Всадник с улицы Сент-Урбан - Мордехай Рихлер

Он быстро выяснил, что Арти и Джейк, подстрекаемые Додиком Кравицем, подворовывают в универмаге «Итонс» (да еще и когда! — с утреца по субботам!), и как следует их за это взгрел, чем Додика изрядно озадачил: малец-то пребывал в убеждении, что Джо и сам крутой бандюган.

И Додика, и Арти с Джейком еще больше запутала ситуация, возникшая после карточной игры, которой они предавались весь следующий день, на редкость дождливый. Джо, державшийся спесиво и неприступно, как-то даже угрожающе, скоренько ободрал пацанов как липку. Они принялись вокруг него виться, всячески юлить и заискивать, но Джо так и не предложил вернуть им проигранное.

— Да ну тебя, — хныкал Додик, — тебе ж это семечки! Я думал, мы просто так, на интерес играем.

— Карты есть карты, — сурово ответствовал Джо. — Дело серьезное.

Крепче всех проигравшийся Додик (2 доллара 85 центов) ударился в слезы.

— Ты злой мерзавец, взрослый мудак! Невинных детей ограбил! Папа говорит, ты вообще в банде, в похищении сына Линдберга участвовал!

И не успел Джо отреагировать, как Додик выкатился в дверь. Оказавшись в безопасности, устроил злобное представление.

— Эй, сифилитик! — закричал он Джо. — Давай баш на баш! Ты рыгнешь мне в жопу, а я тебе за это пердну в рот!

Одному Гуди Перлману хватило смелости спросить напрямик:

— Откуда у тебя столько денег, Джо?

— Ну, как бы тебе это объяснить, Гуди… — слегка замялся Джо. — Ты ведь, пожалуй, не поймешь, hombre[140], но черным рынком они, во всяком случае, не пахнут.

Как-то раз Джо проходил мимо пошивочного ателье Гуди Перлмана на Мейн и зашел — просто так, по старой памяти. Гуди, кстати, разъезжал на «бьюике» — и это во времена, когда такой автомобиль можно было купить разве что на вторичном рынке (с десятью или пятнадцатью милями на одометре), причем по цене, намного превышающей заводскую. В общем, когда Джо в тот вечер пришел домой, Гуди уже ждал его в автомобиле, припаркованном у подъезда. Пригласил Джо сесть к нему и показал фотографии жены и детей, а также медицинское освобождение от армии. Поговорили о добрых старых временах, похихикали, но в глазах у Гуди стоял страх. Сидит, шутит, а у самого за шиворот пот течет. В конце концов вынул конверт с двумястами пятьюдесятью долларами и сунул Джо.

— Пожалуйста, не подымай волну. Оба евреи, мы же поймем друг друга. Я желаю тебе самого лучшего, всяческой удачи, ты такой у нас умница, такой красавец, просто принц!

На что Джо, говорят, достал зажигалку и подпалил конверт — то есть действительно поджег его — и не разжимал пальцев, пока деньги не исчезли в пламени. Затем он, не сказав ни слова, выбрался из машины, тогда как Гуди, со скрежетом врубив передачу, рванул с места и поехал прямо домой, где попросил Молли вызвать доктора Каца.

На заднем дворе Джо устроил себе что-то вроде тренировочной площадки. Повесил боксерскую грушу, положил маты, на них медицинбол[141].

Иногда к нему наведывались какие-то незнакомцы, участвовали в спарринг-тренировках, приводили с собой девиц, и девиц, надо сказать, действительно шикарных, которые при этом сидели, изящно закинув ногу на ногу и посасывали мартини. Арти с Джейком подсматривали, прячась за занавесками в спальне; так Джейк впервые увидел фантастическое переплетение шрамов у Джо на спине. Целый узор из заживших порезов и ран. Одна из девиц, длинноногая блондинка, появлявшаяся обычно в темных очках и костюме для верховой езды, приходила чаще других и сидела дольше, а после упражнений растирала Джо полотенцем, потом садилась в его «эмгэшку» и ждала, пока он тоже переоденется в форму наездника, после чего они вместе ехали в конюшню на Бэгг-стрит, где брали напрокат лошадей. А бывало, что та же девушка приезжала поздно вечером — просто повидаться с Джо — или внезапно появлялась среди дня. Однажды, когда она сидела на дворе с Джо и попивала мартини, в дверь позвонил высокий, элегантно одетый седой мужчина. Девушка спряталась в сарае. А Ханна, выйдя к нему на звонок, сказала, что Джо нет дома. Мужчина сел в машину, прождал чуть не два часа, и лишь потом уехал.

Наведывалась к нему и еще одна женщина. Эта приезжала на такси. Темноволосая и необычайно красивая, хотя явно старше Джо. Ее визитам он, похоже, не шибко радовался и никогда не позволял ей растирать себя полотенцем после работы на снарядах. Как-то раз она на заднем дворе вдруг расплакалась, о чем-то его умоляла, а он хлестнул ее полотенцем, так что она даже вскрикнула. Впрочем, бывали случаи, когда он уезжал с ней вместе и возвращался только утром, нагруженный покупками из «Севил-роу».

