Хоббит, или Туда и Обратно - Джон Толкин

— Что? Меховщик, который превращает кролика в котика, если не может превратить в белку? — спросил Бильбо.

— Боже милостивый, нет, нет, нет, НЕТ! — сказал Гэндальф. — Не глупите, мистер Бэггинс; и ради всего удивительного не упоминайте больше меховщиков, когда вы ближе ста миль от его дома, не упоминайте также ковры, пелерины, накидки, палантины, муфты и другие несчастливые слова. Он меняет облик. Меняет кожу; иногда он огромный черный медведь, а иногда рослый и сильный черноволосый человек с крепкими руками и длинной бородой. Больше не могу сказать, и этого должно быть достаточно. Некоторые говорят, что он происходит от великих древних медведей, которые жили в местных горах задолго до прихода великанов. Другие говорят, что он человек, потомок тех людей, которые жили здесь до того, как прилетели Смог и другие драконы, и до того, как с севера пришли гоблины. Не могу сказать, хотя мне кажется, что последнее верно. Он не такой человек, которого можно расспрашивать.

Во всяком случае на него не действуют никакие заклинания, кроме его собственных. Он живет в дубовом лесу, и у него есть большой деревянный дом; и как человек он держит скот и лошадей, которые почти так же удивительны, как он сам. Они работают для него и разговаривают с ним. Он не есть их; не охотится и не ест диких животных. У него много ульев с сердитыми пчелами, и питается он в основном молоком и медом. Как медведь, он повсюду бродит и заходит очень далеко. Однажды я видел, как он ночью одиноко сидит на вершине Каррока и смотрит, как луна садится за Туманные горы, и слышал, как он ворчит на языке медведей: «Скоро настанет день, когда они сгинут, и я смогу вернуться!» Поэтому мне кажется, что он сам происходит с гор.

У Бильбо и гномов было о чем подумать, и больше вопросов о не задавали. Им предстоял еще долгий путь. Вверх по склону и вниз в долину двигались они. Стало жарко. Временами путники отдыхали под деревьями, и Бильбо чувствовал себя таким голодным, что готов был есть желуди, если бы они созрели и упали на землю.

В середине дня они заметили, что появились полоски цветов–одинаковых, будто их посадили. Особенно много было клевера, покачивался пастуший гребешок, пурпурный клевер и белые полосы сладко пахнущего медового клевера. Повсюду в воздухе слышалось гудение пчел. Пчелы были везде. И какие пчелы! Бильбо никогда таких не видел.

«Если такая пчела ужалит меня, — подумал он, — я распухну и стану вдвое больше».

Пчелы были крупнее ос. Трутни размером с большой палец, и желтые полоски на их боках блестели, как золотые.

— Приближаемся, — сказал Гэндальф. — Мы на кран» его пчелиного пастбища.

Немного погодя показалась полоска могучих древних дубов, а за ней — высокая колючая изгородь, через которую вам никогда бы не перебраться.

— Вам лучше подождать здесь, — сказал колдун гномам. — А когда я позову или свистну, идите ко мне — дорогу вы увидите, — но только г парами, и между парами не меньше пяти минут. Идемте, мистер Бэггинс. В той стороне есть ворота. — С этими словами он пошел вдоль изгороди, взяв с собой испуганного хоббита.

Вскоре они подошли к деревянным воротам, высоким и широким, за которыми виднелся сад и несколько низких деревянных зданий; некоторые из них были крыты соломой и сложены из необработанных бревен: амбары, конюшни, навесы и длинный низкий деревянный дом. Внутри у самой большой изгороди, с южной стороны, стояли ряды и ряды ульев, сделанные из соломы, с верхушками в форме колоколов. Гул гигантских пчел, летающих повсюду, заползающих в ульи и выползающих из них, заполнял воздух.

Колдун и хоббит со скрипом растворили ворота и по широкой дороге пошли к дому. С травяного луга сразу подошли несколько очень гладких и ухоженных лошадей, с умными мордами, и посмотрели на них; потом галопом ускакали к дому.

— Пошли сообщить ему о прибытии незнакомцев, — сказал Гэндальф.

Вскоре они оказались во дворе, три стороны которого образовал сам деревянный дом и два его длинных крыла. Посредине двора лежал ствол мощного дуба с обрубленными ветвями. Рядом стоял рослый человек с густой черной бородой и такими же волосами, с мускулистыми обнаженными руками. На нем была шерстяная рубашка до колен, и он опирался на большой топор. Лошади стояли рядом, уткнувшись носами ему в плечо.

— Ухм! Вот и они, — сказал человек лошадям. — Не выглядят опасными. Можете идти! — Он рассмеялся громким раскатистым смехом, отложил топор и пошел к путникам.

— Кто вы и что вам нужно? — спросил он грубовато, остановившись перед ними и намного возвышаясь над Гэндальфом.

Что касается Бильбо, то он мог бы пройти у него между ног, даже не наклоняя голову, чтобы не коснуться края рубашки.

— Я. Гэндальф, — ответил колдун.

— Никогда о таком не слышал, — проворчал человек. — А кто этот малыш? — спросил он, нагибаясь и разглядывая хоббита из–под густых бровей.

— Это мистер Бэггинс, хоббит из хорошей семьи, с незапятнанной репутацией, — сказал Гэндальф. Бильбо поклонился. У него не было шляпы, которую можно было бы снять, и он очень остро осознавал, как много пуговиц ему не хватает. — Я колдун, — продолжал Гэндальф. — Я слышал о вас, хоть вы обо мне и не слышали; но, может, вы слышали о моем двоюродном брате Радагасте, который живет у южных границ Мерквуда?

— Да. Мне кажется, для колдуна он неплохой парень. Мы с ним иногда встречаемся, — сказал Беорн. — Ну, теперь я знаю, кто вы, вернее, как вы себя называете. Что вам нужно?

— По правде говоря, мы потеряли весь багаж и едва не заблудились, нам очень нужна помощь или хотя бы совет. Могу добавить, что нам нелегко пришлось при встрече с гоблинами в горах.

— С гоблинами? — свирепо переспросил человек. — О, так у вас были с ними неприятности? А что вы делали так близко от них?

— Мы не собирались к ним приближаться. Они ночью захватили нас врасплох на тропе, по которой мы шли сюда с запада — это долгая история.

— Тогда вам лучше зайти внутрь и рассказать мне ее, конечно, если это не займет весь день, — сказал человек и провел их через темную дверь дома, которая открывалась во двор.

Пройдя за ним, они оказались в просторном зале в камином посредине. Хотя стояло лето, в камине горели дрова и дым в поисках выхода через отверстие в крыше поднимался к почерневшим балкам потолка. Они миновали этот сумеречный зал, освещенный только огнем камина и отверстием вверху, и через меньшую дверь вышли на что–то вроде веранды на столбах сделанных из стволов деревьев. Веранда выходила на юг, на ней было тепло, она вся была залита лучами заходящего солнца, а полный цветов сад доходил до самых ее ступеней.