Старый грубый крест - Терри Биссон

— Если вы ожидали увидеть небоскрёбы, то они в пятидесяти милях к западу отсюда, в Дувре, — сказал африканец.

— К западу?

— Дувр теперь на западе, поскольку Англия перевёрнута с ног на голову. Вот почему солнце встаёт теперь над Верхним Бидингом.

Мистер Фокс кивнул. Конечно. Он никогда не видел восхода солнца, хотя и не чувствовал необходимости говорить об этом.

— Все уехали в Дувр. Там можно увидеть Манхэттен, Статую Свободы, Эмпайр-Стейт-билдинг, и всё это из Дувра.

Мистер Фокс кивнул. Успокоенный тем, что до сих пор девочка помалкивала, он спросил шёпотом:

— И это что за место, где мы находимся?

— Джонс-Бич.

— Не Вавилон?

— Твою ж мать, — произнесла девочка.

***

Мистер Фокс был измотан. Лиззи преследовали, словно ту лису, на которую она сама с таким кровожадным ликованием охотилась в Шотландии. Когда майор Макинтош преследовал её, она, казалось, получала извращённое удовольствие от безнадёжности её положения, будто её уязвимость, нечто такое, чего она никогда раньше не ощущала, сокровище, даже более ценное для неё, чем фамильные бриллианты Юстаса.

— Мистер Фокс? — позвала миссис Олденшилд.

— Мистер Фокс? — она потрясла его за плечо. — О, со мной всё в порядке, — сказал он. Книга упала с его колен, и она застала его спящим. У миссис Олденшилд было для него письмо. (Письмо для него!) Письмо было от его племянницы, хотя было всего десятое число. Ничего не оставалось, как открыть его. Мистер Фокс начал, как обычно, с конца, чтобы убедиться, что сюрпризов не будет, но на этот раз они были. «До тех пор», прочитал он. Просматривая письмо, он наткнулся на упоминание о «двух паромах в день» и не смог читать дальше. Как она узнала адрес миссис Олденшилд? Ожидала ли она, что он приедет в Америку? Он сложил письмо и положил его в карман. Он не мог читать дальше.

В тот вечер Би-би-си снова вышла в эфир. Огни Манхэттена можно было увидеть в прямом эфире с вершины утёсов Дувра, сквозь пелену дождя мерцавшие вдали (Англия, естественно, принесла с собой дождь). Оба правительства выдавали однодневные пропуска, и очереди уже стояли на шесть кварталов. Паром из Восточного (ныне Западного) Кента в Фолкстоне в Кони-Айленд был полностью забронирован на следующие три недели. Поговаривали также об организации паромов в Истборне и Брайтоне. На следующее утро после завтрака мистер Фокс задержался за чашкой чая, рассматривая фотографию своей племянницы, обнаруженную в своём ящике для писем, когда убирал её последнее (и самое пугающее) письмо. На фотографии была серьёзная девятилетняя девочка с жёлтой лентой в светло-каштановых волосах. Её мать, сестра мистера Фокса, Клэр, накинула на них раскрытый плащ. Всё это было тридцать лет назад, и в её волосах уже появились седые пряди. Финн убрала тарелки, что послужило сигналом для мистера Фокса и Энтони уйти. На Променаде возле Западного пирса собралась целая толпа, наблюдавшая за первым паромом из Америки, дымящем в узком проливе. Или не «дымящем», а «извергающим пар»? Вероятно, он был оснащён каким-то новым типом двигателя. Сотрудники иммиграционной службы безучастно стояли рядом, закрывая свои планшеты от тумана (потому что Англия принесла с собой и туман). Мистер Фокс был удивлён, увидев Харрисона в конце пирса, одетого в ветровку и несущего засаленный бумажный пакет, будто в нём была еда. Мистер Фокс никогда раньше не видел Харрисона днём или на улице; на самом деле, он никогда не видел даже его ног. На Харрисоне были полосатые брюки, и прежде чем мистер Фокс успел с ним заговорить, он бочком, как краб, скрылся в толпе. Раздался толчок, когда паром ударился о пирс. Мистер Фокс отступил назад как раз в тот момент, когда американцы начали подниматься по трапу, словно армия вторжения. Впереди, разговаривая между собой, шли подростки, так, будто никто другой не мог их услышать; почти такие же громкие пожилые люди следовали за ними. Они казались не хуже американцев, приезжавших в Брайтон каждое лето, только не так хорошо одетыми.

— Гав, гав!

Энтони тявкал через его плечо, и мистер Фокс обернулся и увидел маленькую девочку со светло-каштановыми волосами и знакомой жёлтой лентой. — Эмили? — произнёс он, узнав свою племянницу по фотографии. Или так он только думал. — Дядя Энтони? — снова раздался у него за спиной голос. Он обернулся и увидел даму в выцветшем костюме от Burberry. Туман рассеивался, и за ней он впервые за этот день увидел унылый американский берег.

— Вы ничуть не изменились, — сказала женщина. Сначала мистер Фокс подумал, что это его сестра Клэр, точно такая же, какой она была тридцать лет назад, когда привезла свою дочь в Брайтон на встречу с ним. Но, конечно, Клэр была мертва уже двадцать лет; и женщиной была Эмили, которой тогда было почти десять, а сейчас было почти сорок; а девочкой была её собственная дочь (неумолимо вырастающая племянница), которой уже было почти десять лет. Дети, казалось, почти всегда были кем-то или почти кем-то.

— Дядя Энтони? — протянула к нему руки девочка. Мистер Фокс был поражён, думая, что она собирается обнять его; затем он увидел, чего она хочет, и протянул ей пса. — Ты можешь погладить его, — сказал он. — Его тоже зовут Энтони.

— Правда?

— Поскольку никто никогда не зовёт нас обоих одновременно, это не создаёт путаницы, — пояснил мистер Фокс.

— Он может ходить?

— Конечно, он может ходить. Просто он не часто выбирает такую возможность.

Раздался свисток, и паром гружёный британцами, отправился в Америку. Мистер Фокс увидел Харрисона, стоящего на носу, держащего одной рукой свой засаленный пакет, а другой — поручень, выглядевшего немного больным или, возможно, встревоженным. Затем он повёл свою племянницу и внучатую племянницу прогуляться по набережной. Девочка Клэр — её назвали в честь бабушки — шла впереди с Энтони, а мистер Фокс и его племянница Эмили следовали позади. Все остальные американцы отправились в город на поиски ресторанов, за исключением подростков мужского пола, которые толпились в салонах развлечений вдоль Эспланады, открывшихся на весь день.

— Если гора не придёт к Магомету, ну, и так далее, — загадочно произнесла Эмили, когда мистер Фокс спросил, хорошо ли она перенесла дорогу. Её каштановые волосы были тронуты сединой. Теперь он узнал это пальто; оно принадлежало её матери, его сестре, Клэр.