Сеть для игрушек - Владимир Ильин

– Смотря какие, – сказал я.

– А какие больше всего?

– Такие, где нужно мыслить логически… Только я давно уже не играл.

– Во-во, – подхватил Клур. – А кто-то любит догонялки, а другие – «стрелялки», а третьих хлебом не корми, только дай сыграть в какие-нибудь стратегические игрушки с захватом чужих территорий и наращиванием экономической мощи… А теперь представь, что у всех этих игроков появилась возможность сыграть с реальным материалом. Я имею в виду – в вашем Интервиле, с людьми, которые здесь живут. Понятно?

Я по-прежнему не понимал своего нового знакомого.

– Как бы тебе подоходчивей объяснить, – пробормотал Клур, прикрыв глаза. Потом повернулся ко мне и сгреб меня за грудки: – «Геймеры», Рик, – это те сволочи, что могут превратить в марионетку любого из вас. Какому-то умнику и ба-ольшому любителю компьютерных игр однажды пришла в голову идея: а почему бы не использовать вместо мультипликационных героев живых, натуральных персонажей? Главное – идея. Остальное было делом техники. Специальная аппаратура, позволяющая управлять людьми на расстоянии… Локальная компьютерная сеть, дающая возможность входить в игру только тем, кто знает пароль… И прочее, и прочее. И отныне ты можешь превращать любых людей в исполнителей своей воли. Разве это не соблазнительно, Рик? Представь: ты можешь безнаказанно делать все, что тебе вздумается. И они делают это – каждый в зависимости от своих представлений о том, что можно и что нельзя… Надо кого-то убить – убьют, надо кого-то публично высмеять – высмеют так, что человек готов потом от стыда сквозь землю провалиться за свои поступки!.. Для этих сволочей уже не осталось ничего святого, Рик, потому что весь окружающий мир они рассматривают как сценарий игры, и каждый пытается перекроить его на свой манер!..

Клур помолчал, задал бортовому компьютеру новый маршрут движения, зачем-то пошарил под сиденьем, словно надеялся найти там, по крайней мере, еще одну банку виски, и продолжал:

– Конечно, главной задачей организаторов этого развлечения было сохранить в тайне свои проделки. В случае утечки информации им светило бы самое суровое наказание, которое только существует в мире. Поэтому на первых порах в геймеры принимали только самых надежных людей… наверняка проверяли и перепроверяли их по несколько раз… Но потом их движение постепенно стало приобретать массовый размах, и если вначале «игрушками» управляли самодеятельные одиночки, то в последнее время играют целыми командами…

– Подожди, Адриан, – сказал я, – что же это получается? По-твоему, в Интервиле вот уже несколько лет орудуют проходимцы, манипулирующие честными гражданами, и до сих пор об этом никто не знает? Разве люди не догадываются, что ими управляют?

Клур невесело засмеялся и хлопнул меня по колену.

– Эх, Рик, – сказал он, – если бы все было так просто, как ты думаешь! В том-то и дело, что аппаратурка у этих сволочей – будь здоров, позволяет влиять на психику так, что человек искренне уверен, будто действовал и поступал он сам, а не кто-то за него. Как показали результаты опроса пострадавших, никто из «игрушек» марионетками или зомби себя не считал и не считает. Наоборот, они с пеной у рта доказывают, что во всем виноваты они сами, и даже, в подтверждение своей правоты, кучу неотразимых доводов приводят!.. Черт его знает, может быть, любому нормальному человеку страшно, что его могут признать шизофреником и упрятать в психушку, если он будет ссылаться на некое воздействие извне. К тому же, в вашей цитадели добродетели подобный самооговор совсем не удивителен. Ведь вас с детства учили родители и педагоги: виноват – чистосердечно признай свою вину, а не кивай на других!.. И наконец, в самом крайнем случае геймеры просто-напросто стирают у «игрушки» память о происшедшем, так что те, чьими руками они убивают и грабят, потом сами не могут понять, что побудило их совершать нелепые поступки и преступления…

– Но ведь Интерпол-то знает, в чем дело, Адриан, – возразил я. – Почему же вы молчали до сих пор и продолжаете молчать сейчас?

Клур взглянул на меня с оттенком сожаления и даже сострадания, как смотрят на младенца, родившегося уродом.

