Гана - Морнштайнова Алена

Справедливость! Справедливо бы было, если бы на ее месте оказалась Гана Гелерова.

Она-то не хотела учиться и всегда говорила, что в школе ей скучно, но ее матушка пожелала, чтобы удочери было образование. Еще бы. У нее-то ума побольше, чем у обеих ее дочерей, вместе взятых.

Ах, что бы Ивана только не отдала за возможность учиться в гимназии или хотя бы в училище… А у Ганы хватает наглости еще жаловаться. Она иногда заходила к Иване в «Деликатесы», заказывала кольцо с кремом — ее любимое пирожное — и ждала, пока Ивана приберет на кухне и до блеска выскребет столики. Хозяйка улыбалась Гане улыбкой, припасенной для лучших клиенток, и просила передать привет матери, а Иване, когда она уходила, шептала на ушко, что завтра утром ей надо прийти пораньше, чтобы успеть еще вымыть пол перед открытием.

Потом Ивана с Ганой шли по улицам города домой, как когда-то, когда они еще были лучшими подружками. Теперь они уже не были подружками, только Гана этого не заметила. Их дружба дала серьезную трещину, когда Иване пришлось бросить школу, а совсем закончилась, когда Ярослав позвал Гану на первое свидание.

Ивана могла поклясться, что именно на ее улыбку клюнул Ярослав. Именно ее фигура его околдовала, а открытость придала ему смелости, чтобы с ними познакомиться. Молодой человек в униформе поначалу делил свое внимание поровну между обеими девушками, улыбался одинаково лучезарно Гане и Иване и любезные комплименты расточал им обеим, но через несколько недель Ивана заметила, что он чаще обращается к Гане, чаще берет ее под руку и провожает до самых дверей дома. И ей все стало ясно.

Виноват во всем был этот самый дом на площади. Дом с квартирой на втором этаже, писчебумажной лавкой на первом и табачным киоском в аренду. Гана урвала свое счастье не обаянием, а имуществом. При этой мысли Ивана с горечью поджала губы, и во рту у нее скопилось столько желчи, что было трудно глотать. Так бы и стиснула тонкую Ганину шею и держала бы, пока… Нет, это уж слишком. Но если бы Гана исчезла с лица земли, Ивана бы точно скучать не стала.

Ивана подняла поднос и понесла его из кухни в зал. Выглянула в окно. Дождь, который уже несколько дней не унимался, а в полдень сменился все-таки на морось, теперь снова усилился. Толпа зевак разошлась, и улица была почти пустынна.

Странный день. Пасмурное небо обруши валось на город и приближалось, будто войска неприятеля в ожидании приказа к атаке. Обычно в субботу после обеда у них бывало людно, но сегодня был занят только один столик. Хозяйка хмурилась на Ивану, словно это она виновата, что людям не хочется идти в «Деликатесы» под дождем. Она повернула ручку приемника, но, когда вместо музыки стали передавать новости, с досадой снова выключила радио.

Да и кому хочется слушать о бесконечных уступках, которыми чехословацкое правительство пытается успокоить разбушевавшиеся Судеты?

Хозяйка заперла кассу и проронила, обращаясь к Иване:

— Я скоро вернусь. Справитесь тут без меня?

Известное дело, подумала Ивана. Знаешь, что сегодня будет мало посетителей, и идешь спокойно пропустить рюмочку. Что ж, пани хозяйка может себе это позволить.

— Да, пани. — Ивана приподняла уголки губ. — Не беспокойтесь.

Она взяла чистое полотенце и пошла натирать до блеска столики. Как-то же нужно скоротать эти три часа до закрытия.

Колокольчик над дверью навязчиво зазвонил. Ивана обернулась, но, завидев фигуру в униформе, вздрогнула, повернулась спиной и снова склонилась к столу, чтобы оттереть несуществующее пятно. Ей нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя и успокоить дыхание.

Деликатесная лавка была тем местом, где дамы встречались, чтобы полакомиться чем-нибудь вкусненьким, и куда мамаши заводили своих отпрысков с прогулки, чтобы на время заткнуть им рот мороженым или куском торта. Мужчины сюда ходили гораздо реже и обычно в качестве сопровождения — молочным коктейлям и кофе со взбитыми сливками они предпочитали кружку пива в одной из многочисленных городских пивных. Ивана поздоровалась и изобразила на лице любезную профессиональную улыбку — она особенно постаралась, чтобы Ярослав случаем не подумал, что его присутствие выводит ее из равновесия.