Элегантно одетый седой мужчина вновь и вновь подходил к их дому на Сент-Урбан, а однажды приехал с утра, сел на заднем дворе и стал смотреть, как Джо занимается зарядкой. Что он говорил, Джейку и Арти слышно не было, но было ясно, что Джо сердится: он молотил по груше все сильнее и сильнее, а его глаза пылали ненавистью. Когда Джо упражняться закончил, мужчина, заискивающе улыбаясь, протянул ему длинный бурый конверт. Но Джо не взял его, а сделал вид, будто сейчас в шутку ударит. Мужчина рассмеялся, продемонстрировав в улыбке все тридцать два зуба, и тут Джо так заехал ему в поддых, что тот согнулся пополам и не разгибался пугающе долго, не в силах ни охнуть, ни вздохнуть. Когда тот мужчина пошел прочь, Джейк и Арти перебежали на балкон, откуда наблюдали, как он, деревянно переставляя ноги, идет к машине. Ханна тоже сидела на балконе. Смотрела вместе с мальчишками, как еще один мужчина, моложе того, но такой же высокий, распахнул перед ним дверцу. Оба высоких дядьки тут же принялись горячо о чем-то разговаривать — даже прежде, чем машина поехала. Ханна плюнула через левое плечо и возвратилась в дом, оставив Джейка и Арти на балконе строить предположения.

Однажды Джо посадил всех пацанов в такси Макса Кравица и повез на стадион «Долормье даунз», где посадил на тренерскую скамью у линии первой базы. Игрок, приписанный к первой базе — фёрст бейсмен, как он по правилам называется, — махнул ему рукой.

— Привет, Джо!

Джо кивнул и лениво махнул в ответ.

— Он что, твой знакомый?

— Мы с ним один сезон вместе в юношеском составе «Доджеров» играли.

— Ты хочешь сказать, что работал в профессиональном бейсболе?

— Ну, недолго.

По дороге домой Джо вдруг спросил:

— А почему это Дженни иногда так поздно приходит домой из вечерней школы?

Арти не знал, Джейк тоже.

— Может — того? вафляет? — предположил Додик. — С заглотиком.

Я даже испугался: мне показалось, что Джо сейчас его убьет. Но нет. Помолчал, а потом говорит:

— Скажете Дженни, что классно провели со мной сегодня время. Скажете, что я нормальный мужик, вам нравлюсь.

Но Дженни в тот день до вечера просидела на работе — печатала накладные в душной и одуряюще жаркой конторе трикотажной фабрики.

— Что плохого в том, что он их куда-то сводил? — удивилась ее реакции Ханна.

— Вокруг гуляет полиомиелит. Им не следует бывать в местах скопления народа.

Ханна со стоном скривилась.

— Если ему так уж делать нечего, не болтался бы по жаре, а шел искать работу, — не сдавалась Дженни.

Однако когда Джо предложил внести свою лепту в семейный бюджет и выложил две новенькие бумажки по сотне долларов, Дженни деньги отвергла — где ты их, дескать, украл?

— А ты бы, кстати, не оставляла трусы и лифчики болтаться на веревке в ванной, — тихо сказал Джо. — Арти почти взрослый парень.

— Только не надо здесь свои законы устанавливать, ладно?

— Вот месяц вновь прошел, — запела Ханна, закружилась, прижав к щеке палку от швабры, — опять мне нужен «котекс»!..рэгтайм… блю-уз!.. — и вдруг резко остановилась перед Дженни. — Это и все, чему ты научилась у твоего хваленого Джимми Дюранте?

— Его фамилия вообще-то Дюран. И он выдающийся писатель[142].

Узнав, что Джо не только на лошадях умеет кататься, но у него есть еще и права пилота гражданской авиации, соседи удивились. Это надо же! Может взаправду летать на самолете! И они с жаром принялись посвящать его во все, что он упустил за время своего шестилетнего отсутствия. Залман Фрид, например, стал офицером в артиллерии. Сын Купермана пошел в военный флот и топит немецкие подлодки в Северной Атлантике. Марв Блум сбит над Мальтой, и теперь о нем то и дело говорят по радио, призывая покупать военные облигации. («Эй, мистер, — обращается к слушателям диктор, — помнишь Марва Блума, веснушчатого тощенького подростка, который приносил тебе по утрам газеты?..») Все эти истории Джо выслушивал с мечтательной полуулыбкой.

— А вы, значит, — подбивал он итог, — все это время, как заведенные, капусту косите? Так получается?

Пробыв дома всего неделю, Джо начал просыпаться по ночам, чихать и кашлять. Так что, когда он уходил, Ханна его непременно дожидалась, хоть возвращался он не раньше часа ночи, а то и в два, и своими голосами они будили Дженни.