Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит

кхм… — я начала краснеть, но штаны на его заднице подтянула. Повыше.

— И трусы, — добавил Матвей и не сдвинулся с места.

— Вы серьёзно? — заглянула в единственный глаз, который видела.

— Ты и трусы мне стянула. Вертай, как было.

— Господи… — поглубже вдохнув и стараясь не смотреть, я слегка оттянула резинку штанов и подцепила резинку трусов. Подтянула их повыше и то же самое сделала со штанами. — Так нормально?

— Не считая того, что ты напихала мне в задницу мои же трусы? Нормально.

Картошка довольно быстро оказалась готова. И есть мы её начали, почему-то, прямо из сковороды.

Но уже после первого кусочка мне было уже пофиг, из чего мы её едим.

— Божечки! Как же это неаппетитно выглядит, но как же это вкусно! — клянусь, ничего вкуснее я ещё не ела. Никогда бы не подумала, что забытая всеми богами деревня может принести мне столько гастрономического удовольствия, начиная от райповских булочек и заканчивая жареной картошкой с мясом и слегка подгоревшим луком. — Наслаждение!

— Тебя и картошкой не кормили? — Матвей изучающе разглядывал моё лицо. Картошку он ел, кстати, вообще без какого-либо восхищения. Будто каждый день её ест.

— Такой? Не кормили. Это слишком калорийная пища для меня.

— Ну, теперь понятно, почему ты такая.

— Какая?

— С красивой фигурой, — ответил Матвей, нисколько не смутившись.

А вот я засмущалась адски под его прямым взглядом. Так и застыла с недожеванной картошкой за краснеющими щеками.

Он раздевает меня взглядом, или мне это только кажется?

Ладони вспотели, сердце зачастило в груди. Стало душно, хотя ещё совсем недавно я ловила себя на мысли, что в доме становится холоднее.

И это меня отец планировал выдать замуж?!

Да если бы мой муж посмотрел на меня таким же взглядом в закрытой комнате в первую брачную ночь, то меня вынесли из той комнаты вперед так и не раздвинутыми ногами через пару минут.

Ужас какой!

— Отомри уже. И жуй, — усмехнулся Матвей, наконец, перестав на меня смотреть. — Чем займёмся, когда пожрём? Спать ещё рано. В картишки?

— На раздевание которые?

— Можно и просто на желание. А ты играть-то хоть умеешь?

— В покер. Папа научил.

— Фигасе! — брови Матвея удивленно взметнулись. — А в «Дурака» молодёжь нынче не учат играть?

— Папа говорит, что «Дурак» — игра для дураков.

— Да ваш папенька охуел, София.

— Ну… — повела я плечами. — В некотором роде.

— Опять придётся тебя чему-то учить? — вздохнул мужчина.

— Вы обречены примерно до утра.

— А дальше что?

— Домой вернусь. К Тихону.

— Ну, если к Тихону, то ладно. А-то такой аттракцион пропадёт…

Глава 24

— Раздевайся.

— Может, вы хотя бы карты раздадите?

— А говоришь, что в «Дурака» не умеешь, — хмыкнул Матвей. Перетасовал карты и поочередно раздал. По шесть карт каждому. Достал козырь — червовую даму, и положил на неё поперёк колоду. — В общих чертах я тебе объяснил. Давай, теперь на практике. Первая игра тренировочная, потом я загоню тебя в долги.

— Я бы на вашем месте не была столь уверена. В покер я играю лучше папы. Не думаю, что ваш «Дурак» сложнее, — как и Матвей, я взяла карты в руку веером и обнаружила, что половина веера — козыри. Неплохое начало.

Мы расположились на полу в гостиной.

Я так плотно поела картошечки, что даже дышать тяжело. Думала, не смогу сесть в позу лотоса, но смогла. Правда, пришлось предварительно завернуться в плед и между ногами устроить парочку диванных подушек. Зато причинное место, так и не увидевшее сегодня трусов, осталось прикрытым.

Светильник, которым мы пользовались на кухне, разрядился. Был ещё один, но Матвей оставил его на экстренный случай. Ибо ночью может случиться всякое, особенно учитывая тот факт, что в его доме на ночь остаюсь я. Поэтому мы сидели в окружении свечей. Ни каких-то ароматических или просто красивых, а самых обыкновенных — белых и высоких. Касаться и даже смотреть в их сторону мне было категорически запрещено. Матвей сам их расставил по бокам от нас и сам поджёг. С одной стороны мы похожи на двух сатанистов во время какого-нибудь ритуала, но, с другой стороны, с ними уютнее. Особенно, когда слышишь, какой за окном свирепый ветер и как над домом грохочет гром.

— Погнали. Ходи, — коротко велел Матвей.

— Так, — задумавшись, я прикусила нижнюю губу и пробубнила для себя недавние слова Матвея. — Начать с тех карт, что попроще. Вот так.

Я положила между нами семерку крести. Кот с высоты дивана, на котором он единолично расположился, оценивающе посмотрел на карту сонными глазами, а затем выжидающе на своего хозяина.

Без какого-либо напряга, будто играя левой пяткой, Матвей положил на мою карту… десятку крести.

— Какие-нибудь десятки есть? У нас подкидной «Дурак».

— Подкидной? — переспросила я, нахмурившись. — Это типа…? — я жестами показала будто что-то подкидываю. Кот и Матвей молча переглянулись. — Не надо обсуждать с котом, что и без карт понятно, кто тут дура. Я первый раз, вообще-то!

— Смотри-ка, — усмехнулся мужчина. — Лучше меня оскорбление для себя сформировала. Хвалю. В подкидного — значит, что ты можешь подкинуть мне ещё картишек, но только тем номиналом, что есть сейчас на игровом поле. Андерстэнд?

— Натюрлих.

— Ну, так есть чё, нет?

— А козырную можно?

— Если не жалко.

— Жалко, конечно.

— Тогда бита?

— Абьюз в этой игре тоже предусмотрен?

— «Бита» говорят тогда, когда все карты отбиты и добавить нечего. А если ты продолжишь цепляться к словам, то будешь бита по-настоящему.

— Вы этого не сделаете, — произнесла я пренебрежительно и заглянула в темные мужские глаза. Яркими огоньками в них отражались свечи. На губах, обрамленных щетиной, появилась странная полуулыбка, от которой одновременно стало не по себе и по коже пустились мурашки.

— Уверена?

Мне показалось, или его голос прозвучал так, словно он был в моей голове.

— Я всегда уверена в том, что говорю.

Я не собиралась сводить с него взгляда. Тем самым бросала вызов и давала понять, что нисколько его не боюсь, хотя у самой уже встали волосы дыбом абсолютно везде.

И хоть я смотрела на Матвея очень внимательно, стараясь даже не моргать, я всё равно не заметила, в какой момент его рука поймала моё запястье, а сама я оказалась перетянута на мужские колени задом кверху.

— Нихрена себе! — только и успела я сдавленно выдохнуть.

— Согласен, — самодовольно хмыкнул Матвей, и с моей задницы плавно сполз плед, а затем через плотную ткань халата я почувствовала прикосновение мужской ладони…

— Кажется, вы перегибаете.

— Если только тебя через колено, — широкая теплая ладонь очертила полукруг по ягодице.

Внутренне