Остановка в Чапоме - Андрей Никитин

Пытаясь найти основу дальнейшей жизни поморских сел, когда-то, следом за рыбаками и в соответствии с примерным Уставом колхоза, я предлагал вернуть колхозное животноводство и полеводство на подобающие им места действительного подсобного хозяйства, призванного обеспечить исключительно внутренние нужды колхозников. Сами колхозники должны были определять, сколько содержать коров, что сеять и сеять ли вообще, сколько заготавливать сена на зиму. Тогда каждый бы знал, что его труд оправдан, приносит доход, а не убыток.

Мурманчане подошли к вопросу с другой стороны. Они предложили снести призрачную, но четко определенную финансовыми инструкциями стенку, разделяющую "город" и "деревню", государственную собственность и колхозную, с тем, чтобы развернуть межхозяйственную кооперацию между промышленными предприятиями "Севрыбы" и рыболовецкими колхозами.

За первым письмом последовало другое. Меня звали приехать на Терский берег, чтобы участвовать в необычном эксперименте. Перспективы открывались заманчивые. Слово, звучавшее все эти годы гласом вопиющего, обещало обернуться делом, которого я добивался уже давно. Но где гарантия, что все это всерьез и надолго? Что это не очередная кампания, которых на своем веку повидали мы все предостаточно? Что еще год-два и все это не канет в океанскую глубину и даже кругов не увидишь на безмятежной глади моря? И снова - горечь разочарований?

Звонки из Мурманска между тем следовали один за другим. В них проступала настойчивость, заставляющая поверить в серьезные намерения мурманчан. Меня звали, соглашались ждать, напоминали, когда истекал очередной срок, и наконец, дождавшись, когда пройдет на Севере запаздывавшая, как обычно, весна, а лето выплеснется светом круглосуточного полярного солнца, после многих лет я опять прилетел в Мурманск.

Первые ощущения - знакомая, влажная жара Заполярья. Снова скалы, болота, озера. Рядом со взлетной полосой нового аэродрома - ковры легкой белой пушицы; по отвалам, у низкорослого сосняка - густая кипень розового иван-чая... Гитерман, председатель мурманского рыбакколхозсоюза, создатель базы колхозного флота,- невысокий, темноглазый, с большим, открытым лицом, с мягким голосом, наполненным просящими, убеждающими интонациями, который, как скоро я мог заметить, может наполниться металлом, так и не меняя своей тональности. Егоров, его заместитель,- худощавый, подтянутый, спортивного вида. Он тоже не молод. Суховатый, резкой, как говорят в этих краях, он своей властностью, категоричностью суждений и подчеркнутым щегольством ярко-оранжевой рубашки под неизменным темным костюмом напоминает несколько киногероя, которому "все по плечу". Две полярности, два единомышленника. Оба работали раньше в системе архангельского рыбакколхозсоюза. Гитерман возглавлял базу колхозного флота здесь же, под Мурманском, по образцу которой теперь создана и база флота мурманских рыболовецких колхозов.

Разговор завязался еще в машине, которая неслась по новой полупустой автостраде между сопок, словно бы без перехода вынырнула на улицы нового, красочного, только еще строящегося Мурманска, продолжался в кабинете Гитермана, а потом и в номере гостиницы, из окна которого открывался вид на Кольский залив, толчею судов под незакатным полярным солнцем и уходящие вдаль плавные гряды холмов.

- В стране у нас сейчас практикуется три вида взаимодействия промышленных предприятий с колхозами,- объяснял Егоров сложившуюся ситуацию, которая, как я и предполагал, оказалась совсем не так проста, как то представлялось по письмам.- Во-первых, есть отношения шефские. Это чистой воды благотворительность, неизбежно порождающая у колхозников иждивенческие настроения и даже требования. В этом случае предприятия оказывают колхозам разного рода помощь безвозмездно, из своего кармана, не получая взамен ни денег, ни продуктов, а иногда даже и просто го "спасибо". Есть другой вид - подсобные хозяйства предприятий. Они являются собственностью предприятий - так сказать, "аграрный цех" завода. На них работают нанятые заводом рабочие и специалисты, а все издержки покрываются за счет прибылей самого завода. Третья форма - агропромышленные объединения. В этом случае группа предприятий и колхозов, родственных по профилю, работает, так сказать, на долевых началах...

- Ни то, ни другое, ни третье в данном случае нам не подходило,- вставил Гитерман и, видя мой недоуменный взгляд, пояснил:

- Нам нужна была именно кооперация. Другими словами, нужно было, чтобы предприятия вкладывали свои средства в сельское хозяйство рыболовецких колхозов.

