Слепой рассвет (СИ) - Майер Кристина

Узнав, через что пришлось пройти девушке, проникся к ней сочувствием. Сейчас для меня главное — спасти Полю. Сделать все, чтобы она полностью поправилась, а потом уже будем решать проблемы ее семьи.

У Галины Валентиновны радикальные методы решения проблем. Нельзя судить, я и не буду, но понять мне женщину непросто. На ее примере я четко понимаю, как не надо вести себя с детьми. Постараюсь стать для Маши не просто хорошим отцом, но и другом.

Чувствовалось, что после разговора с матерью у Поли сосем другое настроение. Наверняка плакали, мне так показалось. Спросил Анатолия Романовича, тот уверил, что все в порядке. Значит, слезотерапия тоже порой необходима. В Англию мы полетим с хорошим настроение, ничто не будет лежать грузом на душе. Сможет связываться со всеми родными по видеосвязи.

Нужно их познакомить…

Вернемся, сделаю Полине предложение и перезнакомлю всю родню.

Я не сомневаюсь, Поля согласится быть моей женой. Так, чтобы на всю жизнь. Уверен, Полина не станет еще одной ошибкой в моей жизни. Есть, конечно, небольшая вероятность, что она откажется. Такое возможно, если лечение не даст стопроцентный положительный результат. Я-то не собираюсь отступать, поэтому и думать об этом не стоит. Любит, значит, мы будем вместе. Ее признание вчера, как удар под дых: воздуха не хватает, по венам несется кровь, сердце радостно бьется в груди. В этот момент, наверное, нужно было сказать, что это чувство взаимно. Что я весь этот год черствел, зверел и ненавидел женщин, потому что она сбежала. А потом боялся поверить в то, что вернулась. В то, что дочь подарила. Я же привязать к себе хотел, вот и выдвинул все эти нелепые условия. Никому теперь не отдам. Моя она.

А то, что сказал ей о своей любви… Не хотел, чтобы Полина сомневалась или допустила мысль, что это из-за жалости. Скажу еще. Да так, что она поверит, не будет сомневаться.

Приехал в больницу с букетом красных роз. Болезнь болезнью, но нужно не забывать, что Поля девочка. Неважно, какие у нас сейчас складываются обстоятельства, необходимы поступки, которые заставят ее поверить в то, что она самая прекрасная девушка на планете. Хочу видеть ее счастливой. Конечно, новость о ее болезни изменила все планы, и последнее время я был сосредоточен только на том, что ее нужно спасти. Ну и заботой о Маше, конечно. А это неправильно. Наблюдая за Андреем и Таней, я понимал свои упущения.

В коридоре я увидел Анатолия Романовича. Он собирался уходить. Белый халат был сменен на строгий костюм.

— Хорошо, что увиделись. Хотел вам звонить, — мы пожали друг другу руки.

— Может, я завтра с утра к вам зайду? — заметил уставший взгляд и тени под глазами, не стоило его задерживать.

— Разговор займет не больше двух минут, Герман Андреевич. Мы получили ответ из клиники. Можете в понедельник вылетать. Вас будут ждать, — это хорошая новость, лишь бы Полина не разволновалась. Ее страх понятен, ведь ни один врач не дает нам стопроцентной гарантии, что после операции Поля будет видеть. Говорят, что шансы есть, а сколько их, нам предстоит выяснить после…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43

Полина

Серая дождливая скучная Англия, она будто подчеркивало мое нерадостное настроение, а порой его и усугубляла. Мой английский был плох, я это пеняла почти сразу. Хотя мне казалось, что я неплохо могу на нем изъясняться. Заученные в школе и университете грамотные фразы приходилось повторять по несколько раз, чтобы тебя поняли. Наверное, у меня акцент слишком «иностранный». Герман владел английским языком в совершенстве, когда он находился рядом, проблем не возникало. Хорошо, что Герман почти всегда был со мной, словно ангел-хранитель. На самом деле он им и являлся. Я столько раз благодарила бога за то, что наши судьбы пересеклись.

Когда ты не понимаешь, что тебе говорит суровый доктор, диагноз, кажется вдвойне страшнее. Медсестра, которая ухаживал за мной, была из эмигрантов. Луиса отличалась улыбчивостью, общительностью и добротой. Полноватой женщине мулатке было несложно дарить мне теплые улыбки и щебетать что-то на плохо понятном мне языке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она будто понимала мое состояние и всячески поддерживала. Устала от процедур и всякого рода анализов. Чем ближе приближался день операции, тем сильнее волновалось. Я принимала кучу препаратов. Организм готовили к операции.

