Корень зла - Александр Варго

«Крестный ход» спускается с горы. Участники процессии закутаны в черные одежды, вышагивают стройными рядами – с образами, хоругвями, изрисованными пентаграммами, перевернутыми крестами. С ними Дьявол – на прекрасном черном коне, с высоко поднятой головой… Вакханалия «черной мессы», где Князь Тьмы, приняв облик сексапильного юноши, сжигает самого себя. Обычная история. После самосожжения приспешники собирают веничками золу (смертельно опасную для человека), и Дьявол воскрешает, выводит в круг обнаженную королеву бала, обходит торжественно гостей, укладывает ее на алтарь и делает все как в жестком немецком порно. Он знает толк в эротических рекордах…

Подмигивал лукавый бес-искуситель: в чем же смысл жизни, брат, – в удовлетворении или удовлетворенности? Гордо смотрела восходящая на костер ювелирша Катрин Монвуазен, урожденная Дезейе, отправленная на казнь совершенно справедливо. Ее подвиги превосходили подвиги всех известных в шестнадцатом веке отравительниц. В ее саду в Сен-Жермене были найдены 2500 закопанных детских трупиков. Конфисковано огромное количество крысиного яда. Сообщник Монвуазен аббат Гибур двадцать лет практиковал черные мессы и энвольтировал по заказам клиентов на смерть. А в клиентах числилась герцогиня Орлеанская, герцогиня Бульонская и лично маркиза де Монтеспан – фаворитка Людовика Четырнадцатого, очень недовольная, что из фавориток ее беспардонно выдавливает юная выскочка де Фонтане… Очередная бодегона – все, чем радуют свои желудки вершители человеческих судеб. Простор для истинного чревоугодника: баран, не запрещенный ни в одной религии, яркие фрукты, издающие пронзительный запах, расчлененная голова акулы с очень привлекательной пастью, порезанный ломтями крокодил, пикантная анатомическая подробность крупного зверя, опоясанная лимонными кружками…

– Деликатесы, едрить твою налево… – бормотал умирающим голосом Павел. – А ведь эти продукты являются великим достижением кулинарной мысли… В Таиланде меня кормили супом из плавников акулы. Стоит невыносимые деньги, а такое редкостное дерьмо… Вязкий, невкусный… Пенис тигра – говорят, что эффективный афродизиак, но я как-то не жалуюсь… Охренеть – чашка супа из тигрового пениса стоит триста бакинских! Есть можно, вот только поговаривают, что вместо пениса тигра ушлые повара умудряются подсунуть пенис быка…

– Пашка, помолчи, не до тебя… – взмолился Артем. Голос приятеля превращался в тонкое сверло. Но тот не унимался, трещал без остановки. Ему не о чем было молчать.

– А вот омлет из крокодиловых яиц – это нечто, Артем… Нормальная человеческая еда… А еще лучше – поджаренная крокодиловая ступня. Очень тонкий, изящный деликатес. В меню его называют «лапой дракона»…

Он схватил приятеля за рукав, куда-то потащил, пока тот окончательно не свихнулся. У Павла заплетались ноги. Смещались полушария, раздражал многоголосый бубнеж, исходящий непонятно откуда, звенели нервы. Дьявол есть… – настаивал помешавшийся здравый смысл, – его не может не быть. Иначе что здесь с тобой происходит? Сойти с ума от какой-то живописи?

В галерею могли запустить какой-то газ, могли обкормить психотропными веществами, могли хорошенько загипнотизировать… Но зачем?

Они упали за алтарем, но и здесь было некуда спрятаться от сатанинской братвы. Она взирала отовсюду – слева, справа, сзади, била прямой наводкой точно в цель. С закрытыми глазами было как-то легче.

– Господи, я бы убил их всех… – стонал Артем.

– Пустое, дружище, – отозвался Павел, – если бы мы смогли надавать по задницам всем, кто виновен в наших несчастьях, мы бы неделю не смогли сидеть.

– Но я же не виноват, – возмущался Артем.

– А я тем более, – вздыхал Фельдман.

Он не помнил, как они отдали концы, просто отъехало утомленное сознание, и он при всем желании не смог бы вспомнить, кто и когда за ними пришел…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Все эти болезненные «хождения» туда-обратно начинали серьезно досаждать. Он очнулся на кровати, тоскливо уставился в пространство своей вместительной камеры. Невольно шевельнулся, когда пространство перекрыл надутый, важный, величественный, как дирижабль, Роман Ватяну. Мускулистые руки были скрещены на груди, он рассматривал лежащего и интересно молчал. Потом заговорил:

– Вы крепкий орешек, Артем Олегович. Вас трудно расколоть. Вы то ли глупец, то ли умный, то ли успешно совмещаете эти две ипостаси.

– Не надо меня колоть. Если дурак умен, значит, он из сказки. А я просто дурак. Жадный дурак, – прошептал Артем, приподнялся на одной руке и нанес на лицо специальное тупое выражение. Особо усердствовать не пришлось.

