Освобожденная инопланетным воином (ЛП) - Харт Хоуп

Я смотрю на нее, ошеломленная.

— Давай немного проясним ситуацию. Мони сказала что-то, что заставило тебя волноваться? Откуда ты взяла такие мысли?

— Думаю, это было несколько недель назад. Я слышала разговор некоторых воинов. Они были убеждены, что Невада умрёт. Я никому не говорила, но почти не спала. Всё, о чем я могла думать, это бедный ребёнок без матери. А Ракиз… — её голос надломился.

— Что, чёрт возьми, могут знать браксианские воины о беременных человеческих женщинах?

Я сейчас в ярости. После комментариев Джозета в пещере и признания Тагиза о заявлениях его отца, я почти уверена, что знаю, откуда взялись эти слухи.

Элли — самая милая и добрая женщина, которую я знаю. Она никогда ни о ком не скажет плохого слова. И она заслужила своё долго и счастливо.

— Если я умру… Мне нужно, чтобы ты пообещала, что будешь рядом с Терексом и ребенком. Терекс пропадёт, Зои. Мне нужно, чтобы ты убедилась, что с ним будет всё в порядке.

— Элли. Ты не умрёшь.

Она смотрит на меня, её нижняя губа дрожит в ожидании, и я вздыхаю.

— Я клянусь. Но послушай, ты не можешь так думать.

— Ты будешь со мной, когда я буду рожать?

— Конечно. Если я справилась с родами Невады, я тем более справлюсь с тобой.

Меня вознаграждают тихим хихиканьем.

Я оставляю Элли с немного более счастливым видом, когда она смотрит, как дети племени играют в траве.

Ярость ослепляет меня, и моё тело внезапно словно загорается.

Достаточно. С меня хватит. Пришло время познакомиться с отцом Тагиза.

Глава 14

Тагиз

Я сижу в кради своих родителей, пока мой отец ходит вперёд назад, время от времени бросая на меня яростные взгляды.

— Я не понимаю, почему ты с Малис упорно откладываешь дату спаривания. Вы уже достаточно хорошо знаете друг друга.

— Дело не в том, насколько хорошо мы знаем друг друга, отец.

Он в ответ рычит.

— А как же твой долг перед семьёй, Тагиз?

Мне требуется всё самообладание, чтобы не вздрогнуть, и он прищуривается, почувствовав мою слабость.

Вот и всё. Я больше не буду притворяться, что я хочу маленькую целительницу, это уже не имеет значения.

— Ты!

Я так быстро поворачиваю голову, что услышал треск в шее, но не обращаю на него внимания, поскольку Зои шагает к нам, её лицо раскраснелось, руки сжаты в кулаки.

Я ожидал, что она придёт ко мне. Очевидно, это я разозлил целительницу.

Но нет, она направляется к моему отцу, и я никогда раньше не видел усмешки на её красивом лице. Её красивое лицо в синяках, благодаря злобным дохоллам, которые побили её вчера.

— И кто ты такая? — требует ответа мой отец.

Я вздыхаю. Мой отец уже знаком со всеми человеческими самками. Они были здесь уже достаточно долго, чтобы по лагерю прокатились слухи о каждой из них. Большинство воинов уже знают имена новых самок, прибывших на последнем корабле, и многие пытаются убедить их спариться с ними.

— Я женщина, которая помогла произвести на свет ребёнка королевы племени. Женщина, которая только что должна была утешать свою подругу, которая плакала и боялась родить из-за твоих грязных слухов.

В глазах отца мелькает удивление, но оно быстро сменяется ледяной яростью, с которой я хорошо знаком.

— Это не слухи, — отрезает он. — Человеческие самки слабые. Слишком слабые, чтобы спариваться с нашими воинами. — Он машет рукой в сторону того места, где я сижу, а Зои даже не смотрит на меня. Мой желудок сжимается.

— Позволь мне быть предельно откровенной, — тихо говорит она. — Если я когда-нибудь услышу, что ты снова распространяешь слухи о человеческих женщинах, умирающих при родах, я заставлю тебя заплатить. У нас и так хватает проблем на этой планете.

Он сужает глаза.

— Тот факт, что королева племени выжила, — не более чем удача. Думаешь, мы не видим разницы в размерах между браксианцами и людьми? Ты должна поблагодарить меня за подготовку твоих друзей к их судьбе.

