Остров Безымянный - Юрий Александрович Корытин

координировала свои движения и не попадала в ритм, задаваемый музыкой. Она двигалась, подчиняясь не мелодии баяна, а какому-то своему собственному ритму. Девчушка кружилась и притопывала полными ножками рядом с мужиками, которые весело кричали ей: «Давай, давай, Светка!».

Молодая мамаша пыталась дотянуться до дочери, чтобы оттащить её к стене. Наконец, она ухватилась за подол платьица, оно натянулось, готовое порваться. Девочка упиралась, наклонившись всем телом, махала ручками, как пловец, громко кричала и ни в какую не хотела выходить из круга. Матери пришлось уступить, но в следующий момент ей всё-таки удалось выхватить дочь из-под ног плясунов и поставить рядом с собой. Однако девочка тотчас же опять убежала, не в силах справиться со своей внутренней потребностью в движении. Стихия русского танца непреодолимой центростремительной силой притягивала её в круг, как маленькую частичку большого общего дела.

Тогда мамаша послала в самую гущу пляшущих людей старшую дочь, и та, схватив сестрёнку в охапку, потащила её к матери. Силы были не равны, и закончилось всё громким плачем юной плясуньи.

У меня чуть слезу не прошибло от умиления.

…– Ну, и как тебе дискотека? – Спросил меня Вадим, когда мы вышли из клуба. Он тоже был в актовом зале, но смотрел на всё происходящее, как Миклухо-Маклай на праздник папуасов – отстранённо, с интересом исследователя, но не участника, без сопереживания, не присоединяясь к общему настроению. Я вызвался проводить его до дома, где он квартировал.

– Ты знаешь, у меня уже очень давно не было так хорошо на душе.

Вадим иронически хмыкнул. Я удивился:

– Неужели песни тебя не проняли?

– Слишком совковый репертуар. Извини, но когда я слышу: «Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин», то ничего, кроме отвращения и гомерического хохота у меня эта фраза вызвать не может.

Собственно говоря, а чего я удивился реакции Вадима? Воспитанный на западной рок-музыке и не признающий музыкой никакую другую, он не мог понять причин весёлости этих людей – как можно петь такие отстойные песни? Но в данном случае я не хотел уступать ему и замять конфликтную тему.

– Понимаешь, люди на Острове поют те самые песни, которые пели их родители и которые они слышали в детстве и юности. Это нормально. Наоборот, как раз современная попса должна восприниматься как абсолютно чужеродное явление на этих суровых берегах. Разве можно представить попсовые песни в хоровом исполнении?

Ветер всё так же свистел в ушах, срывал слова с губ и уносил их куда-то в океан, поэтому, чтобы Вадим меня слышал, приходилось поворачиваться, наклоняться к нему и повышать голос.

Я переждал порыв ветра и продолжил:

– С другой стороны, какие песни – такой и народ. В последние сто лет у нас не раз сменились экономические и политические системы, вместе с ними менялись и песни. Значит, и народ наш менялся. Если раньше люди пели одни песни, а теперь часть из них поёт другие, значит, это уже два разных народа.

Вадим взглянул на меня расширившимися от удивления глазами:

– Ты считаешь, на Острове живёт другой народ? Они что, не россияне, как мы с тобой?

– Да нет, конечно, все мы граждане одной страны. Но при этом между нами существуют такие глубокие различия, словно мы принадлежим к двум разным народам. Эти народы проживают на одной территории, говорят на одном языке и перемешаны между собой. В обычной ситуации почти невозможно их различить. Но мы с тобой учили в школе одну историю страны, а современные дети учат уже другую – можно подумать, у нас с ними разная Родина. Мы в детстве читали одни книги и смотрели одни фильмы, а нынешняя молодёжь уже совсем другие. И вот случайно в разговоре выясняется, что многие наши герои для них не существуют, они об этих людях просто ничего не слышали. Ты вдруг с удивлением обнаруживаешь, что в том поколении, которое пришло за нами, иначе воспринимаются очевиднейшие для нас вещи. Истины, которые мы считаем незыблемыми, для них и не истины вовсе. А верность, дружба, наконец, патриотизм для них – понятия конъюнктурные, отношение к которым зависит от ситуации. И они, кстати, не знают наших песен. Эти различия чётко указывают на то, что в мировоззрении и даже нравственных ориентирах, которых придерживается часть нашего народа, произошли изменения. Вот в той песне, которую ты вспомнил, есть такая строка: «и наши люди мужества полны». Разве можно сейчас так написать про наш современный электорат?!

Пока я говорил, Вадим, повернув голову, неотрывно смотрел мне прямо в лицо. В его глазах читались изумление и тревога.

– В любом обществе можно найти целый спектр мировоззрений.

Вадим произнёс эту фразу негромким голосом и как-то неуверенно, словно боялся меня обидеть.

– Верно, но если проинтегрировать этот спектр, мы получим в итоге то, что составляет основу миросозерцания народа, его отношения к самому себе, своей стране, нормам морали и нравственности.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь различия между поколениями.

– Согласен, может я слишком утрирую ситуацию. Но проблема реально существует. Вроде бы, живём рядом, вместе работаем, постоянно общаемся, но внезапно обнаруживается, что мы абсолютно не понимаем друг друга. Если людям прививали разные системы ценностей, они по-разному воспринимают историю страны, воспитаны в разной культурной среде и на разных традициях, не являются ли они представителями двух разных народов? Посмотри, как за одно поколение многие русские в бывших союзных республиках превратились в русскоязычных.

– Неужели ты хочешь сказать, что они перестали быть русскими?

– Я не знаю, кем себя ощущает каждый из них, но принадлежность к тому или иному народу определяется не только языком и национальностью родителей.

Мы замолчали. Мне показалось, что Вадим с облегчением воспринял паузу. Он воспользовался ею, чтобы сменить тему:

– А как тебе местные женщины?

– Здесь просто удивительные женщины, они не могут не вызывать восхищения, – ответил я с несколько большим энтузиазмом, чем следовало.

– Потому, что среди них нет ни одной крашеной блондинки?

– Нет, не поэтому. У них лица какие-то необычные. Интересные лица…

После некоторого раздумья Вадим сказал:

– Вот тут я, пожалуй, с тобой соглашусь.

…Квартирная хозяйка Вадима, Наталья, вместе с мужем Василием владела единственным на Острове магазином. Она оказалось молодой ещё женщиной. Наталья так быстро передвигалась по дому, что создавала сквозняк. Говорила она тоже быстро, с напором и почти без остановки, умудряясь при этом делать несколько дел одновременно. Она представляла собой настоящий сгусток энергии. Казалось, если закрыть глаза, то через прикрытые веки увидишь её светящуюся фигуру. Движения её были порывисты, а речь решительна.

Василий был её