Монтаньяры - Николай Николаевич Молчанов

в столице, где и без него более шестисот адвокатов. Успех определяет здесь имя, известность, связи, наконец, своя солидная контора. Ничего этого у него нет. Но судебные дела ему все же поручали. Точных сведений о них историки не обнаружили, ибо архив Дворца правосудия сгорел дотла во время одного из многочисленных революционных событий Франции XIX века. Но тот же Сент-Альбен в мемуарах рассказывает, как мэтр д'Антон защищал одного пастуха, который стерег скот своего сеньора, а затем, несправедливо обиженный им, подал в суд на хозяина. Чем же кончилось дело? Суд, состоявший, естественно, из привилегированных, благодаря великолепной речи нового адвоката решил дело в пользу человека низкого происхождения. Для того времени — триумф, и мелкое само по себе дело, как вспышкой, в какой-то мере предвещает будущее великого демократа. О других его судебных делах не известно ничего, если не считать презрительного замечания в «Мемуарах» мадам Ролан, что Дантон тогда был «ничтожным адвокатом, более обремененным долгами, чем судебными делами». Можно ли считать это мнение справедливым, учитывая, что знаменитая вдохновительница жирондистов писала это в тюрьме, куда она попала не без помощи Дантона, которого она ненавидела и даже внешность его считала «отталкивающей и отвратительной»? Мадам Ролан, надо отдать ей должное, была недалека от истины. Начинающий адвокат действительно не вылезал из долгов и, конечно, не числился среди тогдашних звезд юридического мира Парижа.

Правда, теперь он снимает скромную, но свою квартиру на улице Тиксандери, рядом с Ратушей и Гревской площадью. Улица эта давно исчезла, по ней прошла нынешняя улица Риволи. Что касается Ратуши, то существующее ныне здание унаследовало прежнее место, но стало в четыре раза больше старого, в минуте ходьбы от которого жил Дантон. Площадь стала в три раза больше и давно уже называется площадью Ратуши. До Дворца правосудия, впрочем, тоже было недалеко. Однако Дантон подбирал квартиру не по соображениям близости к месту своей основной деятельности. Дело в том, что на том же этаже жила его землячка мадемуазель Франсуаза Дюгутуар. Одинокая барышня унаследовала состояние родителей и жила половину года в Труа. Там-то с ней и познакомился Дантон, поскольку она советовалась с его дядей юристом по поводу каких-то имущественных дел. В Париже, где мадемуазель меньше опасалась за свою репутацию, она давно уже принимала Дантона, и не только для юридических консультаций. В кругу друзей Дантон, с присущей ему полной откровенностью, как-то не постесняется заявить: «Мне необходима женщина!» Во всяком случае, в марте 1783 года в церкви Сен-Жан-ан-брэв мадемуазель крестила рожденного ею младенца мужского пола, у которого, как записал кюре, «отец неизвестен». Это любопытное обстоятельство, как мы увидим дальше, окажется связанным с личными делами Дантона.

Он легко приобретал друзей благодаря своему добродушию, доверчивости, жизнерадостности и откровенности. Правда, этот дар привлекать к себе, становиться центром любой компании, вызывает недоброжелательность, зависть, злобу у людей очень самолюбивых, но неспособных быть столь же обаятельными. Теперь, когда он завел свой, хотя и очень скромный дом, у него часто собираются друзья. С ним остаются связанными многие знакомые с детства, его бывшие школьные товарищи, которые один за другим перебираются в Париж вслед за Дантоном. И вот у него Луи Беон, Куртуа, Сент-Альбен, Жюль Парэ. Беон теперь одет в сутану. Но среди них появляется еще один священник. А это тот самый Беранже, их учитель, который когда-то хотел избить Парэ. Теперь он тоже входит в их дружеский кружок. Оказывается, этот школьный палач придерживается демократических убеждений и даже готов терпеть богохульные речи атеиста и циника Дантона. Но здесь также и новые друзья, быстро приобретенные им уже в Париже, во Дворце правосудия. Душа компании, естественно, сам хозяин, готовый обсуждать что угодно из философии, права, экономики и, конечно, политики. Нередко эти разглагольствования затягивались далеко за полночь. Здесь бывала только одна женщина, соседка Дантона Франсуаза Дюгутуар. Ведь она тоже из Труа, как и многие здесь. Может быть, она уединялась с ним, когда все, наконец, расходились? Нет, свидания такого рода происходили раньше, когда Дантон служил у Вино. Свободную любовь сменили простые дружеские отношения. Случайно оказалось так, что Дантон содействовал ее замужеству. Однажды он познакомил ее с адвокатом Советов короля Гюе де Пези. Зародилась взаимная склонность, они станут любовниками, а позже — мужем и женой. Возникает довольно странная коллизия, которая приведет и к устройству личной жизни самого Дантона. Начинается любопытная история: она многое обнаружит в его облике и характере…

«ПАРНАС»

В Париже одно место стало притягивать Дантона как магнит. В десяти минутах от Дворца правосудия находилось кафе «Парнас». Название звучное и романтичное. В Греции так называлась знаменитая гора, которая в древности служила местом поклонения богу радости и вина Дионису, затем — покровителю искусств Аполлону, обитавшему на горе с музами. Здесь был также Дельфийский оракул, открывавший тайны будущего. Божественное вдохновение на Парнасе осеняло поэтов. Основные клиенты кафе — люди судейские, трезвомыслящие, посещавшие его в основном из-за близости к месту их постоянного пребывания, видимо, сочли название заведения слишком претенциозным и называли его просто кафе «д'Эколь» (кафе Школы), поскольку оно находилось на набережной Школы (сейчас набережная Лувра). Из окон кафе виднелась Сена, Новый мост (самый старый и знаменитый из мостов Парижа), конная статуя Генриха IV, установленная на нем, башни Дворца правосудия.

В это кафе и зашел однажды вечером в 1784 году Жорж Дантон. Ему было тогда 25 лет, но из-за высокого роста и могучего телосложения он выглядел лет на 30–35. К тому же обезображенное шрамами крупное лицо тоже не молодило его. Одет он был прилично, но без всякого шика. Буржуазный синий длиннополый кафтан с двумя рядами пуговиц, жилет с вертикальными красными полосами, серые кюлоты, белые чулки, скромный галстук без кружев, парик на голове без пудры — вот его одежда, типичная для мелкого судейского клерка или начинающего адвоката. Он поздоровался с двумя знакомыми, и хозяин, Франсуа-Жером Шарпантье, сразу решил, что новичок из судейских. С тех пор он стал часто заходить в кафе, где вкусно и недорого кормили, где можно было встретить знакомых, провести деловую встречу, отдохнуть за стаканом вина или чашкой кофе. Постепенно он стал завсегдатаем уютного и удобного ресторанчика.

Вскоре он познакомился с хозяином и с хозяйкой, красивой, приветливой и элегантной мадам Шарпантье, которая вела кассу и рассчитывалась с клиентами. Как будто сошедшая с