Одно лето - Нора Робертс

Пассажирская дверь «понтиака» смялась от удара о столб. Брайан бросилась к водительской и, схватившись за ручку, почувствовала запах крови еще до того, как увидела ее.

— Боже милостивый.

Со второй попытки дверь открылась. Подбежал Шейд и оттолкнул Брайан.

— Принеси одеяла из фургона, — приказал он, не поворачиваясь к ней.

С первого взгляда было ясно: водитель серьезно пострадал. Шейд пытался заслонить его от Брайан и, когда услышал, что она бросилась к фургону, нащупал у парня на шее пульс. «Живой, слава богу!» — подумал Колби и выбросил из головы все, что могло в тот момент помешать. Действовал он быстро.

Водитель потерял сознание. Рана на голове была глубокой, но беспокоила Шейда меньше, чем возможные внутренние повреждения. Сильнее всего ему не нравился запах бензина, таявший в воздухе. В другой ситуации Шейд бы не стал вытаскивать пострадавших, но сейчас вариантов не оставалось. Он взял парня под мышки и приподнял. Как только потянул его на себя, подбежал водитель грузовика и взял подростка за ноги.

— У меня рация в машине, — сказал он, запыхавшись, — я вызвал скорую.

Шейд кивнул и положил парня на землю. С первым одеялом подбежала Брайан.

— Стой тут. Машина сейчас взорвется, — спокойно сказал ей Шейд и, не оборачиваясь, снова пошел к смятому «понтиаку».

Брайан охватил ужас. Через секунду она уже стояла рядом с Шейдом и помогала ему вытаскивать пострадавших из машины.

— Иди в фургон, — закричал Шейд, когда она подняла плачущую девушку, — и сиди там!

Успокоив ее и укрыв одеялом, Брайан вернулась к «понтиаку». Там остался только один пассажир. Он тоже лежал без сознания. Парень лет шестнадцати. Ей пришлось почти полностью залезть в автомобиль, чтобы добраться до него. Она совершенно вымоталась и ужасно устала, пока тянула подростка к двери. Шейд и водитель грузовика в это время переносили других пострадавших. Когда они положили на траву девушку, Шейд оглянулся и увидел, что Брайан все еще возится в разбитой машине.

Острый страх моментально охватил его. Он побежал к месту аварии, подгоняемый собственным воображением. Оно показывало вспышку взрыва, звук раздираемого на части металла и осколки стекла, разлетающиеся в стороны. Шейд точно знал, какой запах почувствует в тот момент, когда все заполыхает. Он подскочил к Брайан и поднял парня так легко, будто тот ничего не весил.

— Беги! — закричал Шейд, и они бросились в сторону фургона.

Сам взрыв Брайан не видела, только услышала хлопок и почувствовала взрывную волну. Поток горячего воздуха ударил ее в спину и толкнул вперед. Она упала на заросшую травой обочину дороги. Над головой полетели искореженные и смертельно опасные куски раскаленного металла. Одна из пострадавших девочек закричала и закрыла лицо руками.

Испуганная Брайан лежала ничком и пыталась восстановить сбившееся дыхание. Сквозь гудение огня она слышала завывание сирен.

— Ты цела? — Шейд поднял ее и поставил на колени. Он видел, как над головой Брайан пролетел обломок автомобиля. Руки, которые еще мгновение назад действовали уверенно, теперь дрожали, сжимая ее.

— Цела. — Она кивнула и, поймав равновесие, повернулась к рыдавшей рядом девушке. У той на виске виднелся порез, который однозначно нужно было зашивать, сломанная рука была неестественно выгнута. Брайан заметила это, поправляя одеяло. — Тише, — пробормотала она и достала кусок марли из аптечки, которую принесла из фургона. — С тобой все будет хорошо, «скорая» уже едет, слышишь?

Брайан говорила спокойно, но руки дрожали, когда она прижимала марлю к виску девушки, чтобы остановить кровотечение.

— Бобби… — Девушка плакала на руках у Брайан. — Бобби в порядке? Он был за рулем.

Оглянувшись и посмотрев на Шейда, Брайан опустила взгляд на подростка, который все еще не пришел в сознание.

— Он тоже поправится, — ответила она и ощутила свое бессилие.

«Шесть беззаботных юнцов», — думала Брайан, пристально рассматривая лежавших и сидевших на земле подростков. Испуганный водитель другой машины сидел напротив и прижимал к голове тряпку. На мгновение установилась тишина, и ночь стала тихой, теплой и даже приятной. Над головой сияли звезды, луна сияла ярко и успокаивающе. В десяти метрах догорало то, что осталось от «понтиака». Брайан обняла девушку за плечи и стала смотреть на мигалки мчавшейся по дороге «скорой».

Когда медики приступили к работе, примчались пожарные и еще одна «скорая». Двадцать минут понадобилось на оказание первой помощи. Брайан сидела рядом с девушкой, разговаривала с ней и держала за руку.

Девушку звали Робин, ей было шестнадцать. Самым старшим из пострадавших оказался ее парень, девятнадцатилетний Бобби. Они отмечали начало летних каникул.

Слушая и успокаивая, Брайан заметила, как Шейд спокойно достает камеру, и остолбенела, когда поняла, что он ловит в объектив пострадавших. Шейд бесстрашно отснял всю сцену, подростков и то, что осталось от машины. Когда первое удивление прошло, Брайан вскипела. Вскочила, как только Робин посадили во вторую «скорую».

— Что ты, черт побери, делаешь? — Брайан схватила Шейда за плечо и этим испортила кадр.

Все еще спокойный, Шейд повернулся и внимательно на нее посмотрел. Она была бледна. В глазах читались раздражение и ярость. Еще он заметил в них слабый отблеск испуга. В первый раз за все время их знакомства тело Брайан было так напряжено.

— Я делаю свою работу.

— Эти дети истекают кровью! — Брайан еще раз схватила его за плечо, потом обошла вокруг, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. — У них переломы! Им больно! Они испуганы! С каких пор снимать боль — это твоя работа?

— С тех пор, как я стал снимать за деньги. — Он взял камеру за ремешок. На сегодня в любом случае хватит. Шейд устал. Живот скрутило, в глазах был песок. Но сильнее всего раздражал взгляд Брайан. В нем читалось отвращение. Шейд поежился. — Нельзя снимать для репортажа только радость и солнышко, Брайан! Ты видела машину, ты видела пострадавших. Все это тоже часть жизни! Не можешь справиться — иди снимай знаменитостей и оставь реальный мир в покое!

Он сделал два шага в сторону фургона, когда Брайан снова заговорила. Обычно она старалась избегать конфликтов и при любой возможности шла по пути наименьшего сопротивления, но иногда боролась до последнего. И тогда все средства были хороши.

— Я могу справиться с реальностью. — Бледность исчезла, Брайан разозлилась, это было видно по ее глазам. — Но меня раздражают стервятники, которые набрасываются на кости, чтобы извлечь прибыль, и называют свою работу искусством. В машине было шесть человек. Там были люди! — повторила она, шипя. — Может, они дураки, может, они заслужили то, что случилось, но будь я проклята, если стану их судить! Ты считаешь, из-за твоей холодности ты лучше других фотографов, лучше других художников и имеешь право фиксировать боль на бумаге? Вот так ты добиваешься еще одной номинации на Пулитцеровскую премию?