Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

сплюнул кровь. А потом бросился бежать. Он забежал в домик, чтобы взять ключи, бумажник и мобильный телефон, и побежал дальше. Рана на боку болела, но футболка прилипла к коже, и кровь почти не текла. Надо было звонить в полицию. Или в «Скорую». Или Рейну в офис. Или хоть кому-то.

Уже почти стемнело, и ему пришлось остановиться на тропинке к пешеходному мосту, который соединял Ахтоланниеми с материком, и посмотреть на светящийся экран. Связи не было, ни одной палочки. Яакко выругался и пошел дальше.

Мост представлял собой узкую V-образную конструкцию из дерева и металла. Ветер усилился, и море разбушевалось, оно билось о металлические перила так, что мост звенел, как колокол, звук распространялся по нему как по слабым пружинам, которые использовали на уроках физики в школе.

От первого же удара волны он потерял равновесие на мокрых досках. Второй был похож на игривую пощечину, и он упал на колени, схватившись за перила побелевшими пальцами. Выплюнул соленую воду. Волны щетинились, как злые собаки.

Наверное, можно вплавь. Расстояние небольшое. Он бы справился.

Он посмотрел, как черные языки воды лижут стометровый мост, и повернул назад. Выйдя на берег, он ощутил, что что-то не так. Ощупал карманы и понял, что ключи от машины пропали.

Вернувшись в летний домик, он запер дверь и сел за кухонный стол. Растирал руки и ноги, смотрел в окно. С одежды капала вода. Вечернее небо выглядело неправильно. Яркая акварельная полоса, которая всегда полыхала над горизонтом в это время, исчезла. Небо затянуло темно-серыми тучами. Нужно было согреться. Сауна, вот что.

Он порадовался, что не выстроил традиционную сауну в отдельном здании у самой воды, а устроил ее в самом летнем домике. При мысли о том, чтобы снова выйти на улицу, он вздрогнул. Он разделся, набил печь дровами и зажег ее. Потом сел на кафельный пол, ожидая, пока дрова прогорят. В сауне было безопасно. Ему казалось, что он сидит внутри собственного черепа.

После второго выгорания Яакко хорошо представлял себе, как это работает. Сначала исчезает ощущение того, что ты есть. Затем кратковременная память.

А потом появляются галлюцинации.

Предыдущие месяцы вспоминались плохо. Привлечение второго раунда венчурных инвестиций, бесконечные совещания, слайды презентаций, моргающие, как глаза. Он завел роман с Минной, просто чтобы в жизни было хоть что-то еще, но он тоже оказался коротким и безумным, как жизнь таблетки аспирина в стакане воды. IPO стало последней каплей. Яакко помнил ужасный момент на заседании правления, когда вдруг понял, что смотрит на стену враждебных лиц и не представляет, что должен говорить.

Может быть, все зашло дальше, чем думал. Была ли эта женщина настоящей? Был ли Калле настоящим? Он не мог заставить себя вернуться на полянку в темноте и посмотреть, что случилось со стариком. При одной мысли об этом он вздрогнул. «Утром. Я сделаю это утром».

Когда печка раскалилась, Яакко взобрался на верхнюю полку, взял деревянный ковш и плеснул на печку воды. Промыл рану на боку: это оказался просто поверхностный порез. Когда он смыл запекшуюся кровь, вытекло немного свежей. От вида красноватой воды, текущей с полки, закружилась голова.

«Я схожу с ума. – Он зажмурился. – Я останусь здесь. У себя в голове. Пока реальность не вернется».

Открылась дверь, и в сауну проник холодный воздух. Яакко открыл глаза: вошла женщина.

В отсветах печного огня она уже не казалась бледной: кожа ее покраснела и казалась выпеченной из красной глины. Тело у нее было молодое, с тяжелой, круглой грудью. Холмик лобка покрывали темно-золотые волосы. А лицо у нее было лишено возраста. На крупном носу виднелись веснушки, как золотые крошки.

Против собственной воли Яакко ощутил возбуждение, смешанное с паникой. Это придало желанию остроту, какой он не чувствовал с тех пор, как был подростком. Не говоря ни слова, женщина встала рядом с ним на колени и стала мыть ему спину. Полила голову теплой водой, помассировала плечи. Даже в сауне пальцы ее были холодны, как морская вода.

– Маленький человек, – сказала она, – с маленькими желаниями. Тебе будет хорошо в морском лоне.

Затем она наклонилась и взяла его член в рот. Сначала ее прикосновения были такими же небрежными и деловитыми, как при мытье, потом сделались настойчивыми. Яакко попытался прикоснуться к ней, руки дрожали от возбуждения, но она оттолкнула его и заставила опуститься на полку. А потом стало поздно: горячая волна прошла сквозь него и растеклась блаженным горячим пятном.

Она села рядом с ним, тихо напевая, и волосы ее были похожи на ручейки темного золота.

– Я сделала хороший выбор, мой прекрасный. Ты ничего не хочешь. Ты станешь мне мужем. Я буду одевать тебя и кормить, а ты ляжешь со мной и сделаешь мне ребенка.

Она как маленькая девочка. Как девушка, которая впервые узнала о существовании юношей.

– Муж, – сказал он вслух. У него кружилась голова, и все чувства обострились, как будто прикосновение женщины было крючком, вытащившим его из глубокой воды нереальности. – А как же свадьба?

Печка погасла. По сауне пронесся порыв холодного ветра, и пар превратился в капли воды на коже Яакко. Стена за спиной будто заледенела. Рука женщины на его бедре обернулась холодным камнем, а ее глаза сверкнули во тьме зеленым.

– Никакой свадьбы, – сказала она, и голос ее походил на шорох волны, разбивающейся о камни. – Никакой свадьбы без кольца.

А потом она ушла, и Яакко остался один в темноте.

Всю ночь он просидел на кухне, пил кофе и ел ржаной хлеб с солеными русскими сосисками, пока желудок не начал протестовать. Он думал, когда же она вернется. Море казалось спокойным, но он не мог заставить себя попробовать перейти мост еще раз. За ночь мысли о внешнем мире – Минне, компании и всем остальном – утекли, как вода из ладони. Остались только остров, женщина и ее мужья.

Рассвет показался бледным пятном света над серым морем, но он набрался смелости и смог подумать о Калле. Протер глаза, выпил еще одну чашку кофе и вышел из дома.

Идя по дорожке, он заметил что-то, чего не увидел накануне вечером: блекло-красное пятно среди деревьев. Подойдя ближе, он разглядел старую рыбацкую хижину, которая, казалось, сейчас рухнет под собственным весом. Неудивительно, что он не видел ее раньше: она стояла метрах в пятидесяти от берега, и со всех сторон, кроме стороны моря, ее защищали от взглядов деревья и кусты. Соломенная крыша походила на насупленные брови.

«Наверное, здесь он и жил», – подумал Яакко. Он надеялся разглядеть