Под каменным небом. В глубинах пещер. Том IV - Николай Иванович Сладков

с белыми и совершенно прозрачными стебельками. Но тщетно они тянутся вверх — к каменному небу пещеры; эликсир жизни — хлорофилл не вырабатывается без солнца. Им остается одно — погибнуть, далее не распустив листья, не покачнувшись под дуновением свежего ветерка.

И всюду среди этих гниющих на корню трав копошатся мерзкие твари, похожие на броненосцев.

Лена, подумывая об отступлении, направляет луч света назад и немеет, не в силах вымолвить слова...

...По самому верху природной плотины бежит еще более ужасное существо вроде громадного скорпиона — с клешнями на передних ногах и бронированным туловищем, утончающимся к хвосту. Отдельные членики панциря разрисованы темно-коричневыми полосами. Окраска головогруди и пяти пар ног янтарная, да и все тело просвечивается, как янтарь. Животное явно без глаз, но каким-то удивительным образом реагирует на свет, спеша поскорее укрыться. На гифах чудовище ловко хватает клешнями что-то вроде бескрылой мухи или жука и исчезает в расщелине...

— Бежим! — срывающимся голосом говорит Лена. — Скорее бежим!

— Бежать нельзя. Здесь надо с оглядкой...

— Вы идите, а я буду охранять вас с тыла! — решительно заявляет Костя и выхватывает из пояса молоток-топорик.

В тайных лабораториях природы

Отступление проходит удачно. Удаляясь от «плотины» природного водохранилища, друзья постепенно замедляют бег и, наконец, останавливаются возле своих вещей, сложенных кучкой у бокового входа. Здесь, выбрав место чуть пониже верха террасы, все трое усаживаются в кружок.

Костя достает из рюкзака книжку, подаренную Владимиром Васильевичем, и перелистывает ее.

— А я-то думал, что нет упущений в подготовке похода, — огорченно говорит он. — Если бы мы знали о подобных животных, не пришлось бы бегать от них.

Действительно, на одной из страниц возникает только что виденное страшилище. Оказывается, это лжескорпион (обизиум таврикум).

— «Безобидное животное, — читает Костя, — питается мухами и другими обитателями пещер».

Все дружно смеются.

— Смотрите, тут сказано и о бронированном чудище. Это... мокрица (титанефес альбус). «Как и все ее наземные сородичи, пещерная мокрица совершенно безвредна и питается гниющими остатками».

— Что ни говорите, а они противные, — заявляет Лена.

— Но почему, — вслух соображает Боря, — все они слепые и почти без окраски?

— Потому что в кромешной тьме все это ненужно. Среда активно воздействует на организмы, и такие изменения, как, например, утрата глаз или пигментация, улавливаются естественным отбором и закрепляются наследственностью. Такая «переделка» организма происходит не сразу. И можно сказать с уверенностью, что гипертрофированная мокрица — более давний обитатель Красных пещер, чем лжескорпион, еще не расставшийся с окраской и способностью реагировать на свет.

— Допустим, — соглашается Боря, — но почему в книжках говорится о мелких животных, а мы встретили таких громадин?

— По-моему, дело здесь вот в чем. Водоем... Кстати, его надо как-то назвать!

— «Водоем Константина Снежкова».

— Ну, это ты зря.

— Нет, не зря. Записывай, Лена!

— Так вот водоем является главным регулятором влаги никогда не пересыхающей Кизил-кобинки и ее первоклассным отстойником: сквозь толщу «плотины» фильтруется только чистейшая вода...

— Постой, постой, — уже размышляя про себя, бормочет Костя.

— А почему же мелкие отверстия в теле «плотины» не закупориваются кальцитом? Ага, здесь близко до поверхности яйлы, и в водоем попадает много веточек, листьев и прочего. Следовательно, вода в озере богата углекислотой и органическими кислотами, образующимися при гниении. Поэтому процесс отложения кальцита уравновешивается процессом растворения его. И так на протяжении тысячелетий.

— Опять «тысячелетий»!

— Ах, если бы я могла так рассуждать...

— Очень просто, — поворачиваясь в сторону Бори и делая вид, что не слышит восклицания Лены, продолжает будущий ученый. — Смотрите сами: сталактитовое убранство вокруг стало не в пример пышнее. Чего стоят эти колонны! А ведь каждый год на них откладывается тончайшая пленка кальцита, измеряемая долями миллиметра. И разве не веет от таких мощных стволов дыханием тысячелетий?

— Ты объясни лучше насчет крупных животных, — не сдается Боря.

— Итак, озеро богато органическими остатками, которые, в конце концов, оседают и переходят в ил. Колебания уровня, например, во время дождей настолько значительны, что постепенно вокруг водоема образовалась обширная, может быть единственная в Крыму, область питательного ила, служащего пищей многим животным (вспомните круги на воде: это могут быть рыбы протей, похожие на угря с лапками, и многое другое). Не спеша, в исключительно благоприятных условиях среды природа сумела выпестовать здесь не пигмеев, а великанов...

Пока ребята спорят о размерах и раскраске встретившихся им животных, а затем делают необходимые записи и зарисовки, Лена возится со сковородой.

— Отдаю свою голову мокрицам, если не пахнет котлетами из свежего мяса! — восклицает Боря.

— Так это же сублимированный фарш[7], — догадывается Костя. — Лена, умница, где ты достала? А ну, приступим. Прекрасно, изумительно! Вот вам пример, что значит вода. При сублимации мясо теряет ее полностью на три четверти веса. Но достаточно через долгие годы вернуть эту воду, и вот вам, пожалуйста. Лена, нельзя ли еще поподжаристей?

Древняя легенда

Пообедав, все укладываются на надутых скафандрах.

— Знаете, что страшнее всего? — спрашивает Костя, поглядывая на потолок. — Землетрясения, и особенно здесь, под землей. Кажется,