— Все будет хорошо, — повторял постоянно Герман, мне так хотелось ему верить. В такой ситуации как моя, у каждого возникли бы сомнения и опасения.

В свободное от процедур время я слушала книги и смотрела на большом экране планшета видео, закаченные специально перед отлетом. Часто я пересматривала ролики, на которых мы прощались со всеми родными. Андрей и Таня поехали провожать нас в аэропорт, а там уже ждали мама с Валей. Прощание вышло трогательным и запоминающимся. Мама благословила меня в дорогу и на операцию. Родительское благословение предавало сил, когда я о нем вспоминала.

Иногда Зинаида Владимировна, Таня или Андрей присылали фотографии и видеоролики с Машей. Я увеличивала картинку и могла долго рассматривать дочку. Смогу я увидеть ее после операции?

Луиса, искренне радовалась и восторгалась, когда я показывала ей малышку. Женщина чувствовала себя одинокой, единственный сын давно женился и переехал во Францию, связь с матерью практически не поддерживал. В свободную минутку она забегала ко мне, чтобы порадоваться новым достижениям Маши.

— Ты опять грустишь? — Герман меня застал за просмотром новых роликов, по щеке катились слезы.

— Я боюсь, что больше никогда ее не увижу, — я не просила жалости, он это понимал, поэтому не спешил успокаивать. — Не хочу даже думать о том, что могу не узнать малышку.

— Поля, мы это уже обсуждали, но я повторюсь, врачи дают очень хорошие прогнозы на благополучный результат. От твоего настроя очень многое зависит. Не будь пессимисткой, — Герман забрал планшет из рук, убрал его в сторону. — Смотри, что я принес, — поднял он бумажный пакет с логотипом известного ресторана. — Селедка под шубой, — пояснил, когда я пожала плечами, не зная, что там.

Я засмеялась. Вчера мы ностальгировали по новогодним салатам, я очень хотела именно этот. Обещала приготовить, если все благополучно закончится.

— Шеф-повар известного здесь ресторана семь раз его переделывал, пока я не сказал, что у него получилось отлично, — высокомерно заявил мой мужчина.

— Ты придирался к бедному повару, — покачала головой, наблюдая за довольным Германом.

— Он готовил по рецепту из книги, без души, а так нельзя. Два раза он не положил майонез в салат, я даже пробовать не стал, потом вместо селедки малосольную семгу добавил и не понимал, почему я недоволен.

— Где он взял селедку? — смеялась я, не останавливаясь. Герман мог меня развеселить.

— Тут есть русские продуктовые магазины, Поля. — рядом с ним я забывала о проблемах.

— Я люблю, когда твои глаза светятся от счастья, — он так смотрел на меня, что сердце замирало. — Когда ты улыбаешься, на душе становится тепло, будто мой мир и покой заключены в твоем счастье, — костяшками пальцев он нежно провел по щеке, по коже побежали мурашки.

— Я счастлива, когда ты рядом, — шепнула в ответ, это было правдой.

— Но не так счастлива, как я, когда ты рядом. Мы больше никогда не расстанемся, — это было больше, чем признание в любви. Это обещание, от которого хотелось жить. Бороться. Я поправлюсь, и мы будем вместе. Всегда…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 44

Герман

— Вы готовы? — войдя в палату, спросил хирург Полину. Всегда сдержанный не показывающий лишний раз эмоций, сейчас он улыбался. Наверное, чтобы подбодрить испуганную пациентку.

Как бы мне хотелось войти с ней в операционную. Отвлекать и успокаивать. Держать за руку хотя бы до того момента, пока не подействует наркоз. Но врачи сказали «нельзя» и на мои уговоры не поддавались. Я видел страх в глазах Полины, чувствовал, что она еле сдерживает слезы. Поля держалась все время, пока мы говорили с родными. Настоящим бойцом показала себя Галина Владимировна, улыбалась и подбадривала дочь, но я уверен, что рыдала всю ночь и сейчас места себе не находит. Она мне звонила мне каждый день, узнавала подробности, которые Полине мы не сообщали.