Хранитель историй (СИ) - Константин Нормаер

Оторвав взгляд от стеклянных полок, Рик мгновенно уставился на носки собственных башмаков. Судя по выражению отцовского лица, разговор обещал быть серьезным. В такие минуты, мистер Лиджебай, окончательно забывая обо всех признаках приличия, превращался в настоящую бестию, готовую разметать в щепки кого угодно. Единственное спасение от его гнева — никогда и ни за что на свете не смотреть ему в глаза.

— Ты видел моего посетителя? — задал вполне риторический вопрос Джейсон — старший.

Рик ответил коротким кивком.

— Как он тебе?

Пару секунд, юноша молчал, старательно подбирая определение:

— Неприятный тип, которому, я не доверил бы даже самой безобидной тайны. И судя по походке: он чаще хаживал по палубе, нежели по проулкам и борделям Уранды.

— Выбирайте выражение, мистер, — предупредил отец.

Рик слегка покраснел, мгновенно потупив взор.

— Что‑нибудь еще?

— Мне он напомнил боцмана Типити из историй про храброго капитана Генри.

— Больше конкретики, юноша, — вновь остановил его родитель.

— Тогда скажу, что с одной стороны: он похож на душегуба из таверны «Хромой Ричард». Обычно они палят из пистолетов, распевая фривольные песенки и умудряясь при этом глушить ром, не отрываясь от бутылки.

Отец хмыкнул:

— Чуть более выразительно, но недостаточно. У вас неплохие познания уличной жизни…

Подобные разговоры случались между мистером Лиджебаем и сыном не часто — и всегда, отрок чувствовал себя нашкодившим студиозом, который, отчитывается перед строгим преподавателем, в надежде сбавить количество розг хотя бы до дюжины.

— Продолжай, ты должен довести свою мысль до конца, — наконец разрешил отец. Очередное правило, больно укололо юношу под лопатку.

— С другой стороны: он напоминает бродягу, вечно скитающегося из порта в порт с желанием плотских утех и очередного греха, совершенного за одну звонкую монету.

Слегка наклонив голову набок, мистер Лиджебай пристальным взглядом застыл в ожидании. По всем признакам — это сравнение пришлось ему по нраву.

— Хотелось бы отметить его выцветшую треуголку, из‑под которой виднелась темная бондана. Такие обычно носят моряки не последнего сословия, но и не великие капитаны. Судя по его драному камзолу, он снял его с трупа еще при первом абордаже и гордо проносил эту достойную одежу пару — тройку лет.

— Верно подмечено. Браво. — Отец изобразил хлопки, но ладони так и не сошлись, чтобы издать звук оваций.

— Еще его правая рука, — вошел в раш Рик, — тяжело поднимается вверх. Сказывается последствие недавнего ранения. Возможно удар саблей, но, скорее всего картечь. Ну, или засада, а не открытая стычка. С такими кошачьими повадками как у него вряд ли напорешься на дилетантский выпад.

— Довольно точно, — Лиджебай согласился и с этим высказыванием. Но окончательной оценки не последовало.

Рик набрал в грудь побольше воздуха, и в этот самый момент понял, что говорить‑то нечего. Достаточно подробно и емко описав посетителя, он выдохся. Хотя, судя по словам мистера Лиджебая, про бродягу — моряка можно было поведать еще очень многое.

— А что ты скажешь о его характере? — разлетелась по кабинету довольно призрачная подсказка.

Губы Рика сжались в одну тонкую нить, а глаза сощурившись, уперлись в потолок. Минуту он стоял неподвижно, как две капли воды напоминая мистеру Лиджебаю самого себя пятнадцати лет отроду.

Воображение юноши без труда нарисовало образ недавнего гостя, его повадки и особенности. Через секунду Рик продолжил:

— Достаточно подвижный, даже я сказал бы: излишне подвижный. Он склонен сначала делать и лишь потом, думать о последствиях своих поступков. К тому же причиной тому скверный, взрывной характер, не раз причинявший ему неприятности. Необучен писать, но достаточно ловко умеет обходиться с оружием и легко воспринимает новые науки. И еще…

— Что еще? — усыпленный словами сына, внезапно встрепенулся мистер Лиджебай.

— Он легко управляем. Прямо как марионетка в руках мистера Бутни, шарманщика с улицы Слез. Возможно, даже слишком управляем, словно…

Удар кулака по столу заставил Джейсона — младшего замолчать.

— Больше ни слова. Ни звука!

— Я только хотел.

— Нет. Я ничего не желаю слышать!

Отец выставил сына за границу собственных владений без всяких объяснений. Взорвавшись, словно бочка с порохом, он едва сдерживал свою ярость. Единственное, что Рик успел заметить сквозь щель закрывающейся двери: открытую книгу в кожаном переплете с красной нитью в тиснение, а первые строки напоминали узор чернильной паутины. И как всегда на столе царил идеальный порядок.

Почему Рика настигло именно это воспоминание? — он не знал. Но хотел верить, что оно не случайно.

День пятый: в который Рик попадает на кладбище забытых кораблей, а бывший юнга начинает рассказ

Проливной дождь обрушился на Прентвиль самым настоящим ушатом нечистот. Ранняя весна, так и не успев начаться, преподнесла городу очередной сюрприз, щелкнув по носу тем, кто решил, что стужа окончательно отдала бразды правления теплому сезону.

Кутаясь в плащи, Рик и его приятель Оливер, обмолвились лишь парой слов. Убедившись, что с носителем черной метки все в порядке, его верный товарищ указал на башенные часы. Время стремительно бежало вперед и им стоило поторопиться.

Миновав пару безлюдных кварталов, они вышли к старому, полуразрушенному причалу. Широкие подъездные дороги, которые вели к берегу давно поросли травой, и казалось, что здешние места превратились в безжизненую пустошь. Но это было лишь видимое запустенье. Бывший порт Сенджи и после запустения продолжал жить своей собственной жизнью. Ныне, здесь, на затворках города, приютились корабельные останки тысячи некогда великих морских исполинов. Свалку незамедлительно окрестили Забытым кладбищем. Позже стали поговаривать, что среди истлевших каравелл и галеонов возникают призрачные огни костров. И у горожан поползли слухи о призраках, которые так и не сумели обрести покой и до сих пор маятся в прогнивших трюмах.

Через пару лет, Прентвиль отгородился от корабельного кладбища высокой насыпью и про таинственные стоны и пылающие огнем палубы все позабыли. А вскоре, горожане и вовсе решили сжечь морской некрополь дотла. Но задумке не суждено было осуществиться. В тот день, побережье заволокли тучи, а когда двухнедельный дождь прекратился, идея расправы, уплыла вместе с грязевыми потоками. Город очистился, вздохнул по новому, а кладбищу дали возможность и дальше нежится под потоками яркого солнца, ночами осторожно поскрипывая прогнившими досками.