Большая игра - Дмитрий Зыкин

И все же Кавказская война продолжалась. В Черкесии сохранялись очаги сопротивления, хотя местные лидеры — Мухаммед-Амин и Сефер-бей — недолго продержались после пленения Шамиля. Мухаммед-Амин присягнул на верность России в ноябре, а Сефер-бей умер в декабре 1859-го. Весной 1861 года к черкесам из Стамбула прибыла делегация: англичанин и два турка. Они назвались представителями Англии, Франции и Турции, после чего заявили, что великие державы возьмут под свое покровительство горцев, если те выступят против России[94]. В 1862 году делегация с Кавказа посетила Лондон и передала петицию королеве Виктории. В документе говорилось о желании «вступить в семью конституционных наций». За этим действием стоял не кто иной, как наш старый знакомый, — спецагент Уркварт[95].

В 1863 году восстали поляки. Лондон тут же демонстративно выразил свою поддержку польскому народу. Как ни странно, но и Вена тоже практически открыто симпатизировала мятежу. Франция на словах осуждала поляков, однако объективно была заинтересована в появлении независимой Польши. Перед Россией замаячил призрак «второй Крымской войны».

Англичане и французы сделали все, чтобы России пришлось бороться на двух фронтах. С их помощью польские эмигранты в Стамбуле перебросили на Кавказ военную миссию полковника Пшеволоцкого. Его появление должно было убедить горцев, что к ним прибудет огромная армия западных держав.

Пшеволоцкий носился по Черкесии, поднимая людей против русских, и поначалу добился определенных успехов. К счастью, наша армия разбила мятежников в Польше. Пруссия, фактически руководимая Бисмарком, заняла про-российскую позицию, и второй Крымской войны не случилось. Во время кризиса многое зависело от мастерства дипломатов. И вот здесь высокий класс продемонстрировал Горчаков. Описывать хитросплетения сложных переговоров здесь ни к чему, главное, очередная антироссийская коалиция так и не состоялась. Что касается Пшеволоцкого, то он покинул Кавказ, а уставшие от бесперспективной войны адыги сложили оружие в 1864 году.

Кавказская война, наконец, завершилась, однако противостояние с Англией на Востоке никуда не делось. Напротив, борьба Петербурга и Лондона приняла колоссальный масштаб и охватила гигантские территории.

Удар по британской Индии: русский асимметричный ответ

В годы Крымской войны ряд крупных государственных чиновников предложил асимметричный ответ на агрессию англичан в Крыму: отправить крупную группировку русской армии в Индию через Иран и Афганистан. Эти проекты основывались на предположении, что индийцы тяготятся владычеством Британии и, получив поддержку нашей армии, поднимут восстание. Реализация идеи натолкнулась на то, что в те годы география Центральной Азии была известна лишь в общих чертах. Местоположение оазисов, глубина рек, состояние дорог, ведущих в Индию, — все это еще предстояло узнать.

Разумеется, посылать армию без точных карт равносильно самоубийству, поэтому индийские походы не осуществились. Однако сама идея вырвать из рук англичан «жемчужину Британской короны» отнюдь не была забыта.

В 1857 году наш военный агент в Англии— Игнатьев разработал еще один план удара по английской колонии[96]. Его проект также не был лишен крупных изъянов географического характера, но важно другое. В военно-политических кругах постепенно созревало намерение утвердить русскую власть в Средней Азии. Напомню, что в те годы львиная доля земель нынешнего Казахстана контролировалась Россией скорее номинально, чем реально. Еще в 40-х годах XIX века Россия начала строить укрепленные пункты к югу от Оренбурга. В 1847 году появился форт Раим близ устья Сырдарьи. Затем русские возвели небольшую крепость Карабутак и Кос-Арал на Аральском море.

В 1853 году наши взяли Ак-Мечеть (ныне Кызылорда), а в 1854 году основали укрепление Верный (Алма-Ата). И все-таки казахские ханы, не говоря уже о правителях Хивинского и Кокандского государств, лишь формально признавали протекторат Петербурга.

Благодаря победам в ходе Кавказской войны русская армия прочно укрепилась на западном побережье Каспийского моря, но уже юго-восток Каспия входил в Хивинское ханство. Дальше на Востоке находились земли, подчиненные Бухаре и Коканду. Чтобы оценить размер этих государств, достаточно сказать, что сейчас эти территории распределены между Туркменией, Узбекистаном, Таджикистаном, Киргизией и Казахстаном.