– Да, – согласился он со мной, – мы молчали тогда и молчим сейчас. Мы поддерживаем режим строгой секретности вокруг дела геймеров, и, поверь, Рик, даже в Интерполе немногие посвящены в подоплеку аномального всплеска преступности в вашем городе. Кроме Контроля – нашего отдела, которому поручено вести борьбу с новыми видами преступлений… Да, мы могли бы с самого начала предать гласности ту информацию, которой располагаем. Мы могли бы криком кричать о геймерах хоть на весь мир – с трибуны Объединенных Наций!.. Только что бы это дало? Помогло бы это вам, живущим в Интервиле, не стать чьей-то игрушкой? Технически – вряд ли. А в стратегическом плане, в лучшем случае, мы бы только вызвали массовое бегство людей из этого города… этакий исход с земли обетованной… да и то, где гарантия, что геймеры не переместились бы в какой-нибудь другой город?.. А помогло бы разглашение этой тайны нам, полицейским, бороться с геймерами? Возможно, но появились бы и новые, более сложные проблемы. Ведь тогда каждый преступник, ссылаясь на происки геймеров, мог бы потребовать признания его невиновным: я, мол, нарушил закон, потому что мной управляли, как марионеткой, – и каким образом мы бы отделяли, так сказать, паршивых овец от стада?..

– Но, послушай, Адриан, – перебил его я, – если вы действуете против геймеров тайно, то это значит, что?..

Клур усмехнулся. Он понял, что я имею в виду.

– Да, Рик, – сказал он. – Ты правильно мыслишь, приятель. Пленных мы не берем. Потому что судить их означает нарушить режим секретности. Даже если суд будет проходить за закрытыми дверями, всегда есть опасность, что пресса что-нибудь пронюхает… Да и соответствующих законов у человечества пока нет.

Я молчал. То, о чем мне рассказал Клур, было настолько невероятным, что казалось бредом наяву. Я осознавал, что, если все это – правда, то она перевернет всю мою жизнь. А это было похоже на правду. Теперь становилось ясно, чем обусловлены все те аномалии, которые я старательно регистрировал в своей картотеке. Мэр, превратившийся во время публичного выступления в сквернослова… Старушка-хулиганка, шутя расправляющаяся с молодым здоровым парнем… Школьная учительница, показывающая стриптиз на улице средь бела дня… Ден Теодоров… Люция, убившая своего мужа… И, наконец, историк Рейнгарден и его дочь Леокадия… Значит, и отца моего вчера тоже использовали для того, чтобы убить меня. А меня самого – разве меня не могли использовать? Разве теперь можно быть уверенным в том, что я всегда поступал так, как хотел, а не из-за того, что какие-то придурки ради развлечения нажимали кнопки?!

И еще. Оказывается, вокруг меня шла война. Война между теми, кто вкусил прелести тайной власти над людьми, и теми, кто пытался не допустить, чтобы эпидемия компьютерного диктата расползлась по всему миру… Эта война была скрытой, но не менее жестокой, чем обычные войны. Никто, кроме сражающихся сторон, не знал о том, что люди в городе погибают не из-за автомобильных катастроф и не из-за убийств на так называемой «бытовой почве», а в результате боевых действий. И поэтому сейчас я испытывал те же ощущения и чувства, какие должен испытывать человек, заснувший глубоким сном в поле на травке, под мирным небом, но пробудившийся от воя мин и свиста пуль над головой, разрывов снарядов и стонов раненых в рукопашном бою и осознавший, что спал он, оказывается, на нейтральной полосе, между двумя линиями окопов…

Еще в моей квартире Клур поставил передо мной проблему выбора: или наплевать на все, постараться забыть все, что я видел и слышал в последние дни, и продолжать жить, как ни в чем не бывало, – или же вступить в невидимое сражение на стороне тех, кто не хочет быть марионетками. Тогда я еще колебался, потому что многого не знал. И то, что я сейчас был с Клуром, еще ничего не значило: в любой момент я имел право попросить его остановить машину и уйти от него. Однако теперь я не мог так поступить – не потому, что он недавно спас меня от пожизненного заключения, а моих родителей – от пожизненного позора, а потому, что отныне мне было ради чего сражаться и за что мстить геймерам…

– Ну, что задумался, приятель Рик? – вдруг заорал над моим ухом Клур, фамильярно хлопнув меня по колену. – Страшно стало?.. Не бойся, прорвемся! Нам бы только ночь простоять да день продержаться! Зато нас теперь двое, а значит, наши шансы на победу возрастают вдвое… «Мы спина к спине у мачты – против тысячи вдвое-ем», – пропел он, изрядно фальшивя.

Штурвал управления «тандерболтом» вновь был у него в руках.

– А мне другой стишок приходит в голову, – сказал я. – Только детский: «Вдоль реки бежал Аким. Был Аким совсем сухим. Побежал он поперек – весь до ниточки промок»1 …