Бельчонок, Медведь и охапка приключений - Андреас Х. Шмахтл

всё время громко болтать по телефону. Например, один из них спросит:

— Может быть, поедим пиццу?

— Да, давай. А где встретимся? — ответит другой.

А первый ему на это:

— Лучше всего прямо под деревом Бельчонка.

Вот так возьмут и назначат встречу там, где Бельчонок обычно ждал Медведя, чтобы пойти на рыбалку! Бельчонка это всё привело в такой ужас, что у него даже зашумело в ушах. И это был вовсе не приятный шум вроде шелеста листвы на ветру, а плохой. Такой шум, от которого на следующий день болят уши. Кроме того, у него заурчало в животе. Так что Бельчонок вернулся в кровать. Он лежал навытяжку. Глаза слипались от усталости, но сон никак не шёл. Ведь едва Бельчонок успевал подумать, что болтовня, смех и звон тарелок снаружи чуть-чуть поутихли, как всё начиналось заново. Короче говоря, о тишине и покое можно было забыть!

Бельчонок сердито перевернулся на бок и накрыл голову подушкой. Шум он от этого слышать не перестал, зато начал задыхаться. Тогда он заткнул себе уши ватой. Это тоже не помогло. Наконец Бельчонок решил:

— Пойду-ка я и спрошу, не могут ли они болтать, смеяться и греметь посудой потише.

Так Бельчонок и сделал. Он высунулся из дупла и задал свой вопрос — громко, так, чтобы услышали на соседнем дереве, но очень вежливо. Но туристы лишь удивлённо переглянулись, а потом рассмеялись.

— Что это он выдумал? Ох уж эти лесные обитатели с их причудами!

— Дремучий народ, что с них взять, — сказал кто-то, пожав плечами.

Полная посадка!

— Это никуда не годится! — воскликнул Бельчонок. — От вас слишком много шума. А ведь сейчас ночь и многие пытаются уснуть.

— Ты что, хочешь испортить всем настроение? — крикнул ему в ответ один из официантов.

— Я и не думал ничего никому портить, — удивлённо пробормотал Бельчонок. — Я просто хочу спать!

— Так спи где-нибудь в другом месте, — ответили ему официанты и посетители ресторана на соседнем дереве.

А потом не просто продолжили болтать, смеяться и звенеть тарелками, но ещё и вдобавок ко всему включили какую-то ужасную музыку.

— Но… — робко попытался возразить Бельчонок.

— Ах, хватит действовать всем на нервы! — не дослушав, перебил его официант.

— Но… я же тут живу, — тяжело вздохнул Бельчонок и почувствовал, как на него навалилось отчаяние.

На соседнем дереве этих слов, конечно, уже не услышали. А если и услышали — то пропустили мимо ушей. Всю ночь напролёт Бельчонок так и не сомкнул глаз. Совершенно подавленный, он сидел в уютном-преуютном спальном дупле, которое вдруг перестало казаться ему уютным-преуютным. Вообще всё разом изменилось, как будто от его чудесного дома не осталось и следа. Теперь это было просто дерево, чужое и холодное. Болтовня, смех и звон посуды продолжались ещё целую вечность или даже дольше. Наконец и гости, и официанты разошлись, но лишь для того, чтобы вскоре вернуться, — в этом Бельчонок не сомневался.

Едва в лесу забрезжил рассвет, невыспавшийся и уставший Бельчонок выбрался из постели. Он не мелькнул по стволу рыжей молнией, как обычно, а медленно и вяло сполз вниз, на ту самую ветку, где обычно поджидал Медведя, чтобы вместе пойти на рыбалку. Когда Медведь пришёл, он сразу заметил, что Бельчонок сам не свой.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он. — Ты чего словно в воду опущенный?

Бельчонок вздохнул так тяжело, как, пожалуй, ещё не вздыхала ни одна белка в мире. А потом сказал:

— Мне придётся переехать на другое дерево.

Разумеется, после таких новостей о рыбалке уже не могло быть и речи, и Медведь просто сел рядом с Бельчонком на ветку для ожидания. К счастью, та была хоть и короткой, но очень прочной. Медведь сразу понял, что у Бельчонка к горлу подступил ком, а с комом в горле говорить не очень-то удобно. Так что он не стал расспрашивать друга о том, что же такого из ряда вон выходящего случилось прошлой ночью. А в том, что случилось что-то из ряда вон выходящее, сомневаться не приходилось. Иначе с чего бы Бельчонку взбрело в голову переезжать? Медведь твёрдо знал: ни одна белка ни за что добровольно не покинет своё дерево. Белка и дерево неразлучны, как яблоки и пирог. Конечно, если это яблочный пирог, а не капустный.

Медведь положил свою большую тёплую лапу Бельчонку на плечо, чтобы утешить. И кажется, это немного помогло. Потому что Бельчонок всхлипнул, ещё разочек тяжело-претяжело вздохнул и наконец рассказал о том, что вчера произошло на соседнем дереве: как туда нагрянули шумные гости, как они болтали, смеялись и гремели посудой всю ночь напролёт. О том, что он так и не смог уснуть и что теперь, наверное, это всё будет повторяться каждую ночь.

И о том, что официант велел ему спать в другом месте.

— Ещё они сказали, что я дремучий, — всхлипнул Бельчонок. — А я даже не знаю, что это значит. Но звучало очень обидно.

Бельчонок принялся вслух вспоминать, как приятно валяться на читальной ветке и поджаривать тосты на ветке для завтрака. Как здорово дожидаться Медведя по утрам тут, внизу, чтобы вместе пойти на рыбалку. А сколько чудесных часов он провёл, качаясь в своём гамаке. А чего стоило одно только уютное-преуютное спальное дупло! Второго такого во всём лесу не найти.

— И со всем этим теперь придётся распрощаться из-за переезда, — прошептал Бельчонок.

Медведь осторожно похлопал Бельчонка по спине и сказал:

— Никуда тебе не нужно переезжать. Твоё место — здесь.

— Но я ведь не смогу тут жить, — всхлипнул Бельчонок. — Громкие туристы наверняка обосновались тут надолго.

— Это мы ещё посмотрим, — невозмутимо ответил Медведь. — Для начала давай-ка сходим на рыбалку. А со всем остальным разберёмся потом. Ладненько?

— Лад… — начал Бельчонок, привалившись головой к медвежьему плечу, но умолк на середине слова, потому что наконец-то уснул.

Глава двадцатая, в которой Бельчонок успевает немножко побыть героем