Тем временем в Лондоне готовили свои планы привлечь азиатские народы на свою сторону и, более того, включить их в состав своей империи. Англичане направляли туда своих агентов, вели дипломатические сношения с местными правителями и даже обещали им военную помощь на случай войны с Россией. К тому же в 1857 году англичане покончили с независимостью Кашмира, а Пенджаб стал британским еще раньше.

Таким образом, в подбрюшье России завязывался новый узел противостояния Лондона и Петербурга. Не стоит сбрасывать со счетов и происки Стамбула, который также стремился использовать Коканд против России. В Петербурге не забыли, как вели себя Кокандские ханы во время Крымской войны. В декабре 1853 года тринадцатитысячная армия Суфи-бека[97] атаковала русский отряд капитана Шкупя (550 человек), защищавшего подходы к Ак-Мечети. Суфи-бек потерпел разгромное поражение. В 1860 году кокандцы напали на русское укрепление Костек, неподалеку от Иссык-Куля, и вновь бежали с поля боя. Но все же с вооруженными силами Коканда приходилось считаться, особенно учитывая малочисленность наших частей в этом регионе.

Пока наша армия занимала незначительные поселения и строила крошечные «крепости», другие государства-соперники вели себя тихо. Ситуация изменилась после того, как русские в 1864 году взяли Чимкент, а спустя год — известный по всей Средней Азии огромный Ташкент.

Небольшой отряд Михаила Григорьевича Черняева насчитывал 2 тысячи человек и 12 орудий. Ташкент защищали крепостная стена длиной 24 км, 63 орудия и тридцатитысячный гарнизон[98]. Казалось, что взять такие укрепления небольшими силами совершенно невозможно. Однако Черняеву понадобилось только два дня, чтобы сломить сопротивление кокандцев. Интересно, что в числе первых русских, бросившихся на штурм, был православный батюшка Андрей Евграфович Малов, ставший впоследствии настоятелем Спасо-Преображенского собора в Ташкенте.

Взяв крепость, Черняев сразу же освободил население от налогов на целый год, нашел общий язык с исламским духовенством, гарантировал неприкосновенность местной власти и уважение к религиозным традициям.

Русские явно не собирались покидать город, хотя это и противоречило международным обязательствам Петербурга. Бухара возмутилась и потребовала оставить оба города. Бухарцы заявили, что готовы вести переговоры относительно Чимкента и Ташкента только с Александром II, да еще и пригрозили священной войной. В ответ Черняев арестовал всех бухарских купцов. И вот тут произошел случай, заставляющий вспомнить средневековых мастеров интриги. Бухарцы попросили Черняева прислать к ним на переговоры своих представителей и как бы между прочим добавили, что к ним прибыли некие иностранцы из Афганистана.

Нет сомнений, что это были агенты Британии, в любом другом случае не было ни малейшего смысла сообщать о них русским. В Бухаре знали, что присутствие англичан привлечет внимание Черняева, и не ошиблись. Он направил своих представителей в Бухару, но никаких переговоров хан вести не планировал. Он захватил наших офицеров в заложники. После чего обнаглел и направил своего посла в Петербург.

Бесновался и Лондон. Он указывал на то, что Россия преступила линию южной границы, относительно которой действительно существовала договоренность с Горчаковым. На Александра II вся эта английская шумиха не произвела никакого впечатления, и он учредил Туркестанское генерал-губернаторство со штабом в Ташкенте. Новый край Российской империи возглавил Константин Петрович Кауфман, бывший соратник Муравьева. Во время Крымской войны именно Кауфман принял капитуляцию Карса от английского генерала Вильямса.

Вот так на первый взгляд совершенно разрозненные исторические события, происходившие в разное время и за тысячи километров друг от друга, складывались в единую картину непримиримой борьбы двух империй.

Как отмечают многие исследователи, скорость завоевания Средней Азии опережала самые смелые надежды. Русские военачальники пользовались едва ли не абсолютной полнотой власти на местах и нередко проводили различные походы по собственной инициативе. Присоединив ту или иную территорию, они просто ставили чиновников в Петербурге перед свершившимся фактом. Правда, не исключено, что такая тактика была санкционирована или, по меньшей мере, с одобрением воспринималась царем. В случае крупных внешнеполитических осложнений всегда можно было заявить, что генералы просто превысили полномочия, а Петербург и не думал нарушать международных соглашений. Наша дипломатия указывала на то, что кочевники грабят караваны, устраивают набеги по русским землям и уводят в рабство пленных. Необходимость водворения порядка в неспокойных регионах просто не оставляет нам выбора, и приходится отправлять войска в Азию.