— Зашли к нам спрятаться от дождя?

— Гадайте еще.

Ей показалось, или Ярослав с ней заигрывает?

— У вас тут свидание с Ганочкой?

Ярослав замялся, как будто упоминание о Гане было ему неприятно. Ну-ка, ну-ка, что же это такое творится? Неужто в раю сложности? Гана ни о чем таком не говорила, хотя они болтали всего два дня назад. Наоборот, Гана уверяла, что, хоть мама и заставляет ее уехать с семьей в Англию, она никуда не поедет, потому что хочет остаться с Ярославом. Правда, еще заметила, что в последнее время они не часто видятся с Ярославом, потому что он со своей частью где-то на учениях и точно не вернется раньше, чем через месяц. Интересно…

— А Гелеровы еще не уехали в Англию? Когда мы с Ганой виделись в последний раз — встретились случайно летом, — она сказала, что они собираются уезжать в конце каникул.

Все это странно. Очень странно. Ивана вернулась к прилавку, облокотилась на него и наклонилась вперед.

— Должна была уехать, но сестре еще не выдали паспорт. Гана не хотела ехать одна.

Так Гана сказала матери, когда та ее уговаривала поехать вперед без них. На самом же деле она вообще не собиралась уезжать. Но хотела признаться матери в этом только в назначенный день отъезда. И в тот же день переехать к Ярославу. Неужели она забыла ему об этом рассказать? Или кто-то из них врет?

— Я приехал домой проведать, не затопило ли родителей, — Ярослав быстро сменил тему. — После таких дождей река местами вышла из берегов, а они живут совсем близко.

— Правда? — Ивана приподняла брови, изображая удивление. В действительности она прекрасно знала, где живет Ярослав, и когда-то нарочно прогуливалась в том районе со своей бывшей подружкой Ганой в надежде, что они с ним случайно встретятся. Однажды они и правда встретились, и Ярослав потом в сумерках прохаживался с Ганой по тропинке вдоль реки.

— Надеюсь, что все в порядке, — добавила она вежливо.

— Да, на этот раз нам повезло, — улыбнулся Ярослав. — Мне нужно сегодня же вернуться в казарму, но я вспомнил, что давно не видел свою красивую подружку, и не удержался, чтобы не зайти к вам по дороге на вокзал.

Ивана заподозрила, что скорее всего Ярослав хотел разведать, в городе ли еще Гелеро-вы, но все равно покраснела.

— Закажете что-нибудь? — поспешно спросила она.

Ярослав заказал бутерброд, облокотил ся на прилавок и стал рассказывать Иване о разлившейся реке, которая, к счастью, в этот раз достигла только нижней ступеньки крыльца. А вот как-то раз вода залила всю кухню, и им пришлось выносить ее ведрами, но на него ведра не хватило, и он стал вычерпывать фарфоровой чашкой, а мама вместо того, чтобы похвалить, отобрала ее, да еще влепила подзатыльник, потому что это был фарфоровый сервиз из бабушкиного наследства, но он-то ничего в этом не смыслил, ему тогда было всего три. Ивана смеялась и совсем забыла, что Ярослав — кавалер ее когда-то лучшей, а теперь уже бывшей подружки Ганы, а может, и не забыла, но ей было абсолютно плевать, потому что Ярослав ей нравился и она обещала ему, что, когда он в следующий раз приедет в Мезиржичи, она будет гулять с ним вдоль реки и смеяться над его историями.

А Ярослав слушал Иванин смех, куда более радостный и беззаботный, чем Ганин даже во времена, когда она еще смеялась, и думал, что Гана сама виновата, раз он теперь стоит тут у стойки с Иваной, потому что она вообще перестала улыбаться, а только донимает его своими заботами, как будто ему своих не хватает, и хочет, чтобы он разобрался за нее со всеми ее трудностями. Как можно быть такой эгоистичной?

Из «Деликатесов» на вокзал он пробирался на всякий случай переулками и поклялся, что снова приедет в Мезиржичи, только когда Гана покинет город.

В тот сентябрь Гана так никуда и не уехала, и позже тоже. В те времена, когда у нее еще были на это силы, Гана потом часто размышляла, как бы сложилась ее жизнь, а также жизни сестры Розы и мамы Эльзы, если бы они тогда продали дом, собрали чемоданы и сели на поезд. Если бы она не познакомилась с Ярославом, не возомнила, что любит его, и сделала бы то, что должна была.