Город злодеев. Королева зеркал - Эстель Лор

мальчиков, которые ушли этим утром. Тут же есть листовки с Джеймсом, Урсулой и Малли, несколько снимков женщины в красной кожаной куртке с Калебом Ротко и стопка бумаг, которые я хотела бы прибрать к рукам.

Жасмин крепко прижимает Беллу к себе.

– Я так рада тебя видеть, подруга. – Они тепло целуют друг друга в обе щеки. – Мы слишком давно не виделись.

– Со дня выпуска, верно?

– Да, а потом жизнь затянула, и вот уже два года прошло.

Белла смотрит на меня.

– Мы обе получили дипломы по журналистике.

– Но маленькая мисс отличница отучилась ещё и на УП, – добавляет Жасмин.

– Это уголовное право, – объясняет Белла.

– Я знаю, что это такое, – огрызаюсь я.

– А ты получила степень магистра политологии, не так ли? – спрашивает Белла у Жасмин, быстро пиная меня в голень.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Ещё учусь, – говорит Жасмин. – Жизнь стала сложнее. Сама знаешь, как бывает.

Я ненавижу, когда люди так говорят.

– Родители Жасмин – владельцы этой газеты, – объясняет Белла.

– Тогда что ты делаешь... – начинаю я.

– В некрологах? Я всё время себя об этом спрашиваю. У моего папы есть пунктик, что каждый должен сам пробиваться наверх, – Жасмин понижает голос. – Раньше это было действительно хорошее издание, знаешь? Но после Падения многое изменилось, а моему отцу нужно было продавать газету дальше, иначе пришлось бы закрыться. Так что... всё поменялось. – Жасмин берёт себя в руки и снова натягивает улыбку. – Я тебе всё это рассказываю, хотя даже не представилась нормально. Я Жасмин. – Она несколько раз качает мою руку вверх и вниз. – Ты Мэри Элизабет Харт, вундеркинд, первая в истории Наследница, выигравшая молодёжную стажировку в полиции Королевского города, первая женщина младше восемнадцати, которая вошла в оперативную группу убойного отдела, первая женщина младше восемнадцати, которая участвовала в расследовании...

– И первая, кого уволили, – перебиваю я. – Но ты хорошо подготовилась.

– Достаточно, чтобы знать, что ты была на месте битвы у Чудо-озера, – говорит Жасмин, удерживая мой взгляд, – и что для тебя они не просто злодеи.

– Ты видела погоду? – вмешивается Белла. – Кто бы мог подумать, что в Шраме будут грозы?

– Точно, – говорит Жасмин, позволяя теме уйти от меня. – Просто чудовищно.

– Хотя, наверное, я должна радоваться, что ещё могу пользоваться своим гардеробом для Центра, и он не пропадёт даром, – говорит Белла.

– Да, конечно, – соглашается Жасмин. – Мне так жаль. Нельзя спустить им с рук такое несправедливое увольнение.

– О, спасибо за эти слова, – говорит Белла. – Вперёд и вверх!

Жасмин кажется неплохим человеком, но я никогда не забываю урок, который Урсула преподала мне в начале нашего знакомства: люди должны заслужить право на твоё доверие. Если ты отдаёшь его бесплатно, то сама становишься дешёвкой. Кроме того, Жасмин журналистка, одна из тех, кто ещё не смог рассказать историю. Это значит, что она голодна до информации и очень опасна.

– Я сожалею о том, что случилось с твоими друзьями, – говорит она, поворачиваясь ко мне. – Это просто ужасно. Кайл Аттенборо должен был отправиться в тюрьму. Как люди не видят, что он пришёл сюда только затем, чтобы скупить всю недвижимость и нажиться на том, чем всегда отличался Шрам. Люди будто ходят в шорах. Кстати... – Жасмин поднимает неаккуратную стопку бумаг. – Потому я и хочу рассказать эту историю, – продолжает она. – Полицейские, градостроители, свидетели, сотрудники Аттенборо – они все могли бы рассказать одно и то же. Я имею в виду людей, которые стали бы со мной говорить. Все связаны одной нитью. Кайл Аттенборо утверждает, что спас людей, которые пытались преследовать опасных подростков-преступников. В своём последнем заявлении он говорил, что совершил ошибку, что ему следовало составить психологический профиль, прежде чем давать «злодеям» магию. Кайл сказал, что всё случилось только потому, что они изначально были плохими.

Я чувствую, как начинаю закипать.

«Его повесить за это мало», – говорит Она.

И Урсула, и Джеймс происходят из среды, которая позволяет легко от них отмахнуться.

– Аттенборо говорит, что Малефисента страдала оппозиционным расстройством личности и стала эмоционально нестабильной после потери матери в Падении, у Джеймса были преступные наклонности, а Урсула просто преступница-социопатка. Кайл утверждает, что проблема в них, а не в его сыворотке. В любом случае он говорит, что чувствует ответственность за то, чтобы всё исправить. – Жасмин замолкает, похоже, осознав, что я могу расстроиться, поскольку хорошо известно, что я потеряла целых трёх членов семьи из-за преступления. – О, мне очень жаль. Я веду себя так бесчувственно. Просто я всё время об этом думаю.

– Всё нормально, – устало отвечаю я. – Я пропустила всего сутки новостей, и посмотрите, что произошло.

– Ничего не нормально, – говорит Жасмин, подходя ближе, чтобы взять мои руки в свои. – Всё очень быстро меняется. Но это не значит, что так должно быть в порядке вещей. Даже если Кайл сказал правду, они всё равно заслуживают лучшего отношения, чем то, которое получают.

Белла знает, что я не люблю прикосновения от незнакомцев, и с тревогой тайком косится на нас, притворяясь, что изучает стол Жасмин.

– Они были твоими друзьями. Джеймс Бартоломью много лет был твоим парнем. Они настоящие люди с реальными проблемами. То, что они бедные Наследники, совсем не значит, что они имели... имеют меньшую ценность, чем богатые дети Элит. Это просто бесит. – Жасмин отпускает мои руки и отступает назад. – Я знаю, что сейчас, наверное, не лучшее время, но если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной, я смогу рассказать твою версию истории...

– Ты имеешь в виду правду?

– Верно. Я могу рассказать правду, если ты мне позволишь.

– Ты уверена, что не просто хочешь грязных подробностей о моих отношениях с Джеймсом?

– Чтобы дать тебе шанс очеловечить его...

– И ты не хочешь знать всё, что нужно знать о девушке – гигантском осьминоге?

– Ну, конечно, людям любопытно, – тянет Жасмин.

– Нет, – говорю я.

Лицо Беллы вытягивается, черты напрягаются, а плечи поднимаются почти до ушей.

– Нет, – повторяю я. – И если спросишь меня ещё раз, я уйду.

Жасмин уступает, опустив взгляд.

– Понятно. Наверное, на твоём месте я