пойдет своей дорогой.

В Этьене, наконец, начинает говорить обида. Его голос становится резким:

– О, как удобно, не правда ли? Спасибо, милый, ты мне больше не нужен. Теперь у меня другой, получше. И побогаче. Ведь так?

– Этьен Бальзан, постыдитесь! Странно слышать от вас подобное. Да, я жила здесь у тебя, долго жила, но я уже сказала, что благодарна тебе за это. Денег я из тебя никогда не тянула, в этом меня нельзя упрекнуть. Все, что ты давал, ты давал добровольно. К тому же не пойму, о чем ты. У меня нет никого другого…

Нервные пальцы Этьена замирают:

– У тебя нет другого? Я думал, ты просто дешевая шлюха, а ты, оказывается, еще и лгунья! Я все знаю о вас с Боем, и уже давно. Я говорил с ним об этом. И он подтвердил, что вы встречаетесь. Впрочем, мне не нужны были его подтверждения – к тому времени я уже все знал про ваши «дружеские встречи». Если хочешь правды, вы занимались любовью у него в квартире с моего позволения. Одно мое слово – и у вас с Боем ничего бы не было. Но я поступил по-другому. Я написал Бою письмо, официально предоставляя ему полную свободу в отношении тебя. А почему, это уже мое личное дело.

Та самая бумага на столе… Коко почувствовала, как в глубине ее души закипает гнев. Такое бывало, когда монахини против воли заставляли ее чистить распятие, и еще раньше – когда ее не подпускали к больной матери. Теперь вот Этьен… Кто позволил ему распоряжаться ее жизнью? Все ее иллюзии рассеялись. Она ненавидит его!

В Довиле

Биарриц еще красивее Довиля. Даже кислый запах земли не способен разрушить очарование полуденной атмосферы этого чудесного места, словно окрашенного в золото. Ветра Атлантики уносят прочь тревогу, охватившую Францию. Война кажется далекой, будто ее и нет совсем…

Коко появилась здесь по совету Боя.

– Если ты одержала победу в Довиле, тем паче победишь в Биаррице, – сказал он ей однажды вечером, когда они любовались закатом на одном из пляжей Бискайского залива.

Фирма «Шанель» процветает. Теперь о ней знают и на севере, и на юге Франции. Знают и в других странах – Великобритании, Бельгии, Испании…

– Война – трагедия для всех, но некоторым она предоставляет хорошие возможности, – говорит Коко самой себе. Себя она, бесспорно, причисляет к этим «некоторым». Успех вошел для нее в привычку. Улица Камбон дала ей возможность завоевать Париж. Улица Гонто-Бирон внушила ощущение, что она способна победить и в Довиле. Теперь Биарриц… Открытие магазина в Биаррице сулит Коко приятные перспективы. Теперь она уверенно стоит на ногах. К тому же всегда рядом Бой, ее лучший советчик и – нежный любовник, с которым Коко связывают годы совместной жизни.

– И где бы мне открыть новый магазин? Что скажешь, Бой?

Бой, как всегда, невозмутим. Однако Коко знает, что на самом деле он с головой погружен в ее проекты.

– Есть у меня одна идейка… Помнишь виллу де Ларральд, великолепное здание на улице Гардер?

– Конечно, помню. Прекрасная вилла! Ведь это ее видно с дороги, когда едешь в городское казино?

– Да-да, вот про нее я и говорю. Можем взять ее в аренду, приспособить под нужды твоего магазина и оттуда начать завоевание Биаррица.

– Но, Бой… Это же памятник архитектуры. Арендовать его и реконструировать будет стоить безумных денег. Это слишком большие инвестиции. Боюсь, на это моих капиталов не хватит.

– Ты что, позабыла нашу старую формулу? Я даю деньги, а ты вкладываешь свой талант. Пока что это срабатывало, не так ли? И в Париже, и в Довиле. Так почему бы нам и дальше не следовать этому?

Бой вселяет в нее уверенность. Она готова хоть сейчас отправиться в Биарриц. Поскорее бы начать ремонт на вилле де Ларральд!

В Довиле Коко удалось обосноваться еще до начала Первой мировой. Торговля шла полным ходом, пока улицы курортного городка на берегу пролива Ла-Манш не опустели. Не избежала этой участи и улица Гонто-Бирон с ее дорогими магазинами. Бой, как мог, пытался приободрить свою подругу. Он утверждал, что парижане, встревоженные наступлением немцев, побегут прочь из столицы. И если люди победнее ринутся в провинцию, то буржуазия станет искать приют в таких изысканных местах, как Довиль или Биарриц. Туда же устремится испанская аристократия. И возможно даже – почему бы и нет? – итальянская. Коко оставалось поверить ему. В конце концов, деньгами в основном рисковал он, а от нее требовалось лишь одно: полностью отдаться любимому делу. В детстве Коко мечтала шить шляпки и платья. Повзрослев, она научилась еще и хорошо продавать их.