Зои качает головой.

— Ты ничего о нас не знаешь, и вместо того, чтобы смущённо молчать от своего невежества, ты распространяешь его, как болезнь. У человеческих женщин в вагине больше силы, чем у тебя во всём теле, так что тебе нужно закрыть свой лживый рот, пока я не закрыла его за тебя.

Мне тяжело, я это понимаю, пока смотрю на сцену передо мной. Я борюсь с желанием подойти к Зои, схватить её за длинные волосы и прижаться к её губам. Отец сердито смотрит на неё, и я делаю шаг вперёд. Достаточно.

Зои бросает на меня обжигающий взгляд, предупреждая меня не вмешиваться, и я машу рукой, капитулируя, когда мой отец приподнимает губу в насмешке.

— Что может сделать со мной твоё слабое человеческое тело?

Зои улыбается.

— Знаешь, как я убила дохоллов в той пещере? Яд. Будь очень осторожен, не вынуждай меня.

Я уставился на неё. Я знаю, Зои никогда бы не отравила моего отца. Но он этого не знает.

— Ты смеешь мне угрожать?

Её улыбка становится шире.

— Это не угроза. Это грёбаное обещание. Женщинам в этом лагере и так хватает дел, не говоря уже о тупоголовых идиотах, распространяющих слухи.

Мой отец краснеет при этих словах, но крошечная вспышка уважения вспыхивает в его глазах, когда Зои разворачивается и уходит.

Было бы легче перестать дышать, чем не последовать за ней. Так что даже не пытаюсь.

— Тагиз, — шипит мой отец, но я притворяюсь, что не слышал его, когда иду мимо него, удерживая в поле зрения разъярённую самку, которая топает между кради, сердито бормоча себе что-то под нос.

Я преследую её, не обращая внимания на то, как она оглядывается на меня через плечо, давая понять, что мне не рады.

— Ты сделала моего отца своим врагом, маленькая целительница.

Её челюсть выдвинулась.

— Мне всё равно.

Я смеюсь, и она сердито уставилась на меня. Но я смеюсь не над ней. Я смеюсь над полнейшей нелепостью своих действий до этого момента.

Я смеюсь, не веря себе, что когда-нибудь смог бы отказаться от Зои.

Я следую за ней до её кради, и моё тело полностью расслабилось. У меня больше нет постоянного давления на грудь. Решение принято. Конечно, я не мог остаться в стороне от моей целительницы. Конечно, я не могу её оставить. Просить меня сделать это всё равно, что просить, чтобы солнце больше не светило.

Когда Зои похитили… моя кровь превратилась в лед. Я не мог представить, что никогда больше не увижу её. Всё, чего я хотел, это спрятать её в моём кради от всех, до конца наших дней. Вид синяка на её щеке до сих пор заставляет меня взреветь.

То, что я чувствую к ней… это инстинкт. Я становлюсь диким при мысли о том, что потеряю её — увижу, как она дарит свою улыбку кому-то другому и запомню на всю оставшуюся жизнь. Или, что ещё хуже, никогда больше не увидеть улыбку на её лице.

Зои поворачивается, как только мы добираемся до её кради. Она смотрит на меня, и я понимаю, что, должно быть, выгляжу сумасшедшим, когда откидываю голову назад, всё ещё посмеиваясь при мысли о том, что мог поддаться на требования отца и передать её. Я действительно думал, что смогу это сделать, и это была самая забавная мысль из всех. Потому что я бы сжёг этот мир ради Зои.

Так что теперь я должен проявить себя перед ней.

Я потеряю отца из-за этого, и моя мать, скорее всего, будет на его стороне. Его друзья и их семьи, вероятно, будут сторониться меня. Но если любовь моего отца зависит только от того, что я обязан делать то, чего он хочет, тогда это вовсе не любовь.

Слова Зои проносятся у меня в голове.

«Может быть, ты чувствуешь, что тебе нужно соответствовать идеалам Каликса, просто потому, что ты чувствуешь, что ты в долгу перед ним за то, что он принял тебя к себе в детстве. Но любой порядочный человек поступил бы точно так же».

Они бы так бы и поступили. Если бы мой отец любил меня, хотел бы он, чтобы я никогда не познал удовольствия от истинного спаривания?