Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

это назвать это искусством. – Он улыбнулся. – Или модой, так даже лучше.

Послушав его некоторое время, Райя начала кивать. Она протянула ему протез, пальцы резко разжались. Не говоря ни слова, Кев пожал прохладное дерево.

Они включили собор с высоко поднятой плавучей платформы, которую держали на весу ветряные мельницы, – еще один сбой движка «Дварфкрафта», который обнаружила Райя. С этой высоты Кев видел весь собор, золотую, красную, черную мандалу, вырезанную на зеленой поверхности и полную сложных деталей.

На платформе была единственная красная кнопка. Райя стояла перед ней и колебалась.

– Давай быстрее, – сказал Кев, – у нас не так много времени.

Шум РЖ отвлекал: гомон толпы смешивался с гулом ветряных мельниц.

– Пытаюсь прочувствовать момент.

– Думаю, это уже не похоже на финский закат.

– Неа. Похоже на рассвет.

Райя подняла кирку и по широкой дуге обрушила ее на кнопку. Кнопка тихо щелкнула, опускаясь. Целое мгновение ничего не менялось. Кев вздрогнул: мог ли он ошибиться? Они протестировали идею на сегменте изолированного сервера, но теперь все было по-настоящему…

Снизу рванули фонтаны магмы. Громко затрещали горы. Мандала собора начала меняться, двигаться, как медуза, как живое существо. Сначала медленно, а потом быстрее собор стал делиться. На его месте появились два собора, потом четыре, потом, с головокружительной скоростью, он разросся в бешено шевелящееся одеяло.

Собор стал машиной фон Неймана. У Кева ушло добрых два месяца, чтобы перевести проекты протоклеток в объекты «Дварфкрафта». Теперь он заполнит огромные сервера игры программируемыми компьютерами общего назначения, выполняющими вычисления с помощью арбалетов, факелов, големов, водяных колес, нажимных плит и русалок. И с их помощью можно будет сделать все что угодно.

Райя рассмеялась, как маленькая девочка.

– Работают! Даже лучше, чем на тестах. – У нее перехватило дыхание. – Господи, меня вызывают.

– Сделаем перерыв, неважно.

– Не волнуйся, со мной все будет хорошо, – прошептала она, – спасибо.

Кев позволил ее голосу и приложению «Дварфкрафта» раствориться в тускло освещенной тишине Фаунтибриджского конференц-зала. Впереди была сцена и черно-белая фигура Лавинии, освещенная единственным прожектором. Он вынужден был признать, что она очень хороша в своей полумаске. И в гориконвеевском платье. Его почти испугало, как легко она согласилась участвовать, испугал голодный блеск в ее глазах.

Он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Крылья бабочек в его животе казались стальными лезвиями. Они приложили скринкаст «Дварфкрафта» к трансляции конференц-зала и дали комментарий, поясняющий концепцию. Теперь его жадно репостили модницы из первого ряда. Его уже подхватили крупные блоги хактивистов. Значит, скоро появятся СМИ.

Он понятия не имел, что произойдет потом. Но пусть они только попробуют отключить собор теперь.

– Леди и джентльмены, – сказала Лавиния тихо и таинственно, – добро пожаловать на ежегодный благотворительный показ мод Университета Эдинбурга.

Она отошла в сторону. Подиум осветился. Аплодисменты нарастали с силой океанской волны, Райя, гордая и прямая, шла навстречу зрителям, и ее длинные блестящие ноги уверенно ступали по полу.

Она нарядилась собором: игра транслировалась на демонстрационную ткань, на плащ из зеленой пены, багровой магмы и темных башен вдоль зазубренного края. По плащу плавали русалки с мифрилово-яркой чешуей.

«Королева дварфов», – подумал Кев.

Он хлопал так сильно, что отбил ладони, и кричал.

В центре сцены стояло пианино. Когда Райя дошла до него и села на табурет, воцарилась тишина. Она подняла руки и осторожно коснулась клавиш, пальцы из дерева и кожи тронули белую кость.

А потом нерешительно, нота за нотой, она заиграла.

Ловец человеков

Летний домик принадлежал ему и только ему. Он его, конечно, не строил, но идея была его. Он построил 3D-версию в SecondLife. Четкие геометрические линии, полого изогнутая крыша, математически точные сплайновые кривые, отлитые из темного дерева. Это самое полное из возможных воплощений мечты в реальности, думал Яакко. Это был своего рода штамп, финское клише: идеальный летний приют в лесу у моря. Ахтоланниеми казался лучшим местом для этого – небольшой остров, соединенный с материком узким пешеходным мостиком, гранитные берега, а посередине густая роща сосен и берез.

Он сидел на веранде и смотрел на море, пережевывая намазанный маслом ломтик ржаного хлеба. Надеялся, что похмелье, которое свернулось калачиком в желудке, словно угорь, примет эту мирную жертву. Утром шел дождь, но потом погода прояснилась. Прохладный ветерок шевелил волосы на груди и приносил слабый намек на морозец.

Скоро наступит зима, и безумие продолжится. Но это еще не случилось: у него еще было время подумать, побыть одному, забыть свое второе выгорание.

Ему нужен был перерыв. И Минна не звонила, слава богу. Иначе пришлось бы ее уволить. С хорошими рекомендациями, конечно. Иногда женщины не понимают, что в долгосрочной перспективе секс с боссом усложняет жизнь.

И тут он почувствовал запах дыма. Посмотрел вверх и увидел размытую фигуру в зеленом плаще. Человек возился у самой воды, разжигая костер. Прямо рядом с его причалом.

Яакко засунул босые ноги в кроссовки, медленно встал и пошел. В его груди тихо ворчало разъяренное животное, но он не собирался выпускать его на свободу. Не сейчас, когда его только что удалось загнать в клетку.

Дойдя до пирса, он понял, что видит женщину. Длинные пряди волос завивались от дождя, висели из-под капюшона, скрывая ее лицо. Она стояла на коленях на камнях, рядом с огнем. Большие рыбы бились на берегу, все еще цепляясь за жизнь.

– Простите, – вежливо сказал Яакко. Ответа не последовало. Тогда он пнул костер, разбросав золу и тлеющие угли.

Женщина с любопытством посмотрела на него, склонив голову набок. Мокрые волосы и тень от капюшона скрывали черты лица, но глаза оказались ясными и зелеными. Босые ноги были бледны и стройны, хотя сразу было видно, что она немолода.

– Первую рыбу надо приготовить на берегу, – тихо и укоризненно сказала она. – Это для моего отца.

Рыба дернулась у ног Яакко. Он осторожно поднял ее за хвост. Рыба была уродливая, с темно-желтыми глазами и темной, будто закопченной чешуей. Он изо всех сил зашвырнул ее в море, и она ушла в воду с громким всплеском.

– Не люблю рыбу, – сказал Яакко. – Слушайте, я, конечно, за права человека и все такое, но это мой кусок берега, и вы могли бы спросить разрешения, прежде чем жечь костры. Вы или ваш отец. Это так сложно?

Женщина не ответила. Она встала, и, не успел Яакко возразить, как она сделала шаг вперед и коснулась его щеки мокрой рукой. К собственному удивлению, он не вздрогнул. Прикосновение было мягким, как будто под водой к ноге на мгновение прижалась водоросль.

– Ты