– Браво, – похвалил Ватяну, – вы сохранили добрую часть рассудка. Чего нельзя сказать о вашем приятеле.

– А что с ним? – встревожился Артем.

– Переутомился, – пожал плечами Ватяну, – слишком большая нагрузка на мозг. Не всем дано, знаете ли, пережить такое в трезвом уме и рассудке. Обычная депрессия, ничего страшного, крепкий мужчина должен выкарабкаться. Не переживайте за товарища, Артем Олегович, все будет нормально.

– Зачем вы это делаете?… – Артем скрипнул зубами. – Послушайте, как вас там… Что это было? – он нашел в себе силы твердо посмотреть Ватяну в глаза.

– О чем вы? – живо среагировал собеседник.

– Это место, где мы были… Или тоже померещилось? Похоже на музей. Картины странного содержания…

– А вы не знаете, что это такое? – Ватяну прищурился.

«Давай же, тупи, – подумал Артем, – вот он, критический миг».

– И дальше бы не знал, – буркнул он. – Я, конечно, любитель классической живописи – а то, что в ваших залах, безусловно, классическая живопись… если не грамотная имитация, увы, я не эксперт… но несколько непристойной тематики, не находите?

Ватяну рассмеялся.

– Не вам судить о пристойности тематики моей картинной галереи, уважаемый художник, – он перестал смеяться и пытливо воззрился на пленника, – ночь в музее прошла успешно. Не хотите ли поучаствовать в некоторых… скажем так, семинарах, молодой человек? У вас есть способности и задатки – что немаловажно для нашего дела. Никогда не пробовали познать самого себя? Открыть что-то новое в собственной вселенной? Проторить дорогу к новым знаниям? Надеюсь, вы понимаете, что здесь не секта? Вернее, не совсем секта в привычном отрицательном понимании этого слова?

– Я хочу всего лишь продать картину, многоуважаемый господин Ватяну, – вздохнул Артем. – Меня радуют только деньги. А все остальное меня пугает.

– Отдыхайте, Артем Олегович, – иезуитски улыбнулся посетитель, – с этой минуты вы считаетесь моим гостем. Вам и вашему другу – когда он придет в себя – не возбраняется гулять по замку… за исключением тех мест, где вам гулять возбраняется. Но далеко не уходите, договорились?

С этой минуты любая попытка пободрствовать в одиночку завершалась полным упадком сил и мертвым сном. Он очнулся, когда в помещение вволокся вооруженный ведром и шваброй Оскар, принялся, бубня под нос, протирать полы. Бубнил он на неведомом языке, но, судя по интонации и некоторым связкам, понятным без перевода, недовольство было вызвано тем, что начальство определило ему несвойственный фронт работ – вдали от родного подземелья. Притворившись спящим, Артем настороженно наблюдал за его перемещениями. Облегченно вздохнул, когда, гремя инвентарем, служитель удалился. Он начал дремать, но опять притащился Оскар, открыл дверь, забрал у кого-то поднос, опустил за порогом. Артем открыл глаза пошире: среди тарелок, крытых другими тарелками, характерно выделялся плоский сосуд – по-русски, мерзавчик – с резьбовой крышкой и аляповатой этикеткой.

– Пробуждайтесь, господин хороший, – брюзжал Оскар, – велено вас покормить, напоить и спать уложить – дабы, значит, вы были сыты, пьяны и высланы. Не волнуйтесь, экзотикой вас пичкать не собираются. Куропатка, капустка квашеная, свиные ребрышки…

– А в сосуде что? – Артем опустил ноги на пол. – Синильная кислота?

– Не кислота, – не меняя темпа, бормотал Оскар, – натуральный ямайский ром. Лично господин Ватяну просил вам передать со своего стола – со всяческими пожеланиями. Отличный аперитив – дразнит аппетит и способствует пищеварению.

– А ну, дай сюда, – он пристроил поднос на тумбочку, повертел бутылку, – крепость семьдесят градусов, надо же какие мы щедрые… – отвинтил крышку, сделал жадный глоток. Жгучая дрянь скрутила горло, перехватило дыхание, он закашлялся, голова закрутилась. – Нет уж, приятель, такую крепость мне сегодня не взять… – отставил бутылку, откинул голову…

Он смутно помнил, как очнулся, чего-то пожевал, сделал еще один глоток, чтобы почувствовать себя окончательно несчастным. В ушах гудело, как в раковине, когда ее прижимаешь к уху. Эхо кровотока по ушным сосудам, принимаемое некоторыми за рокот морского прибоя…

В третий раз он очнулся в полной темноте, когда к нему в койку запрыгнула дама. В этом замке имелась только одна дама, способная запрыгнуть к нему в койку. Именно она и оказалась. Он сжался в пружину, решив, что она собралась его задушить – в отместку за меткий удар. Но это был всего лишь дружеский эротический визит. Не будет женщина раздеваться, чтобы задушить мужчину…