- Но для чего? Разве не проще идти по пути специализации? - все же поинтересовался тогда я.- Каждый занимается своим делом. Предприятие, скажем, та же судоверфь, строит и ремонтирует суда, колхозы ловят рыбу, а сельским хозяйством занимается третий специалист...

- Так-то оно так,- нехотя согласился Егоров.- Но здесь мы зажаты в рамки действительности. Продовольственная программа потребовала создания при каждом промышленном предприятии подсобного сельского хозяйства, которого у них нет. Нет ни земли, ни скота, ни помещений, ни специалистов, ни просто свободных рук. Денег на это в общем-то тоже нет, но они будут, то есть банк позволит их теперь тратить на эти цели. Но в какую копеечку влетит каждый килограмм полученного таким образом мяса и молока! Между тем все необходимое - помещения, скот, специалисты, оборудование - есть в рыболовецких колхозах. Им по большей части это не только не нужно, но, как вы сами писали, приносит чистый убыток. Вот мы и решили: не проще ли скооперироваться? Предприятия будут вкладывать в уже налаженное сельское хозяйство колхозов средства для развития производственной базы и для строительства новой жизни, а колхоз будет увеличивать производство продуктов животноводства и земледелия, которые у него будет(закупать и вывозить его промышленный партнер. На средства предприятия колхоз будет строить жилье, клубы, школы, больницы, благоустраивать села...

- Другими словами,- перебил Гитерман,- сельское хозяйство в рыболовецких колхозах будет как бы общим подсобным хозяйством партнеров - современным, высокодоходным, а главное - будет служить рычагом дальнейших социальных преобразований. Вместо того чтобы брать людей из села, мы будем помогать ему самому расти. Ему и Берегу!

Задумано было красиво, ничего не скажешь. Одним выстрелом вроде бы и впрямь удавалось убить двух достаточно крупных "зайцев". И все же я чувствовал, что за всем за этим что-то стоит, ибо зачем столь настойчиво звать писателя, если все и так складывалось хорошо?

Вопрос был поставлен ребром, и ответ на него был краток и ясен: нужна гласность. Нужна поддержка в центральной прессе. Как обычно, хорошее дело при первых же шагах споткнулось на инструкции для Стройбанка, согласно которой промышленные предприятия имеют право финансировать только... собственные подсобные хозяйства! Стало быть, пока действует эта давным-давно отжившая и тем не менее властная бумажка, скрепленная когда-то чьей-то ответственной подписью, ни о какой действительной кооперации и речи быть не может. С точки зрения порядка, инструкция оставалась вроде бы правильной: зачем, в самом деле, финансировать какого-то "чужака"? Впрочем, какой же "чужак" может быть в нашей стране? Ведь не за границу деньги идут, даже не в союзную республику...

Но мне объяснили и это.

- Мы, как и вы сейчас, забыли о двух формах собственности,- поставил все на свои места Гитерман.- Колхоз - сам по себе, государство - само по себе...

- Но ведь это же фактически давно не так! - воз мутился я.- Давно нет уже "делимых" фондов в колхозе, уходящий из села колхозник ничего из колхоза не получает, поскольку и он в колхоз приносит только самого себя. Сколько об этом уже написано было!

- Все это так,- согласился председатель рыбакколхозсоюза.- И все же существующую границу не переступить. Нужно новое законодательство, пересмотр множества устаревших положений, которые как цепями опутывают каждый наш шаг. Но эти цепи мы сбросить - увы! - не в силах.

- Простите, Юлий Ефимович, что-то я здесь не понимаю,- не сдавался я.- Ведь несмотря на это, в колхозах идет строительство, и продукты сельского хозяйства промышленные предприятия покупают у колхозов. Как же так?

- Вот так. И они покупают, и мы строим. Другого выхода нет. Это нужно всем, как жизнь. Но какой ценой это делается? Колхозы продают продукты предприятиям дешевле, чем принимали бы у них заготовительные организации. Вы хотите сказать, что у них все равно никто не принимал и не принимает? Правильно, так оно и есть. Но, с другой стороны, почему из-за нерасторопности соответствующих организаций колхозы должны терпеть убытки? Здесь, на мой взгляд, колхозы терпят не только финансовый, но и моральный убыток. Ведь важен принцип, согласно которому каждый колхозник должен наверняка знать, что его труд и труд его товарищей будет оплачен сполна.